Брайан Олдисс

ЛЕТАЮЩИЙ ЧЕРВЯК

Перевод И. Невструева

Странник слишком погрузился в мысли, чтобы заметить, что пошел снег. Человек шел медоенно, а его замысловатый наряд в многочисленных складках и украшениях распахивался на теле, как мантия колдуна.

Дорога, по которой он шел, опускаясь в большую долину, постепенно втискивалась все глубже между высокими стенами. Не раз ему казалось, что из этих огромных развалин земной материи невозможно будет найти выход, что геологическая загадка неразрешима, хтоническая аранжировка беспорядка непроницаема, но именно в этот момент долина и друмлин являли ему новое направление, удивление и спасение, и дорога вновь обретала смысл и безрассудно углублялась все дальше в окружающие возвышенности.

Странник, имя которого для жены звучало Тампар, а для прочего мира Аргустал, впитывал эту природную гармонию в совершенной парестезии, поскольку духом был близок царящему здесь настрою. И так сильна была эта связь, что внезапный снег лишь увеличил силу его чувств.

Хотя время было полуденное, небо обрело интенсивный серо-голубой цвет заката, а Силы снова садились на солнце, закрывая его свет. В результате этого Аргустал не заметил, когда на расслоенном и потрескивающемся скальном бастионе слева, невидимая вершина которого вздымалась почти на милю над его головой, появились следы искусственного происхождения и значит он вступил во владения человеческого племени Ор.

За очередным поворотом он заметил путешественницу, направляющуюся к нему. Это была большая сосна, замершая неподвижно до времени, когца тепло снова вернется в мир и пробудит соки в ее деревянных мышцах настолько, чтобы еще раз сделать возможным ее медленное движение вперед. Проходя мимо, он молча коснулся края ее зеленого наряда.

Этой встречи хватило, чтобы его сознание поднялось над уровнем транса. Его разум, блуждавший где-то далеко, стараясь охватить великолепие раскинувшегося вокруг земного хаоса, вернулся, чтобы снова сосредоточиться на деталях ближайшего окружения, и Аргустал понял, что добрался до Ор.

Там, где дорога разделялась, не в силах сделать выбор между двумя одинаково непривлекательными лощинами, Аргустал увидел группу людей, стоявших, как статуи, в левом ответвлении. Он подошел к ним и молча остановился, ожидая, когда они заметят его присутствие. За его спиной мокрый снег засыпал следы ног.

Люди эти ушли далеко в направлении Новой Формы, гораздо дальше, чем Аргустал мог ожидать на основании собранной информации. Их было пятеро: их большие руковидные отростки тут и там выпускали нежные коричневые листики, а один из пятерых достигал высоты почти шести метров. Снег садился на их кроны и волосы.

Аргустал ждал долго, но когда заметил, что близится вечер, терпение покинуло его. Он приложил руки ко рту и громко закричал:

- Эй, древолюди из Ор, проснитесь от своего древесного сна и поговорите со мной. Мое имя для мира звучит Аргустал, я иду к себе домой в далекий Талембиль, ще море розовеет от весеннего планктона. Мне нужна от вас деталь для моей мозаики, молю вас, проснитесь и ответьте.

Снег к тому времени уже перестал, и секущий дождь затер все его следы. Снова выглянуло солнце, но его искривленный глаз никогда не заглядывал на дно этого оврага. Один из людей тряхнул веткой, разбрызгивая вокруг капли воды, и занялся подготовкой к разговору. Был он относительно невелик, ростом не более трех метров, а его прежняя, типичная для приматов форма, от которой он начал избавляться, верооятно, пару миллионов лет назад, все еще была в нем видна. Среди сучьев и узлов его нагого тела можно было заметить губы, которые раскрылись и проговорили:

- Мы говорим с тобой, Аргустал-для-мира. Ты первый обезьяночеловек, который с очень давних времен пришел этим путем, поэтому мы рады тебя видеть, хоть ты и прервал наши раздумья о новых идеях.

- А придумали вы что-то новое? - спросил Аргустал со свойственной ему дерзостью.

- Да, однако пусть наш старший скажет тебе об этом, если сочтет возможным.

