– Как же мне не знать вас, – заговорил наконец Игнатий, не спуская глаз с Егора. – Живодеры… И породил вас живодер. Напугал, страмец, аж в брюхе что-то лопнуло, – он плюнул под ноги Егору. – Бессовестный, на старика ружье поднял!

– Где Макар?! – крикнул Егор, бледнея.

– В кучугурах, за вторым перешейком, где Змеиная согла… подлец ты такой. Я тебе это запомню.

Егор опустил ружье, повернулся и пошел прочь широким шагом.

Макар с Закревским играли в шашки. Обыгрывал генеральский сын. Макар злился и от этого играл хуже, просаживал одну пешку за другой.

– Ходи.

– Пойду. Ты только не расстраивайся.

– Думаешь, как этот…

– На.

– Так… А вот так?

– А я вот так!

– Угорела пешечка. Даже две. Дамка. Ваша не пляшет.

Макар наморщил лоб. Крякнул.

– Насобачился ты в этом деле! Давай еще?

– Надоело.

За дверью возник шум.

Закревский поднялся:

– Что там?

Дверь в землянку отворилась, вошел Егор.

– К вам, как в церкву, с ружьем не пускают.

Макар обрадовался брату. Он скучал без него, хотя не сознавал этого.

– Егорка? Тю!…

Закревский тоже улыбался: – Проходи. Пришел… блудный сын. Давно пора!

Егор сел на пенек, огляделся:

– Неплохо живете.

– А как ты думал! – Макар, подбоченившись, с улыбкой смотрел на брата. – Увидишь, через полгода что будет. Ковры будут висеть и сабли. Ты в деревне был?

– Нет.

– А где ты живешь? У Игната?

– У Михеюшки.

– Что слышно из деревни?

– Ничего. Отец… живой. Пашут, наверно.

– Пускай попашут, – сказал довольный Макар. – Раздевайся. У нас теперь жить будешь.

– Мне надо поговорить с тобой.

– Ну.

Егор посмотрел на Закревского.

– Пойдем на улицу.

Макар первый вышагнул из землянки, Егор – за ним. Остановились. Егор долго смотрел в землю.

– Дай мне коня, браток. Ночью приведу назад.

– Зачем?

– Надо.

– Не скажешь – не дам.

Егор посмотрел на верхушку сосен, на Макара, криво улыбнулся.

– За невестой съездить.

– За Манькой?!

– Ага.

– Украсть хочешь? – Макар широко улыбнулся. – Давай вместе. Пошли! – он втолкнул Егора обратно в землянку.

– Мы поедем в деревню за невестой, – объявил Макар.

Закревский насторожился:

– Как это – за невестой?

– Так. Воровать поедем невесту. Понял?

Закревский понял.

– На наших лошадях?

– Ну да. На чьих же?

– Нельзя.

Макар поднял брови:

– Как это нельзя?

– Нельзя, ребята. Я все понимаю, но… это глупый риск. Можете легко засыпаться.

– Не дашь коней? – спросил Макар.

– Не дам.

Макар снисходительно не то улыбнулся, не то поморщился.

– Пойдем, Егор, я покажу, каких подседлать.

– Макар! – резко крикнул Закревский.

Но Макар уже вышел из землянки и уверенно показывал Егору:

– Себе – вон того жеребца в чулках. Лев! Мне – во-он Гнедко… Седлай. Я пойду переобуюсь.

Егор долго примеривался к жеребцу, пока взнуздал его. Рослый скакун сердито косил большим темным глазом, прижимал уши и разворачивался задом, когда Егор приближался к нему. Наконец Егор загнал его в кусты и там обротал. Вошел в землянку.

Макар стоял перед Закревским – руки в карманы, одна нога небрежно отставлена.

– Не командуй шибко много. Понял? Это отец твой генералом был, а ты не генерал.

Закревский, прижимая руки к груди, кричал:

– Да ты же попадешься, дура! Лошади пропадут! Лошади же пропадут!…

– Хрен с ними. Што я, дешевле лошадей?

Увидев Егора, спросил весело:

– Подседлал?

– Ага.

Закревский, злой и уставший, сел к столу.

– Идиоты!

– Сейчас… переобуюсь. Промочил давеча… – Макар начал стаскивать сапоги.

– А куда вы ее привезете? – спросил Закревский. Ему никто не ответил.

– Сюда, что ли? – опять спросил он, уже миролюбиво.

– Нет, – ответил Егор.

