Сначала Паршивец подумал, что он умер. По настоящему. Потому что было больно. Никогда раньше не было так больно выходить из Ниши.

Потом понял, что причина боли в другом. Раньше ему не приходилось выходить из Ниши экстремальным путем — то есть через прямое отключение кабелей питания. Теперь, кажется, пришлось.

Голова раскалывалась. Перед глазами плавали разноцветные круги. Вдобавок, он с трудом сдерживал позывы к рвоте.

Огляделся.

Сан Саныч за соседним столиком приходил в себя. Негодяй, не поднимая головы, ощупывал чашку с недопитым и уже давно остывшим чаем. Все. Больше никого.

— А где Грозный и Пройдоха? — спросил Паршивец слабым голосом.

Ему не ответили. Сан Саныч коротко застонал, прошептал едва слышно:

— Говорил же в нос капать…

Негодяй поднял голову, придвинул кружку и громко отхлебнул, поморщился:

— Ну и гадость. Что произошло?

— Попалили нас, — ответил Паршивец, — развели как малолетних. Дождались, пока мы отойдем подальше от эскалаторов и чуть не поймали.

— Что-то ты, Пройдоха, затормозил, — сказал Негодяй, — не мог нас раньше вырубить? Мне пришлось носиться по Городу, как зайцу от борзых, почти полчаса.

— Нет Пройдохи, — сказал Паршивец. Он вдруг увидел открытую дверь, — и Грозного нет. Мужики, что-то случилось.

Негодяй открыл глаза, огляделся.

— Та-ак, — протянул Паршивец, пытаясь принять устойчивое вертикальное положение. Все тело словно пронзали сильные разряды тока, — та-ак, мужики. Кто-нибудь что-нибудь в Нише странное видел?

— Грозный влево ломанул, когда только из метро выскочили, — сказал Негодяй, — за ним несколько Слонов, а дальше не знаю. Я в другую сторону побежал.

— Я вообще не помню, — выдохнул Сан Саныч, — если бы я из Ниши не вылетел, мне бы крышка наступила, ей богу. Слоны почти накрыли…

Он вдруг протянул руку к портфелю и пододвинул его к себе:

— Но кто-то же нас отключил?

— Действительно, — сдерживая острые позывы к рвоте, Паршивец взял провод. Скретчеты кто-то выдернул, причем выдернул напрямую, не перезагружая систему. Скретчет на теле был едва теплым.

— Что же это получается? У меня скретчет уже почти остыл.

— Что? — тупо спросил Негодяй, растирая виски ладонями.

— Скретчеты так быстро не остывают. Могу голову дать на отсечение, что мы уже минут двадцать как вышли из Ниши.

— Ага, и где мы тогда, по-твоему, были?

— А фиг его знает, — Паршивец озадаченно огляделся, — валялись без сознания, вот где. Кто-то нас вырубил и забрал Грозного и Пройдоху.

— Смысл? — спросил Негодяй.

— Не вижу я никакого смысла, — буркнул Паршивец, поднялся, тяжело опираясь о стол, потянулся к коммутатору, — алло… кто это… Даниил? Все в порядке? Никаких происшествия не было?.. Точно?.. Ага… Кто?.. Назови фамилии…Ладно, если что я у себя…

Он положил трубку:

— Странно… четверо постояльцев с этого этажа выписались полчаса назад. Зашли они вчетвером, а вышли впятером. Причем пятый, мой знакомый.

— Кто? — спросил Негодяй.

— Черноволосый с запаянными скретчетами, — Паршивец сплюнул на пол, — Пашка, чтоб его.

— А что за постояльцы?

— Если б я знал. Они не из Такера, приехали на экскурсию… врачи какие-то… Нужно спуститься, посмотреть…

На этот раз он потянулся к мобильному телефону. Нужно было позвонить еще кое-кому.

— У всех революционеров с первого раза не получалось, — заметил Негодяй. — У некоторых, правда, второго шанса не было.

В трубке раздался женский голос:

— Да?

— Алло, мне Андрея… Попова, позовите пожалуйста.

— Одну минутку… — что-то зашуршало, потом раздался другой, мужской голос.

— Слушаю?

— Алло, Краб? Привет. Это я.

Секундная пауза:

— Роман?

— Ага. Все провалилось… нас там ждали. Вернее, не конкретно нас, а вообще кого-нибудь. Ели ноги унесли.

— Все живы здоровы?

— Нет. Двое пропали. Причем, уже здесь. Мы не знаем, куда и как. Я хочу попросить у тебя времени и помощи.

