В детдоме не было водопровода. В 1950 году мы своими силами прокопали траншею и провели водопровод от водокачки. Это около 300 м, я тогда окончил 4 класса. Каждому воспитаннику отмерили 1,5 м длины и - копай на 2 м глубины. Выкопали, никто не сломался.

Кроме того, у нас через дорогу (улицу) был большой подсобный участок не менее 2 га. Там был сад, два пруда (сажелки) участок для овощей, где мы сами выращивали огурцы, помидоры, морковь, свёклу, капусту.

В детдоме было три лошади, появились и выросли два жеребёнка), позже появилась и грузовая машина ГАЗ-51.

Кроме указанных работ летом мы заготавливали веники на зиму (из бурьяна), помогали заготавливать сено для лошадей. Мало того, мы неоднократно выезжали и выходили помогать колхозам. В д. Панарино дергали вручную горох, собирали в валки; помогали на току во время уборки зерновых. Где-то в 1949-50 гг. мы выезжали в колхоз в д. Камышевка на две недели и все две недели в поле носили снопы в скирду; две палки, на них 6 снопов и вдвоём переносили в скирду.

Особенно много было сделано по обустройству детдома и трудовому воспитанию в период, когда директором детдома был Тихон Степанович Комаров. Это был внешне суровый, но умный и добрый человек. После детдома его перевели директором вновь организованного в Задонске культпросветучилища.

Как в дошкольном, так и в школьном детском доме обязательно был художественный руководитель. Организована художественная самодеятельность. Разучивали песни, народные танцы; устраивались спектакли, концерты. В 50-х годах в детдоме были полные комплекты струнных и духовых инструментов, а также баян, аккордеон и рояль. Художественный руководитель Михаил Иванович Кожин - выпускник Задонского культпросветучилища - организовал полный струнный и духовой оркестр. Сам мог играть на любом инструменте и обучил детей, сам писал ноты для каждого инструмента. Наши оркестры давали концерты не только в детдоме, но и на различных предприятиях.

В 1951 году летом 40 лучших воспитанников детских домов Орловской области, собрав их сначала в Некрасовском детском доме под Орлом, на 1 месяц возили на экскурсию в Москву. Из нашего детдома - 4 воспитанника, в том числе и я. Нас поселили в Москве в школе на 3-й Гражданской улице в Сокольниках. Отлично кормили, часто бывали черная и красная икра, различные фрукты. И целый месяц ежедневно ездили на экскурсии в музеи, театры, в Третьяковскую галерею, зоопарк, стадион «Динамо» и др. места.

В Задонске почти каждое лето устраивали походы по району на 1-2 недели. Брали конную подводу, грузили необходимый скарб и оправлялись в поход. Останавливались в сёлах в пустующих в летнее время школах. Всё было согласовано по линии РОНО. Ходили в природный заповедник Галичья Гора, посещали сахарный завод в с. Хмелинец, колхозы и др. предприятия.

Несмотря на все эти мероприятия у воспитанников и зимой, и, особенно, летом было достаточно свободного времени. Город Задонск окружают леса с названиями Казённый, Горелый, Пчельник, Питомники 1-й и 2-й, Уткинский, куда мы гурьбой ходили по ягоды, орехи, тёрн, боярышник и просто так погулять, а зимой в каникулы человек по 30-40 становились на лыжи - и в лес.

У Задонска протекает прекрасная река Дон, в то время чистейшая, хоть пей воду. Летом мы целыми днями (с перерывом на обед) пропадали на реке.

Купались, ловили рыбу. После 8 класса я с Ваней Ланцевым сделал лодку и 3 года держал её на Дону. Брал с собой 1-2 ребят и уплывал за 10 км. На рыбалку с ночёвкой. Все воспитанники детдома отлично плавали, даже первоклассники переплывали Дон.

Кроме того, постоянно были занятия играми. Лапта, круги (с мячом), прятки, догонялки, городки, клюшки, волейбол и др.

Приближение праздников чувствовалось за месяц-полтора. Девочки собирались стайками и хором пели песни, соответственно, революционные, новогодние зимние или первомайские (весенние).

