– Ты проследишь за расстановкой караулов? – обратился Коннор к Уиллу.

– Непременно, милорд.

– Ладно, тогда увидимся в зале. – Он повернулся к солдату: – Скажи госпоже, что мои люди и я с удовольствием к ней присоединимся, как только смоем дорожную пыль.

Оставшись в одиночестве, Коннор устало вздохнул: ноги еле держат и голова забита делами, а придется развлекаться, сидеть рядом с леди Мойрой и следить, как бы не заметили, что его неудержимо тянет к ней.

Дни, прошедшие после разговора с лордом Коннором на мысе, Мойра провела в своей комнате со служанками, сидя за прялкой или занимаясь шитьем. Она без устали корила себя за то, что все ему рассказала, пытаясь уверить себя, что он сумеет ей помочь и все будет хорошо.

Да только вряд ли. Нет, ничего хорошего ее впереди не ждет, одно только горе. Разве у нее было когда-нибудь иначе?

Но никогда прежде Мойра не чувствовала себя такой бессильной.

Она остановилась наверху лестницы, прислушиваясь к шуму, доносившемуся из зала. Там веселились – прибытие лорда Коннора с его отрядом вселило в обитателей крепости надежду, которую они почти утратили после смерти лорда Брайена.

Пока он был еще жив, люди старались не падать духом. Ведь старый лорд одолел молодого, здорового противника. Разве это не знак свыше, что Господь на их стороне? Так, во всяком случае, уверял отец Томас.

Мойра, хоть и старалась всеми силами вылечить мужа и подолгу молилась, как и все остальные, но ни на мгновение не могла подавить в себе страх, что все их молитвы напрасны. Чувство вины свинцовой тяжестью давило на нее: только она одна знала, в каком прегрешении повинна.

Она не отважилась открыться даже отцу Томасу, боясь, что он отвернется от нее, хотя нуждалась в прощении Господа.

Мойра понимала, что ведет себя трусливо. Но единственной опорой была ее гордость, пусть даже она тоже считается грехом.

Каждое ласковое слово резало ее ножом по сердцу, обостряя до невыносимости чувство вины, и Мойра в смятении думала, есть ли на свете искупление тому, что она совершила.

Этажом выше открылась дверь, послышались знакомые голоса. Она разгладила платье и, уже поворачиваясь, чтобы поздороваться, вдруг поняла, что ее щеки мокры от слез.

Никогда она не плакала так много, как в последние месяцы. Мойра быстро вытерла лицо головным покрывалом. Все равно они наверняка заметят, что она плакала. Бриджит говорит, что это все из-за беременности. Что ж, хорошее объяснение того, что она превратилась в плаксу и трусиху.

Мойра глубоко вздохнула, заставляя себя успокоиться. Она уже несколько дней не виделась с лордом Коннором, но мыслями часто возвращалась к нему… слишком часто.

Коннор и Уилл ради празднества оделись наряднее обычного, как и она сама. Лорд Коннор был в темно-зеленой тунике из мягкой шерсти, которая очень ему шла. Он только что вымылся – волосы были еще влажные. Покрывавшая подбородок и щеки щетина вкупе с пересекавшим щеку шрамом придавали ему воинственный, даже грозный вид, что ужасно понравилось Мойре. Она смущенно опустила глаза, но тут же, ругая себя за трусость, подняла взгляд.

– Добрый вечер, лорд Коннор, сэр Уилльям. – Мойра неуклюже присела в реверансе.

Коннор поддержал ее под локоть, помогая выпрямиться, мужчины поклонились.

– Если можно, не называйте меня «сэр Уилльям», а то мне все время кажется, что вы обращаетесь не ко мне, – сказал Уилл со смешком. – Зовите меня просто Уилл.

– Но вам, я думаю, пришлось немало потрудиться, чтобы заслужить свои рыцарские шпоры, сэр Уилл, – проговорила Мойра, улыбаясь в ответ. – Конечно, между ирландцами и норманнами большая разница, но достойный воин ценится и у тех, и у других. Мои братья, добившись такого положения, больше никому не позволяют забывать об этом.

– Уилл тоже, – вмешался лорд Коннор. – Он не раз доказывал свою воинскую доблесть на службе у леди Джиллиан, моей невестки, и потом, когда она вышла замуж за Рэнналфа, служа моему брату. Уже одно то, что Рэнналф отправил его со мной, говорит о его достоинствах.

