Лалита открыла дверь в спальню Софи и внесла поднос.

— Как ты долго… — недовольно протянула маленькая авантюристка.

— Прости меня, — оправдывалась Лалита. — Ничего готового не было, да и жаркое пахло очень неаппетитно.

— Ну… и что ты мне принесла? — капризно спросила Софи.

— Омлет, — ответила Лалита. — Ничего другого не было.

— Не могу понять, почему ты не можешь вести хозяйство так, чтобы в доме были хоть какие-то запасы еды, когда хочется есть! Ты безнадежная неумеха!

— Мясник отказался отпускать нам мясо, пока мы не расплатимся по счетам, — извиняющимся тоном объяснила Лалита, — а владелец рыбной лавки, который заходил сегодня утром и не застал миссис Стадли, передал, что больше не отпустит нам в долг ни куска трески.

— Вечно ты со своими отговорками! — сварливо произнесла Софи. — Ну, давай сюда свой омлет!

Пока девушка ужинала, у Лалиты создалось впечатление, что Софи и рада была бы выискать в омлете какие-нибудь недостатки, но он оказался по-настоящему вкусным.

— Налей-ка мне кофе, — резко распорядилась Софи. Лалита напряженно прислушивалась к чему-то.

— Мне кажется, что кто-то стучит в парадную дверь, — наконец вымолвила девушка. — Да, я слышала стук. Джим отправился в Йелвертон-Хаус, а кухарка вряд ли пойдет открывать двери.

— Тогда тебе лучше не разговаривать, а спускаться вниз, — съязвила Софи.

Лалита вышла из комнаты, спустилась по лестнице и отперла парадную дверь. За дверью стоял кучер в ливрее, который и протянул девушке конверт.

— Для мисс Софи Стадли, мадам!

— Спасибо! — поблагодарила Лалита.

Кучер приподнял шляпу, развернулся, и девушка закрыла дверь.

Глядя на письмо, она подумала о том, что это, должно быть, очередное любовное послание. Такие записочки доставляли для Софи едва ли не в любое время дня и ночи. И, приподняв подол платья, Лалита принялась подниматься по лестнице. Едва она преодолела первый лестничный марш, как послышался крик из задней комнаты. Мадам Стадли занимала небольшую комнату, расположенную на первом жилом этаже: она не любила спускаться и подниматься по лестницам. Спальня Софи, как и все прочие спальни, располагалась на втором жилом этаже.

Оставив письмо на столике возле лестницы, Лалита торопливо поспешила по узенькому коридорчику в комнату мачехи.

Облаченная в вечернее платье, готовая к отъезду на прием, где ее ждали через полчаса, возле кровати стояла мадам Стадли. Это была грузная женщина, черты лица которой в молодости, очевидно, были приятны, но с годами потеряли тонкость и огрубели. Трудно было представить себе, что эта расплывшаяся женщина мать прелестной Софи, но когда мадам того желала, она умела выглядеть привлекательной. Бывая в обществе, миссис Стадли старалась понравиться людям, и многие находили ее приятной собеседницей. И только близкие знали, как скупа, жестока и безжалостна была мадам Стадли.

У хозяйки был крутой нрав, и она не считала нужным держать себя в руках. Вот и теперь Лалита со страхом заметила, что мадам гневается.

— Подойди поближе, Лалита! — приказала миссис Стадли, едва падчерица вошла в комнату.

Девушка сделала несколько робких шажков, и мачеха протянула ей кружевное платье, на котором была оторвана оборка.

— Еще позавчера я велела тебе починить это!

— Да, — согласилась Лалита. — Но днем у меня не было времени, а по ночам я шить не могу. У меня слезятся глаза, да и чинить кружево можно только при дневном свете.

— Ты всегда находишь оправдания своему неумению и лени! — едко заметила мадам Стадии.

Взглянув на падчерицу, она обрушилась на нее с бранью, как будто ее вывел из себя внешний вид Лалиты.

— Ты… ленивая маленькая грязнуля! Вместо того чтобы работать, ты тратишь свое время и мои деньги! Тысячу раз говорила я тебе, что не буду потворствовать твоей лени и заставлю тебя выполнять приказания тотчас же после того, как они отданы! — мадам швырнула кружевное платье на пол к ногам Лалиты. — Подними сейчас же! — кричала разъяренная миссис Стадли. — И если ты еще раз забудешь то, что я велела тебе, я проучу тебя раз и навсегда!

