Забрался опять в Город Одиноких. Не отпускает он меня. Не хочет разделить души.

В вироматах Аслана Анатольевича, естественно, нет ни программ защиты, ни нормального вооружения, ни приборов слежения, вообще ничего.

Стою в одной одежде и чувствую себя натурально голым. Точно как в первый раз. Тогда, помню, вылез в Нишу со старого виромата, в котором одна операционная система и игрушка-стрелялка, какие Паршивец обожает. Угораздило оказаться в метре от стада кибер-элементалий без оружия, без защиты, без аварийного выхода. Насилу ноги унес. И не спрашивайте как, не помню уже — память от испуга вышибло.

А сейчас спокойно все, вроде, тихо.

Закружилась голова, но это ничего, переживем. Моим напарникам сейчас, пожалуй, сложнее. Ломка от первого раза в Нише чудовищная.

Азелон стоит на карачках рядышком и мотает головой, точно баран перед воротами. Кхан тут же, прислонился спиной к стене, задрал голову и втягивает горячий воздух открытым ртом. Не знали, что здесь жарища адская, оделись в какие-то черные балахоны. Зажарятся, бедняги.

Я подошел ближе и молча дождался, пока оба обратят на меня внимание.

— Раздевайтесь, — говорю, — в трусах оно лучше будет.

— Здесь день? — спрашивает Азелон.

— Видишь солнышко в зените? Так оно всегда там, и никогда не двигается. Хочешь жить в Нише — ходи голый. Хорошо, хоть сгореть нельзя.

— Голова болит, — жалуется Кхан, стягивая балахон через голову.

— Ты даже не представляешь, как она в реальном мире болеть будет, — говорю.

Под балахоном обнаружилось худое, но мускулистое тело.

— Спорстменище! — ухмыляюсь.

— Вор, — Коротко отвечает Кхан.

— Это я спортсмен, — встревает Азелон, скидывая свои одежды. Да, он действительно хорош. На такого каждая вторая баба прыгнет, не задумываясь. А затем и первая. Везет же людям — и морда смазливая, и тело мускулистое. Хотя и я не плох, чего скромничать. Меня жена, вон, три года из тюрьмы ждала, значит, было за что, верно?

— Так, слушайте меня, — говорю, — объясняю один раз. Никуда без меня не уходите, делаете только то, что я скажу.

— Здесь реально опасно? — Азелон оглядывается по сторонам, фыркает, — пустой город.

— Во-первых, — загибаю палец, — Слоны. Служба Охраны Ниши то есть. Если обнаружат наше присутствие, тотчас вышлют целый полк на перехват. Во-вторых, кибер-элементалии. Это что-то вроде животных, только компьютерных. Сбои в серверах и операционных системах породили такую аномалию. Киберы ходят стадами и нападают на все, что движется, кроме них, конечно. В-третьих — гипнотика. Самая страшная штука в Городе Одиноких. Никто не знает что это такое. Похожа на белый вязкий туман, только двигается очень уж по живому. Если поймает — окутает — считай конец.

Чувствую себя этаким боевым инструктором на войне, инструктирующим молодежь. Только слушает меня, кажется, один Кхан. Азелон равнодушно оглядывает пустынную улицу.

— Если вас поймают Слоны или уничтожат в Нише кибер-элементалии — ничего страшного. Вылетите обратно в квартиру, ну, может, виромат сгорит. Больше всего опасайтесь гипнотики. Если она убьет вас в Нише, я не гарантирую, что вы выживите в нашем мире.

— То есть как? — спрашивает Кхан.

— Гипнотика убивает разум, — хлопаю себя по лбу влажной ладонью, — только не спрашивайте меня как. Я просто видел троих, которым не посчастливилось. Двое сошли с ума, третий так коньки и отбросил за вироматом. Что-то у него там в мозгу лопнуло, сосуд какой-то. А поначалу, когда первые софтеры в Нишу полезли, каждый третий от гипнотики умирал. Ясно? Поэтому никуда без меня не суйтесь.

— Слушай, ну чего боятся? — говорит Азелон, — разве я белого тумана не увижу, а?

И вдруг делает шаг вверх и застывает в нескольких сантиметрах над землей.

— Ух ты! А разве здесь можно так делать?

— Нет, — говорю, — если не хочешь, чтобы тебя заметили. И вообще, лучше вести себя как в реальном мире. Не привыкай к вседозволенности.

— Почему?