– Хоть бы уж свадьбу тогда сыграть, – сказал Закревский. По правде говоря, о лошадях он беспокоился меньше всего. Ему не нравилось, что Макар много своевольничает. Это было тем более неприятно, что без Макара он теперь не мог обходиться.

– Но свадьбу мы все одно справим! – воскликнул Макар, подняв глаза на брата: он и утверждал, и спрашивал.

Егор неопределенно пожал плечами:

– Надо сперва невесту привезти.

– Привезе-ем! Сейчас мы ее, голубушку, скрутим. Хорошая девка! – похвалил он, обращаясь к Закревскому.

Ему сейчас казалось, что он о Марье всегда так и думал, что она хорошая.

Закревский обиженно отвернулся от него.

Макар вдруг задумался.

– Может, мне тоже кого-нибудь украсть? – спросил он. – А?

– Укради уполномоченного, – сказал Закревский и улыбнулся.

Макар хохотнул.

– Хороший ты парень, Кирька, только гнусишь много. Лучше я погожу с невестой. Поехали? Ноченька как раз темная!…

Макар посвистывал, похохатывал: нравилось, что под ним легкая сильная лошадь, нравилась тихая темная ночь, нравилось быть вольным человеком.

Егора тоже дурманила эта бешеная гонка. Не мог он только представить, что через некоторое время у него в седле будет Марья. Как-то не верилось.

Влетели в деревню. Погнали по улице, мимо родительского дома. Свернули в переулок… Вот и Марьина изба. Огонек светится.

У знакомых ворот Макар остановился.

– Как будем? – спросил Егор.

– Не знаю… Зайти… и вынести без разговоров?

– Ребятишки там… перепугаются.

– Свистни ей под окном.

Егор соскочил с коня, подкрался к окошку, заглянул.

– Однако, дома нету.

– Ну-ка свистни.

Егор негромко свистнул и отошел на всякий случай к воротам: мог выйти сам Сергей Федорыч с какой-нибудь штукой в руках. Но никто не выходил. Тогда Макар заложил в рот два пальца, тишину ночи резанул тонкий, проникающий в сердцевину мозга свист. Тотчас хлопнула избная дверь – в сенях послышались шаги, чьи угодно, только не девичьи. Егор подбежал к коню, сел. Успел шепнуть Макару:

– Не отвечай, если сам выйдет.

На крыльцо вышел Сергей Федорыч:

– Кто это здесь подворотничает?

Было совершенно темно.

Макар легонько тронул лошадей.

Выехали из переулка. Остановились.

– Что делать?

– Вот что: заедем к Нюрке Гилевой, скажем, чтобы вызвала нам Маньку, – предложил Егор. – Они товарки.

Вышел брат Нюрки, Колька Гилев, парнишка лет пятнадцати.

– Чего? Кто тут?

– Нюрка ваша дома?

– Дома.

– Вызови ее. Только не говори, кто зовет.

– А зачем тебе? – Колька подозрительно, с опаской всматривался в Макара.

– Надо. Да не бойся ты. Мужик, а сдрейфил.

Колька некоторое время колебался, потом пошел в дом.

Нюрка сообщила, что Марья дома, но у нее болят зубы.

– Поехали к ней. Садись ко мне.

– Поехали. Ой, да на конях! Вы чего эт, ребята? Чего затеяли-то? Откуда кони-то?

Братья молчали. Макар подсадил Нюрку к себе.

Тогда Нюрка сама принялась рассказывать, как приезжий парень Кузьма приходил сватать Марью. В середине рассказа она вдруг так взвизгнула, что жеребец прыгнул вперед, – это Макар решил от нечего делать побаловаться с ней.

– Дурак!

– А ты не прижимайся ко мне, не наводи на грех.

– Кто к тебе прижимается-то? Вот черт! – Нюрка, наверно, покраснела. – Бессовестный!

Снова подъехали к Марьиным воротам.

– Только не говори, что мы тут. Боже упаси! Мы хочем нечаянно…

Нюрка вошла в избу, и ее долго не было.

Макар сидел на коне, а Егор стоял около крыльца – на тот случай, если Марья, заподозрив что-либо, захочет вернуться в избу.

Наконец скрипнула дверь… По сеням шли двое. Егор весь напружинился.

На крыльцо вышла Нюрка, за ней Марья.

– Вот – дожидаются, – сказала Нюрка.

Марья всматривалась в темноту.

– Кто?

Егор молчал. Марья была в двух шагах от него. Он мучительно соображал: сразу ее хватать или сперва сказать что-нибудь?