— На счет времени — пока сколько угодно, а вот на счет помощи… чем я могу помочь?

— Я пока не знаю. Просто сейчас нужна твоя поддержка. Если что я позвоню, идет?

— Согласен, дружище, — ответил Краб, — я всегда на рабочем месте. Номер мобильного знаешь?

— Диктуй…

Паршивец отключился и глубоко вздохнул. Краб — мужик что надо.

— Что будем делать? — спросил Сан Саныч.

— Я предлагаю пока разойтись, — сказал Негодяй, — Слоны будут прочесывать все известные им места, где могут находиться софтеры. Тебя, Паршивец, они наверняка вспомнят.

— Вы правы. Пойдем. Заглянем ко мне в кабинет, ладно? Я заберу кое-какие вещи и, наверное, отправлюсь… прогуляться.

Паршивец первым зашагал к двери, но дойти не успел. На столе затрещал мобильный телефон. На голубом экранчике высвечивался незнакомый номер.

— Кто это? — спросил Сан Саныч.

— Если бы я знал, — Паршивец взял мягко вибрирующий телефон, взвесил его на ладони, размышляя, и нажал кнопку соединения, — да, слушаю.

Голос в трубке он узнал сразу же.

Меня вышибло из Ниши стремительно, жестко, с запахом горелой кожи и искорками перед глазами. По телу пробежала дрожь, в глазах заплясали разноцветные огоньки, а на губах — соленый привкус крови. Кажется, я прикусил себе язык.

Я заорал. Завопил. Вырвал горячий скретчет. Упал лицом на стол. Услышал, как рядом постанывает Кхан. Нашел взглядом Аслана Анатольевича…

Кровь на губах… наверное, не язык, а губы искусаны…

— Что произошло? — спрашивает Аслан Анатольевич. Он спокоен. Спокоен, как человек, сам написавший свою судьбу.

— Это я бы хотел у вас спросить, — отвечаю едва слышно, хриплю, словно замкнуло контакты где-то в горле.

Стонет Азелон из-за другого стола:

— Футболку порвал… скотина… голову оторвал…

— Я видел на мониторах. Вы нашли Антона, верно?

— Тогда вы, наверное, видели, что ваш Антон нам устроил. К тому же он был не один, а с каким-то… дьяволом, — перевожу дух. Оскал человека из Ниши до сих пор стоит перед глазами… и этот раздвоенный язык, — они прыгали по Городу, как в каком-нибудь фильме. Ни разу… такого не видел.

Аслан Анатольевич подошел ближе, протянул салфетку:

— А что ж вы не прыгали?

— Прыгать в Городе? Вы шутите? Любое неосторожное движение привлечет либо кибер-элементалей, либо Слонов. Город Одиноких, он намного более реален, чем вам кажется.

— Я догадываюсь, — кивнул Аслан Анатольевич, — в любом случае я доволен.

— Там не было жиела, — вдруг говорит Кхан.

Я вытираю губы салфеткой и смотрю на него. Бедняга бледен, неловко старается вытащить скретчет. Конечно, он обжегся.

— Там не было псевдобога, которого мы ищем, — говорит Кхан, — вернее, я его не видел. Зато там был Хранитель. Тот человек с тростью.

— Хранитель? — Аслан Анатольевич взял еще одну салфетку и подошел к Кхану. — Я не чувствовал его присутствия.

— Потому что вас там не было, хозяин, — подает голос Азелон, — а я почувствовал сразу. Хранитель где-то прячет истинного жиела, а сам охраняет парня в Нише.

— Странно…

— А мне объясните? — Спрашиваю. — Кто такой Хранитель, кто такой жиел, и что вообще происходит?

— Ты уверен, что хочешь это знать? — Спрашивает Кхан, но замолкает, когда Аслан Анатольевич поднимает руку.

— Вообще-то, ему нужно знать. — Говорит Аслан Анатольевич. — Потому что я решил завести еще одного помощника.

— Как так? — подает голос Азелон. Он растирает висок и часто-часто моргает. После первого выхода из Ниши всегда жутко болит голова. А эти двое, тем более, вылетели из Города как пробки из бутылки.

— Хозяин, вы же сами говорили, что у вас не может быть больше трех помощников. Кхан, Шайтан и я… куда уж больше.

— Я вижу конечные цели, но не вижу пути в будущее. — Говорит Аслан Анатольевич. — Я знаю, что Павел должен стать помощником. Согласен, что в помощниках у меня всегда будет не больше троих, на то воля Высших. Но я не знаю, кто покинет меня на этом отрезке пути…