— Потому. — Отвечаю. — Слышал, что сказал твой шеф? Меня слушаться безоговорочно. Поэтому ступай на землю и не вздумай еще чего-нибудь выкинуть.

Азелон повиновался. Бросил на меня испепеляющий взгляд, но мне, если честно, глубоко наплевать. Нужно найти Антона и выкинуть его из Ниши. Причем, как можно скорее.

— Что там? — указываю на вещевой мешок под ногами Азелона.

— Кхан, посмотри.

Кхан нагибается, развязывает мешок и извлекает три серебристых револьвера.

— Вашего хозяина работа? — беру один револьвер. Как у него тут вытащить барабан?

— Моя, — говорит Кхан, — я стал немного разбираться в ваших операционных системах. Знания об оружии, необходимом в Городе пришли ко мне да часа назад.

— Вычитал где-то?

— Пришли, — туманно отвечает Кхан.

Странные они, эти трое. Не от мира сего.

Нахожу, наконец, рычажок, выдвигаю барабан. Все шесть патронов на своих местах. Понятно. Чтобы выкинуть Антона из Ниши его следует убить.

Итак, радиус два километра.

— Куда пойдем? — спрашивает Азелон.

Оглядываюсь. Этот район мне не слишком хорошо знаком. Помню, что бывал тут несколько раз, но ни названий улиц, ни чего-то еще важного не припоминаю. Какой-то спальный район, несколько маленьких магазинов, пункт сотовой связи, пара автомобилей у обочины, телефонная будка… не самые богатые фирмы предпочитают как раз такие удаленные от центра районы.

— Так. Начнем оттуда, — указываю на стройные ряды многоэтажных домов. Где-то там наверняка есть детский сад, школа, площадка для игр.

Радиус в два километра это, скажу я вам, не так уж и мало. Ладно, если Антон будет шляться по улицам, а если у него хватит смекалки взломать какой-нибудь замок на подъезде и залезть в одну из многоэтажек? Это все дома прочесывать, что ли?

Ладно, пока займемся поверхностным осмотром.

Я пошел впереди, следом Азелон, замыкал Кхан. Шли по тротуару, медленно, часто останавливаясь. Я тщательно осматривал подворотни, маленькие узкие тупики, двери подъездов на случай взлома. Пришлось пропустить два перекрестка. Параллельные улицы придется обследовать позже.

— Тихо-то как, — говорит Азелон, — поэтому Город Одиноких, да?

Стираю ладонью пот со лба. Знал бы ты, Азелон, почему здесь так одиноко. А для меня одиночество Ниши — это что-то большее, чем просто тишина. Наверное, я люблю одиночество. А в настоящем мире одиноким быть очень трудно.

— Кто такой Аслан Анатольевич? Он из столицы?

Ни Кхан, ни Азелон не отвечают.

— Бандит?

— Почему бандит? — удивляется Азелон, — очень хороший человек. Да, человек. Мы с ним работает уже много лет.

— Он наш хозяин, — тихо добавляет Кхан.

Смеюсь:

— Хозяин! Слово-то какое. А вы, получается, слуги?

— Помощники, — говорит Кхан, — добровольные помощники. Они пришел к каждому из нас в трудную минуту и предложил помощь. Мы приняли помощь, и теперь, скажем так, отдаем долг.

— И этот ваш, в черном плаще, тоже отдает долг?

— Шайтан появился раньше нас, — говорит Кхан, — мы не знаем, откуда он взялся.

— Я знаю, — встревает Азелон, — он восставший из мертвых. Зомби. Хозяин его оживил и теперь пользуется услугами.

— Вы чокнутые, ребята, — говорю, — я слышал, в столице все чокнутые малость. Особенно богатенькие.

Мы заворачиваем за угол. В этом месте улица расходиться надвое. Слева — большая площадь, вымощенная булыжником, справа — уходящая в полутемный тупик дорога.

Я замер.

В тупике стояли двое.

Я уже видел их, встречал, причем совсем недавно.

Один — в старинное одежде, с тростью, в колпаке. Второй молодой парень лет двадцати.

Да и улочка знакомая. Некоторое время назад я пробегал здесь. Черт, точно пробегал!

— Это он! — выдыхает Азелон и делает шаг вперед.

Эти двое в тупике тоже нас заметили.

— Стоять! — говорю, преграждаю Азелону путь рукой, — стоять, блин! Точно он?

— Вон тот паренек, — говорит Кхан, — я его фотографию в квартире видел.