- Поймите меня правильно. - Наталья наконец обрела всегда свойственное ей разумное спокойствие. - Меня волнует не то, что он стал лучше, а то, что он вообще изменился. Ведь все это может быть только началом какой-то болезни. Ведь может, верно?
Светило задумалось, вертя в пальцах паркеровскую золотую авторучку, машинально рисуя на рецептурном бланке кружочки, квадратики и пирамидки, что, как слышал автор, тоже не говорит об абсолютном душевном здоровье.
- Честно говоря, - осторожно начало светило, - и то минутное выключение сознания, и сама авария не должны были дать никаких изменений в психике. Не должны!
- Но дали! - настаивала Наталья.
- Это меня и удивляет... Знаете что, я не могу лечить на расстоянии. Приведите ко мне мужа, я с ним побеседую. Если понадобится, мы его положим на недельку в наш институт, всесторонне исследуем, энцефалограммы снимем. Ну, и так далее. И тогда я вам точно скажу, здоров он или нет.
- Он не пойдет.
- То есть? - опешило светило.
- Не захочет. Сам-то он считает себя здоровым и свое поведение разумным и единственно возможным.
- Но сознает, что изменился?
- Сознает. Но решил, что раньше жил неправильно.
- А теперь правильно?
- Теперь - да.
- И пусть живет, - заключило светило.
- Но он перестал пользоваться транспортом, - бросила Наталья последний козырь. - Он ходит пешком!
- Шок, - немедленно отреагировало светило. - Пройдет. Он кто по профессии?
- Актер.
- А-акте-ер! - протянуло со всепонимающим удивлением светило. Интересно-о-о!.. А как, простите, фамилия?
- Политов.
- Станислав Политов? Как же, как же! Хороший актер, популярный. Дочка моя им очень увлечена...
- Не только ваша, - мрачно констатировала Наталья.
- Да, да, судьба актерская... - посочувствовало светило. - Знаете что? Не обращайте внимания. Актеры - народ особый. Э-э-э... непредсказуемый. Академик Павлов говорил: кончу, мол, опыты на собачках, начну на актерах. Оч-чень восприимчивая публика... А где он сейчас снимается, если не секрет?
- "Ариэль", по Беляеву. Фантастика. Летающего человека играет. Главную роль. - Наталья поняла, что светило больше ни в чем ей не поможет, оно уже само спрашивать начало. Поднялась. - Спасибо, доктор.
- Не за что, - вполне искренне сказало светило. - Думаю, вы зря беспокоитесь. Но если что - приходите опять. Только с мужем, заочно не лечу...
Прямо снизу, из автомата, Наталья позвонила Ленке.
- Але, Ленк, это я... Ленк, я была у твоей знаменитости, а он меня выгнал.
- Как выгнал? - искренне изумилась Ленка на том конце провода.
- Сказал, что не может лечить заочно. Еще сказал, что все случившееся не должно было дать каких-либо последствий.
- Так и сказал? - заинтересовалась Ленка.
- Так и сказал.
- Ладно, Наталья, иди домой. Мы сегодня в одной бодяге играем, я с ним потолкую.
- Ой, потолкуй, потолкуй, Ленк! И позвони мне сразу. А то он вон и Ксюхе замуж разрешил выйти.
- Как так?
- А так. Сказал: живите, только не регистрируйтесь.
- Благословил?
- Я Ксюху видела, она - в легком шоке.
- Ее понять просто: деспот папуля нежданно стал демократом. Чудеса!.. Ладно, чао! - И трубку повесила.
Стасик сидел в гримуборной, разгримировался уже, смотрел на себя, умытого, в трехстворчатое зеркало, вполуха слушал скворчащий на стенке динамик: оттуда еле-еле доносилось происходящее на сцене. Спектакль еще не кончился, но Стасика убили в первом акте, и он мог бы в принципе смотаться домой, не выходить на поклон, отговориться перед главрежем недомоганием, тяжкими последствиями ДТП (эта аббревиатура - из протокола: дорожно-транспортное происшествие). Но Ленка, которая доживала в спектакле до прощального взмаха занавеса, просила задержаться: о чем-то ей с ним пошептаться хотелось, о чем-то серьезном и жизненно важном, о чем-то глобальном, как она сама изволила выразиться.
Стасик сиднем сидел на продавленном стуле и думал думу о Кошке. Он прикидывал: позвонит она ему завтра, послезавтра или с недельку характер выдержит? А вдруг вообще не позвонит? Вдруг она порвала с ним, со Стасиком, смертельно обиделась, раненая душа ее трепещет и жаждет мщения. И пойдут анонимки в местком, мамуле, главрежу... Стасик подумал так и немедленно устыдился: Кошка - баба умная и, главное, порядочная, нечего на нее напраслину возводить.
Нет, позвонит она, конечно, позвонит, куда денется!
Но, с другой стороны, Ленка права: как совместить Кошку с новым курсом?
Ах, как трудно, как страшно, как невозможно!..
Одернул себя: разахался, как барышня. Ты же мужик, найди выход, придумай компромисс, наконец...
Опять компромисс?..
Вот бы друга сейчас, друга верного, который все-все поймет, не станет усмехаться, подзуживать: мол, не выдержишь, старичок, не вытянешь, сломаешься, как твой "жигуленок"... Но нет такого! Нет и быть не может!
А Ленка?..
И увидел в зеркале, как она прошла _сквозь_ дверь, бросила автомат в угол, а он чуть задержался над полом, не грохнулся, как ожидал Стасик, а мягко лег на паркет. Ленка стянула с плеч телогрейку, развязала теплый шерстяной платок. Тяжело опустилась на стул - тоже напротив зеркала, вытянула ноги в грубых кирзовых сапогах.
- Устала? - спросил Стасик.
- Очень, - просто сказала Ленка, провела ладонью по лицу, не заботясь, что грим размажется.
А он, странно, не размазался. Как была Ленка партизанкой, так и осталась. Это шло ей - быть партизанкой. Это так по нутру ей было - хоть на вечер почувствовать себя партизанкой.
Стасик, не поворачивая головы, видел ее лицо в зеркале - жесткое, словно высеченное из камня.
- А ты не устал? - спросила она.
- Меня же убили в первом акте, - ответил Стасик.
- Я не о том, - жестковато усмехнулась Ленка. - Я о твоей игре.
- О какой игре?
- В нового Стасика Политова.
- Я не новый, Ленка, я тот, которым должен был стать, если бы не...
- Продолжай.
- Долго перечислять. Если бы не - раз! Если бы не - два. Если бы не тысяча, сто тысяч, миллион!
- А теперь?
- А теперь я сам с усам, ни во что не играю.
- Для этого надо было упасть в Яузу?
- Для этого надо было упасть в Яузу.
- А сначала выключить сознание?
- А сначала выключить сознание.