— И чем вы это объясняете?

— Да ничем. Я и не задумывался особенно над этим. Полагаю, что это относится к так называемым таинственным явлениям человеческой психики. А я по образованию инженер.

— Значит, бывает? — Он, казалось, был очень доволен моим ответом.

— Наследственная память, — неожиданно сказал Иван. Меня обрадовал его ответ. Не смысл ответа, а просто что он слышал все предыдущее, значит, еще способен на разумные поступки.

— Это очень оригинально! Каким же образом наследственная память может воспроизвести обстановку современной лаборатории или квартиры?

— Да, наследственная память здесь, видимо, ни при чем, — сказал я.

— А вы, конечно, знаете? — спросил Иван.

Я в душе немного посмеивался. Есть еще таланты-одиночки, с помощью четырех правил арифметики пытающиеся разработать единую теорию поля.

— Я знаю, — ответил гражданин в сером. — В этом моя трагедия. Двенадцатое октября тысяча девятьсот шестьдесят шестого года я прожил дважды. Этот день для меня многое значит. В первый раз я сделал глупую ошибку и осознал ее лишь к ночи, а во второй раз уже не сделал ее. Но тут чисто семейное… Я запомнил этот день навсегда. А для других он существовал только однажды, как и обычно. Понимаете? Я прожил один день дважды! Не одно мгновение, а целый день! Как он прошел во второй раз, помнят все. А в первый раз я прожил его один. Ни для кого больше первого дня не было.

— Полагаю, что это невозможно, — сказал Иван. Разговор начал заинтересовывать его всерьез. — В теории темпорального поля такие парадоксы не предусмотрены.

— Ничего другого я и не надеялся услышать от вас. Да я и сам это прекрасно знаю. Я потратил пятьдесят лет на то, чтобы досконально изучить теорию темпорального поля в таком виде, в каком она известна вам, и в таком виде, в каком она известна там, в других реальностях.

— Год, число, месяц! — невольно вырвалось у меня.

— Дойду и до этого.

— Пятьдесят лет, сказали вы? — спросил Иван. Все! Он уже был полностью заинтересован разговором.

— Да, около этого.

— Где же вы их набрали, эти пятьдесят лет?

— Вам что-нибудь говорит дата: двенадцатое октября тысяча девятьсот шестьдесят шестого года?

— Да, — ответил Иван. — Я тогда был на практике в Усть-Манском НИИ Времени. В этот день был осуществлен первый запуск в прошлое на одни сутки. Были, правда, и до этого, но на секунду, не более. И только с измерительной аппаратурой.

— Совпадение! — сказал я.

— Нисколько. Это только начало.

— Так, значит, это случалось с вами и позже?

— Да. Последний раз уже в вагоне. Я прожил заново одиннадцать месяцев. Ровно столько, на какой срок в прошлое был произведен запуск в Марграде.

— Постойте, постойте, — остановил его Иван. — Это невозможно. Я сейчас вам объясню. Когда производится запуск, это неизбежно влечет какие-то изменения в прошлом, а значит, и в настоящем. Поэтому запуски и не производились, пока не была разработана аппаратура так называемого «абсолютного времени». Реальность, в которой произведено изменение, в самый момент изменения отпочковывается от нашей и, возможно, существует самостоятельно. Некоторое время, пока изменения не разрослись, она должна быть очень похожа на нашу. Но нашу реальность эти путешествия никоим образом не задевают. И в принципе сын может обратиться в прошлое и не допустить брака отца с матерью. От этого он в нашей реальности не перестанет существовать. Происходит нечто вроде роста дерева. Ствол — это наша реальность, каждое путешествие в прошлое дает ответвление, параллельный побег. В один и тот же момент прошлого можно осуществить два и три путешествия, соответственно возникнут две или три реальности. Но они никогда не пересекутся. Собственно, реальностями они называются условно. После того как машина вернулась в настоящее, мы ничего не можем сказать о ней, той реальности. Невозможно вторично попасть в эту параллельную реальность. Путешествуя в прошлое, мы каждый раз попадаем в какую-то точку ствола своего времени, даем начало новому побегу и возвращаемся в настоящее. Поэтому нашу реальность эти путешествия не задевают.

Вот шпарил Иван. Интересная у него, оказывается, была работенка!

— Разве теория темпо…

— Жареная колбаса, яйца, кефир. — Это официант из буфета, в белом халате, колпаке и с корзинкой в руках, стоял перед нами. Колбаса была поджарена толстыми кусками. — Жареная…

— Не будете брать? — спросил наш собеседник.

