Пройдоха решил, что я рехнулся, пока в тюрьме сидел. А мне размышлять нравилось. Вдруг правда? Если мы сами не позволяем себе делать то, что хотим? Ведь в Городе летать можно, хотя здесь такие же физические законы, как и в реальном мире. Целый взвод программистов над законами трудился, между прочим.

Но ведь летаем! Вопреки!

Я хитро подмигнул Пройдохе, вздохнул полной грудью. Здесь чистый воздух. Потому что не работают заводы, потому что никто не курит в общественных местах и не мочится на тротуары. Разве что слабый запах пота, а в основном пахнет свежей травой, что, вообще-то, не очень привычно для большого города, хоть и пустого. Это все воображение додумывает, но приятно, черт возьми. Вздохнул еще раз и почувствовал, как наполняюсь до краев безмятежностью и спокойствием. Вспоминаю, как в самый первый раз я в Город сунулся с одной мыслью — богатства и побыстрее! А потом понял, что самое ценное в Нише, помимо свободы разумеется, тишина. Когда нет поблизости Слонов или кибер-элементалиев, когда не гудит, гремит или шипит проезжающий транспорт, когда никто не будит по ночам пьяным пением под окнами твоего дома. Можно сесть на скамейку, закрыть глаза и разгрузить, что называется, сознание, выбросить из головы лишний мусор. Без тишины, господа, никакой разгрузки не получится, верно вам говорю. Без тишины нет одиночества.

— Куда теперь пойдем? — спрашивает Пройдоха.

Я пожал плечами, оглядываясь. Четыре ровные и длинные дороги. До интересных мест еще топать и топать. В этакую глухомань даже гипнотика не забредает. Тут мой взгляд упал на кафе, в тени которого мы укрылись и которое, в свою очередь, само пряталось в огромной тени тополя.

Стеклянные двери кафе были закрыты на висячий замок. Скорее всего, какой-нибудь частный предприниматель хранит здесь свои годовые отчеты, сметы, или ведет двойную бухгалтерию. Целый ворох бюрократической фигни за которые можно получить какие-нибудь кредиты. Или просто пустышка незаполненная. Так, для красоты тут стоит. Над дверью красовалась табличка на которой было выведено: «Ресторан Карла Лихтенберга. Частная зона».

Раз частная зона, так чего бы не глянуть?

— Минут двадцать у нас есть?

— Есть, — Пройдоха поглядывает на часы, — что-то надумал?

— Хочу заглянуть в ресторан Лихтенберга.

— Кто такой Лихтенберг? — Пройдохе достаточно проследить за моим взглядом, и лицо его медленно вытягивается, — Паршивец сказал…

— Кто мне Паршивец? Папа? — резко обрываю Пройдоху, — никому не убудет, не бойся.

— Но Грозный…

— Помнишь, я тебе говорил на счет того, чтобы мне в рыло дать? — спрашиваю, — так вот, лучше не делай. А то я ведь и покалечить могу. Ты что, пустышки испугался? На ней, наверное, и охранки никакой не висит.

Я поднялся со скамейки. Хотя мы сидели в тени, майка все равно прилипла к спине, а лоб и шея покрылись потом. Раньше нет-нет, да приходила шальная мысль выбираться в Город голышом. А что? Здесь все свои, стесняться некого. Разве что рюкзак неудобно таскать.

— Ты же меня знаешь, — говорю, — я не могу побывать в Городе и ничего не взломать. Тогда Грозный это уже как бы и не Грозный а научный сотрудник какой-то, сечешь?

Второе правило софтера — никогда не бери из Города то, что не считаешь ценным. Оно частенько нарушается, скажу я вам. Все мы не без греха и таскаем все, что плохо лежит. Или плохо охраняется. Забавы ради, или, может, инстинкты какие играют…

Пройдоха размышляет, нахмурив брови, потом говорит:

— Не больше десяти минут, ага?

И этим все сказано. Перепрыгиваю через скамейку и неторопливо направляюсь к стеклянной двери с замком.

— Я слежу за дорогами, — говорит Пройдоха.

В нашем деле всегда так. Один работает, второй наблюдает. В следующий раз он будет работать, а я наблюдать. Если случится нам вдвоем быть в следующий раз…

Стеклянная дверь в ресторане неспроста. Я не думаю, что здесь установлено что-то серьезное — хороший антивирус хорошо и стоит — но к чему привлекать внимание, торопиться? Выудив связку отмычек, я провозился с висячим замком минуты полторы, затем нащупал нужную комбинацию, отключил защиту и — опаньки — дверь бесшумно открылась внутрь, стоило легонько ее толкнуть. Не зря я был лучшим взломщиком в Городе, ох не зря.

