Наталья захлопнула дверь, провернула замок и прислонилась к двери спиной, закрыв глаза.

Что-то нехорошее произошло. Что-то очень нехорошее. Надо бы позвонить Паше и сказать, чтобы не совался ни в Нишу, ни к Паршивцу. И пусть срочно едет домой. Немедленно.

Говорухин не любил умных и самостоятельных женщин. Слишком уж они занудные и говорливые. А еще он не любил лгунишек, вроде жены этого уголовника-софтера.

Врала прямо в глаза!

Вчера Говорухин выкопал досье на Пашку Аскелова, и там черным по белому было написано, что его родители погибли пять лет назад — в авиакатастрофе. А она что сказала? Уехал к родителям! К мертвым родителям?! На тот свет отправился, что ли?! Каких усилий ему стоило, чтобы не врезать лгунье промеж глаз, не повалить ее на пол, не схватить за густые волосы и бить головой об пол, пока она бы не сказала, куда свалил ее муженек. Говорухин сдержался. Пусть невероятным усилием воли, но сдержался. Не хватало ему заявления в полицию. (Хотя, — твердил голосок в голове, — можно было предупредить уродку, чтобы молчала в тряпочку, А еще вырвать ей язык к едрене фене и руки переломать, чтобы не врала офицеру Службы Охраны).

— Завтра я его найду, — проворчал Говорухин, выходя из подъезда дома Аскеловых. Был еще один софтер, которого он собирался навестить. Его звали Коля Аленичев, судя по записям, он гулял по Нише вместе с Аскеловым. Он же помогал красть дискеты. Говорухину было наплевать, нарочно или случайно эти двое сперли информацию. Главное, что сперли.

Он сел в интермобиль, размышляя, что сделает с Колей, когда его найдет. Нет, прямо в университете его допрашивать не следует. Лучше взять тихонько под локоток, усадить на заднее сиденье и отправиться на дачу к Олеже. Студент наверняка не станет сопротивляться. Да он, наверное, от страха в штаны наложит.

До университета Говорухин доехал быстро, припарковался у обочины, вышел и направился к дверям. В холле университета было пусто и тихо. Гардеробщица за стеклянным окошком читала газету; подняла на Говорухина глаза, увидела форму офицера и стала читать дальше.

Оглядевшись, Говорухин увидел расписание занятий на стене и направился к нему. Теперь дай бог вспомнить какой там у Коли Аленичева факультет и курс… Ага. Сейчас половина двенадцатого, значит занятия закончатся через двадцать минут. Аудитория, в которой предположительно находился юный преступник, имела номер 11-А. За разъяснениями пришлось обратиться к гардеробщице. Старушка старательно объяснила, показала рукой и даже вызвалась проводить, но Говорухин вежливо отказался. Было видно, что гардеробщица подозревает каждого студента в организации заговора против всего человечества, и с радостью бы поставила всех их лицом к стене. Проблемы старушки Говорухина не интересовали. Он искал одного, конкретного человека.

Поднявшись на третий этаж и никого не встретив, Говорухин быстро отыскал одиннадцатую «А» аудиторию и замер у двери, размышляя, как поступить дальше. Конечно, хотелось ворваться прямо сейчас, отыскать урода, схватить его за шиворот и вытащить в коридор на глазах у всех. Форма офицера Службы Охраны сыграла бы в таком случае положительную роль. Но с другой стороны, Говорухин не хотел слишком уж привлекать внимание. Везде могут найтись так называемые блюстители порядка. Проще говоря — стукачи. Возьмут и донесут куда надо или запишут арест на цифру и выложат в w-нет.

«Обязательно найдутся! — подсказал внутренний голос, — мы же с тобой знаем, что мир полон уродов. Они на каждом углу. Одни из них запрещают курить коноплю, другие врут прямо в глаза, а третьи сидят за партами и готовятся, готовятся».

— Мы же не будем показываться им до поры до времени, — тихо сказал Говорухин и отошел от двери на три шага назад, прислонился спиной к прохладной стене.