Аргустал вовсе не был уверен, хочет ли он услышать об этих новых идеях. Древолюди славились склонностью к туманному выражению своих мыслей, однако эти пятеро уже зашевелились, словно в их ветвях проснулись ветры, поэтому он сел на камень и приготовился ждать. Его собственная цель была настолько важна, что все препятствия на пути к ее достижению казались несущественными.

Прежде чем старший заговорил, человек почувствовал голод, поэтому пошарил тут и там и под пнями поймал парочку медленно удиравших личинок, из ручейка выловил несколько небольших рыбок, а с растущего поблизости куста сорвал пригоршню орехов.

Прежде чем старший заговорил, опустилась ночь. У этого индивидуума, высокого и узловатого, голосовые связки были зажаты в глубине тела, поэтому, чтобы говорить, ему пришлось изогнуть свои ветви так, чтобы самые тонкие веточки оказались прямо перед губами и вдыхаемый сквозь них воздух складывался в слова, произносимые шепотом.

- У нас действительно есть новая идея, о Аргустал-для-мира, хотя может оказаться, что она выходит за пределы твоего понимания или нашего умения ее выразить. Так вот, мы констатировали, что существует измерение, называемое временем, и из этого факта сделали некий вывод.

Мы попытаемся объяснить тебе понятие времени как измерения следующим образом. Как известно, все на Земле существует так долго, что самое начало давно забыто. То, что мы можем помнить, содержится между этими затерянными-в-тумане вещами и настоящим моментом; это время, в которое мы живем, и мы привыкли думать о нем, как о единственном существующем времени. Но мы, люди из Ор, поняли, что это не так.

- В этих затерянных безднах времени должны быть другие прошлые времена, - сказал Аргустал, - но они для нас ничего не значат, поскольку мы не можем обратиться к ним как к своему собственному прошлому.

Серебристый шепот продолжал, как если бы этого замечания вообще не было:

- Подобно тому, как одна гора кажется небольшой, когда мы разглядываем ее с вершины другой горы, так и вещи в обозримом прошлом кажутся маленькими с точки зрения настоящего. Предположим, однако, что мы отступим в ту точку прошлого, чтобы посмотреть на настоящее, - мы не смогли бы его заметить, хотя знаем, что оно существует. Отсюда и следует вывод, что есть еще много времени в прошлом, хотя оно для нас недоступно.

Долгое время ночь продолжалась в тишине, потом Аргустал сказал:

- Ну что ж, это рассуждение вовсе не кажется мне необычным. Ведь мы знаем, что солнце - если, конечно, позволят Силы - снова вспыхнет завтра. Верно?

- Но завтра - это лишь способ выражения времени, - ответил ему небольшой древочеловек, разговаривавший с ним первым, - а мы открыли, что завтра существует и в смысле измерения. Оно реально так же, как вчерашний день.

"Святые духи! - подумал Аргустал. - И зачем я впутался в эту философию?" Вслух он сказал:

- Расскажите мне о выводе, который вы из этого делаете.

И вновь тишина, пока старший подтягивал к себе ветки, а затем зашептал из путаницы тонких, как прутики, пальцев.

- Мы узнали, что завтра неизбежно, как день сегодняшний или вчерашний, это просто очередной отрезок на дороге времени, но разве мы не знаем, что все подвержено изменениям? Ты тоже это знаешь, правда?

- Разумеется. Вы сами тоже меняетесь.

- Все так, как говоришь, хотя мы и не помним, какими были раньше, поскольку воспоминание это слишком далеко во времени. Итак: коль скоро время везде одинаково, это значит, что в нем нет изменений и оно не может вызывать их. Следовательно, в мире есть какой-то неизвестный фактор, вызывающий изменения.

Вот так своим прерывистым шепотом они вновь впустили в мир грех.

Приход темноты вызвал у Аргустала желание поспать. С позволения старшего древочеловека он взобрался на его ветви и крепко спал там, пока свет дня не вернулся на клочок неба, видимый над горами, и не пробрался в их укрытие. Аргустал спрыгнул на землю, скинул верхнюю одежду и проделал свои обычные упражнения, после чего вновь повернулся к пятерым существам и рассказал им о своей мозаике, прося у них определенные камни.