– Не верьте ему, миледи, он все выдумывает, – сказал Уилл. – Просто я знаю леди Джиллиан с детства, мы дрались с ней тогда. – Он засмеялся. – Можно сказать, я бился и с ней, и за нее.

Послышался гонг, оповещавший о начале ужина.

– Могу я вас проводить, леди Мойра? – Коннор протянул руку.

– Благодарю вас. – Она воспользовалась его услугой и посмотрела на него сквозь полуопущенные ресницы. Ей вдруг неудержимо захотелось поддразнить его. – Представьте, если я вдруг споткнусь и упаду, собью вас с ног и мы оба покатимся кувырком до самого низа. Пусть на всякий случай сэр Уилл идет впереди.

Пристальный взгляд Коннора остановился на ее лице, после чего его губы изогнулись в улыбке.

– Ну, я уверен, вы не станете сбивать меня с ног специально.

Эти слова можно было истолковать по-разному, и от того, как поняла их Мойра, ее игривое настроение мгновенно улетучилось. Она опустила глаза.

– Нет, милорд, не стану, – проговорила она ровно.

Уилл, ничего не замечая, сбежал вниз, прыгая через ступеньки, и остановился у подножия лестницы.

– Давайте скорее, а то я уйду без вас, – весело крикнул он.

Мойра шагнула было к лестнице, но Коннор удержал ее. Крепко сжав ее пальцы, он наклонился к ней.

– Что вас беспокоит, миледи?

– Ничего, – пробормотала она, – просто нас ждут в зале, надо идти.

– Может, скажете? Хотя нет, наверное, еще рано.

– Мне нечего сказать, – ответила Мойра.

Мгновение он смотрел ей в глаза, потом качнул головой.

– Не уверен, – произнес Коннор и повел ее вперед по лестнице.

Сегодня зажгли больше факелов, чем обычно, и зал был залит мерцающим золотистым светом. Было очевидно: обитатели замка очень рады празднику. Они смеялись и шутили, женщины украсили свою одежду и волосы яркими лентами, кое-кто из мужчин даже почистился и приоделся.

Судя по всему, они уже успели подружиться с людьми лорда Коннора. Много месяцев подряд жизнь в замке была мрачной и унылой, и все были рады встряхнуться.

Мойра приветливо кивала головой, пока лорд Коннор вел ее к столу на возвышении в конце зала. Видя вокруг улыбающиеся лица, она и сама пришла в хорошее настроение.

Ее радость несколько увяла, когда, поднявшись на помост, она увидела сэра Айвора. Тот стоял, сложив руки на груди, и смотрел на нее с презрительной ухмылкой.

Лорд Коннор выдвинул для нее скамью, помог сесть и расположился справа от нее. Мойра подозвала сэра Айвора.

– Мы собрались здесь, чтобы отдохнуть и повеселиться, сэр Айвор. Мне не хотелось бы, чтобы вы своим мрачным видом отбили у нас аппетит.

Он перестал ухмыляться, хмуро поклонился и опустился на скамью довольно далеко от Мойры.

– Не обращайте на него внимания, миледи. Он долго здесь не останется, – проговорил Коннор.

Шум усилился, когда люди стали рассаживаться за столами. Мойра встала и хлопнула в ладоши, призывая к тишине.

– Я очень рада видеть радостные лица и слышать смех, – с улыбкой заговорила она, оглядывая зал. – Мы так долго жили в печали. Но все изменилось. – Она повернулась к лорду Коннору. – Наш господин лорд Рэнналф Фицклиффорд отозвался на нашу просьбу о помощи и прислал нам в поддержку своего брата с войском. Я знаю, вы и дальше будете делать все, чтобы они чувствовали себя как дома, и будете оказывать им всякую помощь, какая только потребуется. Нам предстоит тяжелая работа, но сегодня давайте отпразднуем нашу неожиданную удачу. – Мойра отпила из кубка и села под приветственные крики зала.

Тут встал отец Томас и произнес краткую молитву. Слуги стали расставлять на длинных дощатых столах деревянные тарелки. К Мойре приблизился незнакомый ей юноша, высокий и стройный, и опустился перед ней на колено. В руках, он держал чашу с благоухающей водой для омовения рук.

– Это мой оруженосец Падриг, – сказал лорд Коннор. – Он у меня недавно, но уже показал себя ценным помощником.