Внутренняя атмосфера в детдоме была дружная, доброжелательная; ссоры и конфликты случались редко.

Кроме занятий в детдоме воспитанники посещали и занимались в городских учреждениях по желанию - в городских библиотеках, на станциях юных техников, юных натуралистов. Я ходил в 1950-е на станцию юных техников. У нас был хороший руководитель, мы знакомились с авиационной техникой, собирали и мастерили планёры и самолёты, запускал их. Другие ребята изучали радиотехнику, учили азбуку Морзе.

Детский дом был полностью обеспечен хорошей материальной базой: помещениями, мебелью, одеждой, обувью, продуктами питания, топливом, транспортом и всеми другими необходимыми ресурсами.

Для воспитания детей социалистическое государство выделяло достаточные средства. Кроме того, для детей содержался коллектив работников. Это директор, завуч, воспитатели (в разное время от 10 до 6), пионервожатая, медработники, бухгалтерия.

Художественный руководитель, мастер швейного и столярного дела, завхоз, кладовщик, три прачки, 2-3 уборщицы, истопник, разнорабочий. Помню директоров: Прокофьева Клавдия Ивановна, Милов Владимир Александрович, Комаров Тихон Степанович, Шатских Пётр Семёнович, Козарез Александр Яковлевич, Фролов Кирилл Ионович, Новиков Алексей Владимирович.

Из долго работавших добросовестных работников хорошо помню воспитательниц Виноградову Евгению Владимировну, кладовщика Кузичева Григория Спиридоновича.

Подводя итоги всего изложенного, напрашивается единственный вывод:

Социалистическое государство, возглавляемое великим Сталиным Иосифом Виссарионовичем, делало все для счастья детей. Лозунг «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!» был искренним и правдивым.

В.Ф. ДЕХАНОВ

…Американцы были теперь хозяевами в Японии. Они жили здесь так, как никогда не жили в своих штатах. Они брали, что хотели, и ничего не платили. Они вывозили на своих кораблях в США японское золото и серебро, жемчуг и шелк с японских фабрик, драгоценные сокровища древнего, неповторимого японского искусства и дешевые, копеечные сувениры. Все в этой несчастной стране принадлежало им. Они захватили самые лучшие отели и пьянствовали там. Они, как бешеные, носились на своих джипах по улицам и дорогам и давили людей. Для них открылись бесчисленные дансинги, бурлески, кабаре, публичные дома, где голодные японские девушки покорно развлекали завоевателей. Тихие, корректные, поэтические японские чайные домики вмиг превратились в грязные лачуги разврата. Оккупанты пачкали все, к чему прикасались. В своих грязных бутсах и с сигаретой во рту они вваливались в священные японские храмы и, сплевывая на пол, как дикари, глядели на богослужение. Они ездили на людях по японским улицам и так фотографировались, по–хамски развалясь на носилках. Они затевали гонки рикш и до смерти загоняли запряженных в носилки людей. Они без стука входили во все двери, без спросу брали все, что хотели, и жрали, жрали, жрали… Они, как саранча, пожирали все, что еще можно было сожрать в этой обглоданной как кость стране, и пакостили все, что еще можно было запакостить.

А в городском парке умирали безработные. Умирали каждый день. И только когда человек становился вполне мертвым, о нем начинали заботиться американцы. Они не могли позволить, чтоб мертвые трупным ядом заражали воздух, которым они дышат. Немедленно привозились гробы. Немедленно убирались трупы.

Гробы привозились даже еще раньше, чем человек окончательно умер. Гробы заботливо ставились подле убогих жилищ. И человек мог спокойно умереть около своего гроба. Мог даже сам влезть в свой гроб и умереть.

…«Что же вы теперь намерены делать с собой?» - спросил я Хатагаву, капитана бывшей императорской армии.

Он покачал головой, потом нерешительно сказал: «Может быть, я уйду на «дикое поле». Так я впервые услышал о «диком поле». Сущность дела такова: безработные офицеры, объединившись в артели, совместно обрабатывают пустоши, целину – «дикое поле».