Толмач хоть и плохо, но все же знал по-русски. Ему доводилось раньше бывать с норвежскими купцами в Новгороде. Он перевел Владимирку вопрос:

— Сколько стоит этот черный соболь?

Владимирко, помедлив, сказал громко, на весь торг, так, что его услышали многие биармы и викинги:

— Двадцать три жизни!

Туре Собака нахмурился, в глазах его забегали злые огоньки:

— Я не понимаю тебя, купец!

— Двадцать три моих побратима, которых ты потопил в море у мыса Варгав!

Туре Хунд вспомнил ветреный вечер в море Ган-Вик.

…На корабле Хунда кончались запасы пресной воды. Уже двое суток моряки получали лишь по нескольку глотков ее. Туре знал место, где можно запастись водой, но для этого пришлось бы приставать к берегу при сильном прибое, который мог повредить драккары и разбить лодки. Острые камни и крутолобые валуны преграждали путь к небольшой быстрой речке, пробившейся между скал к морю.

Дотяну до устья Вины на том, что есть, — решил Хунд.

В жаркий день перед самым концом пути моряки стали роптать. У них пересохли глотки. Работать веслами стало невыносимо тяжело. Хунд успокаивал их, обещая близкий конец плавания.

Наступил вечер. Угрюмый северо-восточный ветер лохматил волны. Впереди по курсу Хунд приметил какие-то ладьи. Они держали путь на полуночь. Хунд размышлял недолго. Когда драккары приблизились к утлым суденышкам поморов, Туре опытным взглядом оценил силы людей, плывущих, видимо, на промысел в море. Справиться с ними — плевое дело. Сначала он заставил толмача попросить воды. Толмач кричал с борта на языке биармов:

— Дайте нам воды. Мы хорошо заплатим!

Рыбаки не отзывались. Они лишь сильнее налегли на весла. Хунд сказал толмачу:

— Попробуй по-русски.

Толмач повторил просьбу по-русски и услышал ответ:

— Вода нам самим нужна. Приверните к берегу и там найдете воду!

— Взять ладьи на абордаж! — загремел голос Хунда.

К бортам поморских ладей протянулись длинные абордажные багры. Новгородцы перерубили древка багров топорами, оттолкнулись от драккара и взялись за весла. Хунд, видя, что добыча ускользает, приказал кормчему направить драккар на ладью. Забухал гонг. Карле, получив условный сигнал, пошел наперерез другой ладье. С драккаров в беззащитных новгородцев полетели из пращей глиняные ядра. Форштевни кораблей норманнов неотвратимо приближались к двум передним ладьям. Новгородцы гребли отчаянно, изо всех сил. Но уйти им мешал ветер. Он прибивал ладьи к кораблям скандинавов. Волны наваливались на утлые суденышки, заливали их водой.

Владимирке кричал с третьей ладьи:

— Повора-а-ачивай кормой к ветру! Держи вдоль бортов! Кормщики-и-и! Повора-а-ачивай!..

Но кормщикам повернуть ладьи вдоль бортов драккаров не удалось. Крики гибнущих людей смешались с грохотом волн, воем ветра. Две ладьи исчезли под водой…

Драккары, как коршуны, кинулись в погоню за третьей. Хунд понимал, что надо во что бы то ни стало утопить и эту ладью, иначе, вернувшись домой, русские испортят им все дело.

Но ладья скрылась за пеленой внезапно пошедшего дождя, и найти ее след среди встрепанных волн было трудно. А тут еще подвернулся мыс Варгав, далеко выдающийся в море. Ладья по мелководью ушла за мыс. Драккары больше преследовать ее не стали, боясь сесть на мель.

…Хунд все это хорошо помнил. Однако, не теряя самообладания, он отрывисто бросил:

— Я не знаю ничего. Что имеет в виду русский? Скажи яснее!

Стоявший за спиной Владимирка Булат внезапно выскочил вперед, и побледнев от гнева, крикнул в лицо Хунду:

— Сейчас я скажу!

Он выхватил меч и взмахнул им. Еще миг — и голова Хунда покатилась бы по прилавку с богатыми тканями и мехами. Но Василько повис на руке Булата, а Владимирко засверкал на него глазами:

— Спрячь меч! Не ко времени вытащил! Тебе говорю, спрячь!