— На горизонте чисто, — говорит Пройдоха, — если найдешь пивка, ага, захвати мне.

Юмор пробивается, это хорошо.

— Сам найдешь, — отвечаю, — дуй ко мне.

Защиту я отключил, а, стало быть, никто не сунется сюда кроме нас. Слоны просто так по Городу ездят редко. Патрулировать им лень. Прямо кажем — платят за это немного. Захожу первым. Пройдоха, еще раз оглядевшись для верности, вторым, прикрыв дверь. Теперь с улицы вообще не поймешь, что внутри ресторана кто-то есть. Если не подойти совсем близко…

В нос ударил запах сырости, неприятный такой душок. Будто набрали в ванну воды, да и оставили на несколько месяцев. Не вертится вентилятор, не горят лампы, не звенят бокалы. Ресторан закрыт с начала и навсегда. Мы единственные посетители. Может быть, за все время существования ресторана.

В центре зала стоят столики, штук шесть, на них стулья ножками вверх. Не поленился кто-то аккуратно расставить модели. Видимо, тренировался в моделировании. Я приметил в углу барную стойку, за ней на полках — ряды бутылок, и первым делом направился туда. Бутылки — бутафория. Найти в Городе настоящую выпивку так же сложно, как пролезть в игольное ушко не будучи чертом. Перемахнув через стойку, я тут же обнаружил кассовый аппарат. Естественно, он был закрыт. Естественно, у меня имелась отмычка. Кассовый аппарат — это вроде папки, в которой хранятся документы. Иногда информация бывает полезной, иногда — нет. Но ведь вскрыть запаролированую папку всегда интересно, верно?

Обычно я трачу на замки от двух до двадцати минут. Все зависит от сложности.

Пальцы привычно нащупывали нужную комбинацию, скользили по отмычке, крутили, вертели… словно и не было долгого перерыва, словно не ломал я их, родимых, о стены и не натирал мозоли, упражняясь в тюремном спортзале, чтобы хоть как-то выдавить из себя гложущие червями мысли. А косточки-то срослись, даже шрамов не осталось, да и мозоли скоро сойдут. И вот я снова стою перед замком и щупаю отмычку, леплю новые формы, ломаю защиту…

Замок тихо щелкнул. Я улыбнулся. Можно поздравить себя с новым-старым взломом в Городе. Дверь ресторана не в счет — то была тренировка. Пашка Аскелов вновь может чувствовать себя человеком. Напиться надо по прибытии, точно! Отметить, стало быть.

Я отодвинул панель и заглянул внутрь. Ячейки для кредиток были пусты. В самой маленькой ячейке, для мелочи, лежала коричневая планшетка — на мегабайт памяти, не больше.

И это вся информация?

— Негусто.

— Что? — из-за столиков выглядывает Пройдоха.

Я помахал в воздухе легкой планшеткой. Не верилось мне, что ресторан возвели для декораций. И защита на дверях была не штампованная, а на заказ. Нюхом чую, что где-то еще лежит несколько метров информации. А своему нюху я ой как доверяю. Больше чем некоторым людям. Больше, чем судьбе.

И я принюхался. Иногда помогает, особенно когда где-то рядом может быть гипонтика.

Кроме сырости попахивало спиртным, примесью дорогих коньяков и дешевого вина, духами никогда не существовавшей женщины. Наверное, в реальности женщина была бы одета во что-то бесценно дорогое, на руках — нежнейшие шелковые перчатки, а на плечах уютно примостился бы воротник из лисьей шкуры. И наверняка курила бы женщина тонкую и длинную папироску (вот он, запах, витает) в мундштуке, небрежно сжимая его двумя пальчиками… стоп. Что-то воображение разыгралось. Ловкий программист насытил помещение такими запахами, будто гипнотика его накрыла.

Пройдоха включил карманный фонарик, посветил по особо темным углам ресторана и высветил, к сильному своему удивлению, невысокую деревянную дверь между стойкой и массивной деревянной балкой, подпирающей потолок. Никаких замков на двери не наблюдалось, зато проглядывались следы защелки, ныне успешно выбитой.