Миссис Стадли схватила палку, которая стояла в углу, и только когда она приблизилась к Лалите, поднимавшей брошенное платье, та догадалась, что у мадам на уме. Девушка отшатнулась в сторону, но было поздно. Удар палки пришелся как раз между лопаток. Лалита жалобно вскрикнула, но мачеха продолжала колотить ее, пока девушка не повалилась на колени.

Лалита донашивала платье, которое некогда принадлежало Софи.

Оно и так было велико ей, а за последнюю неделю бедняжка похудела еще больше. Слишком широкий вырез на спине приоткрыл рубцы, оставшиеся от прошлых побоев, а неутомимая палка продолжала опускаться на еще живые мощи.

— Черт подери! — вопила мадам Стадли. — Я покажу тебе твое место в доме! Я научу тебя повиноваться мне!

Лалита больше не вскрикивала, она терпела молча. От боли, ужаса и унижения она едва не теряла сознание. Разум девушки туманился, перед глазами завертелись красные круги и точки, а удары все продолжали сыпаться на несчастную. Неожиданно дверь распахнулась.

— Мама! Мама!

Крик Софи был таким резким и повелительным, что рука мадам Стадли застыла в воздухе.

— Как ты думаешь, что произошло? — спросила Софи.

— В чем дело? Что случилось?

Софи переступила через тело Лалиты, распростертое на полу, и протянула матери вскрытое письмо, оставленное Лалитой на столике.

— Герцог Йелвертонский умирает!!! — воскликнула Софи.

— Умирает? — эхом отозвалась ее мать. — Как ты об этом узнала?

— Некто по поручению Джулиуса написал письмо, где сказано, что сам Джулиус отбывает в Гемпшир и не может со мной увидеться ввиду срочности дела.

— Дай-ка мне взглянуть, — торопливо проговорила леди Стадли и выхватила записку из рук дочери.

Подойдя поближе к столику, на котором стояла свеча, мадам Стадли прочитала вслух:

— «Мистер Джулиус Вертон просил засвидетельствовать свои самые искренние сожаления по поводу того, что он не имеет возможности навестить вас сегодня вечером. За ним прислали, чтобы он мог провести последние часы у постели умирающего, его светлости герцога Йелвертонского, и мистер Вертон тотчас же поспешил в Гемпшир. Близкие и друзья больного не надеются, что он переживет эту ночь.

Примите мои уверения в совершеннейшем почтении. Кристофер Дивар».

— Вот, видишь, мама! — с торжеством в голосе воскликнула Софи.

— Ну и змея! — восхищенно сказала мадам Стадли. — Да ведь лорд Ротвин будет ждать тебя!

— Знаю, знаю, — бормотала Софи. — Но я должна стать герцогиней!

— Конечно, ты должна. И речи быть не может о том, чтобы упустить такой случай!

— Значит, лорду Ротвину придется сообщить, что я не могу выйти за него замуж, — неуверенно сказала Софи. — Как он рассердится!

— Сам виноват! — хмыкнула мадам Стадли. — Перво-наперво ему не следовало уговаривать тебя бежать с ним.

— Нельзя, чтобы он оставался ждать меня возле церкви, — резонно заметила Софи и неожиданно вскрикнула. — Мама! А как же мое письмо к Джулиусу! Я велела Лалите отправить его.

Мать и дочь уставились на Лалиту, которая с трудом поднималась с пола. Волосы ее растрепались и неаккуратно рассыпались по израненным плечам. Лицо ее приобрело пепельный оттенок, глаза были полузакрыты.

— Лалита! Что ты сделала с письмом для мистера Вертона? — резко спросила мадам Стадли.

Прошла минута, прежде чем Лалита смогла ответить и сквозь слипшиеся губы выдавить из себя слова:

— Я отдала его кучеру… и он… уехал!

— Уехал? — взвизгнула Софи. — Надо его остановить!

— Ничего страшного, — успокоила дочь миссис Стадли. — Ведь в доме бабушки Джулиуса уже нет!

— А где же он? — изумилась Софи.

— В записке от мистера Дивара, кем бы он ни был, говорится, что Джулиус отправился в Гемпшир.

Софи облегченно вздохнула:

— Ну, конечно, как я могла забыть!

— Единственное, что мы должны сделать, — продолжала мадам Стадли, — это отправиться завтра поутру в дом его бабушки и забрать записку. Мы с легкостью принесем извинения, сказав, что ты изменила свои планы по поводу того, что предлагалось в записочке. В любом случае тебе придется разорвать ее в клочки и навсегда забыть, что ты ее однажды написала.