Тем временем за спиной Хунда выросла толпа вооруженных викингов. На солнце угрожающе заблестели мечи и боевые топоры. И к новгородцам с берега спешили викинги, чтобы схватить их. Но Владимирка и его друзей плотной толпой окружили биармы. Владимирко сказал Хунду:

— Коротка у нурманна память! Соболя я тебе отдам, когда сполна заплатишь за смерть побратимов. Уразумел? А плату мы с тебя спросим дорогую. Ни серебра, ни золота не хватит!

Викингам не удалось подойти к новгородцам. В окружении воинов-биармов те ушли в Ой-Ял. Уходя, Владимирко сунул черного соболя обратно за пояс.

Туре Хунд провожал новгородцев встревоженным колючим взглядом. На душе у него было неспокойно. Ему чудился звон кольчуги. Схватка с побережными жителями теперь уже казалась неминуемой.

На шестой день северный ветер утих, облака, как раненые волки, уползли за лес. Несколько часов стояла тишина, а к ночи налетел широкий ветер с полуденной стороны. Он предвещал дождь, все сильнее раскачивал сосны и ели, раздувал сигнальный костер на берегу, сыпал в темноте искры на траву.

Туре Хунд и Карле с Гунстейном на драккарах подсчитывали барыши. Денег уже почти не оставалось, зато вороха драгоценной рухляди заполняли все отсеки и мешки, и торг можно было считать удачным. Возвратясь в Норвегию, ярлы могут выручить за мягкие товары двойную, тройную, а за некоторые меха и четвертную цену.

Туре Хунд, пересчитывая и укладывая меха с помощью Орвара, думал о новгородце с перевязанной головой. Тревога поселилась надолго в сердце ярла. Туре чувствовал, что чернобородый русский пришел в Ой-Ял не один, наверняка с дружиной. Они, конечно, собираются отомстить викингам за смерть рыбаков, потопленных драккарами в море Ган-Вик.

Туре позвал на совет братьев ярлов. Викинги были уверены, что новгородцы в сговоре с биармами. Нет, норманны не боялись боя, но, как знать, не повернется ли к ним спиной Норна — богиня судьбы? Численный перевес был на стороне предполагаемых врагов. Новгородцы злы, и это удесятерит их силы…

На реке ночью поднялось волнение. Драккары, стоявшие на якорях, кидало ветром из стороны в сторону. Ярлы лежали в шатре Хунда. Перед ними горела свеча в слюдяном фонаре. Карле озабоченно говорил:

— Викинги не умеют праздновать труса и не боятся звона мечей. Но стоит ли рисковать теми богатствами, которые мы добыли на торге? А вдруг удача нам изменит?

— Ввязываться в драку сейчас неразумно, — поддержал его Гунстейн.

Туре долго думал и, наконец, решил:

— Вышлем на берег глаза и уши. Будем следить за каждым шагом русских и биармов. Запасы денег и товаров у нас иссякли. Завтра торгуем последний день, а вечером снимаемся с якорей!

Так решили викинги. Карле и Гунстейн отплыли на свой корабль. Туре позвал. Орвара и велел ему выслать на берег лазутчиков. Через некоторое время от драккара отплыла лодка с викингами, переодетыми в меховые одежды под вид биармов. Орвар вернулся, Хунд сказал ему:

— Выполни еще одно мое поручение. Возьми с собой сильного парня, хотя бы Асмунда, и съезди на берег. Видел девушку, которая покупала бархатную накидку? Она живет на окраине Ой-Ял, ее хижина почти у самого леса. Перед хижиной стоит старый кедр. Нижние сучья у него засохли. Выкради биармку и привези на драккар. Получишь пятьдесят эре серебром. Только, смотри, без шума!

Привыкший повиноваться каждому слову ярла, Орвар кивнул и вышел из шатра своего хозяина.

Лес за Ой-Ял был полон людей. Возле чумов из оленьих шкур у костров сидели биармы, приехавшие из дальних стойбищ. Варили мясо оленей, говорили о выгодном обмене товарами с викингами. Они получили за свои меха немало изделий из бронзы и серебра, а главное — оружия из железа и стали. Многие биармы с утренней зарей собирались возвращаться домой.

На некотором отдалении, в чащобе у больших костров сидели новгородские ватажники. Торг их не интересовал. Они пришли отомстить за своих братьев. Вооруженные мечами, топорами, палицами и рогатинами, новгородцы ждали Владимирка, который ушел на совет к старейшине Хальмару.