«Ага. — Сказал внутренний голос, — мы подождем, когда они будут наиболее уязвимы, а потом нанесем удар. Иногда один точный выстрел стоит целой никчемной артиллерии» Лучше подождать здесь, дождаться, когда студенты начнут выходить и потихоньку отвести Колю Аленичева в сторону. Рыба попадает на крючок, когда думает, что с ней ничего не случиться. Среди одногруппников Коля будет вести себя наглее и бесстрашнее. Он утратит бдительность. И тогда мы его — бац! Говорухин непроизвольно ударил кулаком по ладони. Да, мы прижмем его за горло. Урода!

Через несколько минут дверь аудитории отворилась и в коридор вывалилась первая группа студентов. Говорухин засунул руки в карманы и ждал.

Лицо Аленичева Коли Говорухин запомнил сразу, стоило взглянуть на распечатанную фотографию в досье, однако ни в первой группе, ни во второй, ни среди запоздавших студентов подозреваемый не обнаружился. Мало того — пропустив еще несколько человек, Говорухин заглянул в аудиторию и увидел, что внутри оставался только лектор и пара-тройка обступивших его студентов.

«Он еще и занятия прогуливает! — подумал Говорухин, — совсем пропащий человек» Однако оставался еще дом, где жил Коля. Двадцать минут на интермобиле. Если он обнаружит его дома, значит, день выдался не слишком плохим. В конце концов, должно же ему сегодня повезти?

Говорухин остановил какого-то запоздавшего из аудитории очкарика и спросил:

— Николая Аленичева знаешь?

Очкарик посмотрел на блестящие лейтенантские звездочки, украшающие погоны.

— Ага. Ищете его?

Говорухин кивнул.

— Здесь не найдете, — ответил очкарик, поглядывая на погоны с наивной подростковой завистью, — он после второй пары ушел домой. Сказал, что плохо себя чувствует. Он в последнее время часто прогуливает, — добавил очкарик, помолчав, — на этой неделе всего раза три был. Говорит, что болеет чем-то. А что он натворил?

Говорухин положил тяжелую ладонь на плечо подростка. Плечо было хрупким и костлявым. Наверное, если сжать посильнее, то кость просто треснет, как скорлупа. Вот воплей было бы!

— Скажи, а позавчера он приходил на занятия?

— Нет, позавчера точно не было. Он зачет запорол.

— Ты, стало быть, его друг?

— Не совсем, — замялся очкарик, — так, хороший знакомый. Мы с ним вместе иногда в w-нэт ходим и в кино. Новый кинотеатр на Западной открыли…

— Трехмерный, — кивнул Говорухин, — знаю, бывал.

Около кинотеатра после десяти вечера слонялись без дела десятки привлекательных дам, которые за час брали почти вдвое меньше, чем в центре, да и шансы быть узнанным стремились к нулю.

— А что он натворил?

Говорухин натянуто улыбнулся. В последние пару дней все больше приходилось сдерживаться, чтобы не надавать кому-нибудь по роже. Ей богу, надо брать отпуск и дунуть куда-нибудь за город, в лес, пострелять оленей, набрать, к тому же, мешок спиртного, таблеток и тех самых штук, которые колют прямо в затылок.

— Просто у него есть нужная нам информация, — сказал Говорухин, после глубокого вздоха.

Вернувшись в интермобиль, Говорухин застал надрывающийся мобильник. Звонил Афимин Олежа, интересовался, что стряслось. Красик уже сообщил всем из Лиги, что Говорухин на кого-то слишком зол и рыщет по городу, жаждущий мести. Естественно, Афимин вызвался помочь. Естественно, Говорухин не отказался. Любой член Лиги обязан помогать другому члену. Тем более что только свои люди могли реально помочь.

— У меня к тебе просьба, — сказал Говорухин, выводя интермобиль на Центральную улицу, — заскочи к Карасю и полистай досье Коли Аленичева, у него есть в виромате. Потом езжай к дому урода и наблюдай до вечера. Если Коля куда-то выйдет, позвони. Часов в шесть я подъеду.

Афимин ответил, что сделает все, что в его силах, поинтересовался, нужен ли цифровик, но Говорухин сказал, что нет, не надо. Он не компромат на Аленичева ищет, а хочет проломить этому уроду череп. Кажется, Афимин все понял, пригласил на послезавтра на маленькую корпоративную вечеринку с девушками и повесил трубку.

Говорухин снял очки, кинул их на бардачок и, подумав, решил съездить, наконец, домой и хорошенько отоспаться. В пять вечера он проснется и поедет к дому Аленичева. А там видно будет.