— Нет, — сказал Иван.

Я отрицательно покачал головой. Дождусь, когда откроется ресторан.

— Жареная колбаса, яйца, ке…

Дверь за разносчиком захлопнулась.

— М-м… Так вот. Разве теория поля не допускает параллельное существование одного, подчеркиваю: одного индивидуума в двух реальностях?

— Теория это допускает. Это явление называется раздвоением сознания.

— Почему нельзя допустить, что возможно последовательное существование в двух, в ста реальностях?

— Невероятно. Еще не было прецедента.

— Прецедент перед вами. Девять лет назад капсулы времени только начали запускать. Тогда я прожил дважды одни сутки. Потом институты Времени в различных городах мира тоже начали осуществлять запуски в прошлое. На сутки, недели, месяцы. И я проживал эти дни, недели, месяцы, дважды, трижды, сотни раз. Я прожил миллион жизней! И каждая остается в моей памяти. Дерево реальностей, о котором вы только что говорили, для меня превращается в один ствол, составленный из кусочков. Вот я стою перед вами и вдруг оказываюсь в позапрошлом году и начинаю жить эти месяцы снова в уже измененной реальности. Я могу поступить на другую работу, могу пойти учиться, например, на факультет проблем Времени. Могу развестись с женой. У меня появится новая семья. И когда я доживу до момента, во время которого в Марграде и был произведен этот самый запуск, я вдруг снова оказываюсь здесь и начинаю доказывать вам, что для меня все эти реальности складываются последовательно. Затем я иду, к примеру, домой и после годового перерыва встречаю свою жену и детей. Ведь для них-то я вышел из квартиры лишь несколько часов назад. И мне нужно вспоминать, что я им говорил вчера, что я хотел сделать сегодня. У меня отличная память, и все равно это очень трудно… — Он помолчал. — Понятно. Нужны только прямые доказательства. Можете сравнить кинофильмы, снятые испытателями, с моими рассказами. Пусть специалисты исследуют мою память. Я знаю наизусть даже телефонные справочники. И тем не менее я не отличаюсь исключительной памятью. Чтобы запомнить все, что я знаю, обычному человеку нужны сотни лет. Да я и есть обычный человек. Но я прожил миллион жизней! И все они, если смотреть поверхностно, непохожи друг на друга.

— А вы не обращались к специалистам? — спросил я.

— Обращался. Но у меня слишком бредовая идея… После того дня, о котором я вам рассказал, я много думал: что же случилось? Но ответа не было. Потом мне пришло в голову, что уж раз это явление существует, почему бы мне не использовать его? Я начал с того, что если день повторялся, я весь его посвящал решению проблемы, которая стояла передо мной в нашей реальности. У меня теперь всегда было в запасе время. А когда у меня появились лишние месяцы и годы, я решил заняться чем-нибудь более интересным, чем разработка измерительной аппаратуры.

Я написал тысячи работ по многим отраслям науки и техники. Я мог спокойно, не торопясь, экспериментировать с научными проблемами. Ведь мне не надо было бояться, что меня могут выгнать с работы, что меня бросят друзья. Тысячи раз проживая один и тот же день, я до мельчайших подробностей изучил характеры, мысли и поведение всех своих знакомых. Конечно, те реальности отличались чем-то от нашей, особенно если запуски производились на много лет. Но у меня был огромный опыт. Каждого человека я уже видел во всех возможных ситуациях, которые часто сам и создавал.

И здесь, в нашей реальности, я знал и понимал каждого человека. Ни у кого не могло быть от меня тайн. Сначала я не подозревал, какая трагедия обрушилась на меня. Люди начали казаться мне все менее и менее интересными. Все меньше и меньше меня тянуло к ним. И это меня испугало. Потом я решил, что это неизбежно. Хорошо. Люди мне безразличны. Я могу добиться всего, если не в нашей, то в какой-то параллельно существующей реальности. Я мог стать ученым, композитором, политическим деятелем. У меня было вдоволь времени, знаний и памяти. И я был! И писателем, и композитором, даже председателем горисполкома. Но мне этого показалось мало. Я захотел сделать людям что-то интересное, совершенно необыкновенное. Разработать, например, теорию единого поля, открыть им пути к другим мирам, к другим галактикам. Я бросил все и занялся только этим.