- Тарабарщина! - произнес Бурун, когда пленник замолк. - Может, он придуривается? Как это - не знать конгаэна?..

- Вот подпалю ему пятки! - пообещал Хуруг. - Ты, урод, слышал, что я сказал? Хочешь немного поджариться?

Пленник с ужасом глядел на атамана.

- Ладно, после! - махнул рукой Хуруг. - Успеем. Сначала - Паук. Свяжите его и бросьте под повозку. Да так, чтобы парды не зажрали! А потом марш за тканью! Бурун! Как в доме? Тихо?

- Как в гробу, атаман! Ждут небось, когда смоемся?

- Мы их удивим! - пообещал Хуруг. - Мы... - И оборвав себя на полуслове, прислушался.

- Сожри меня магхар! - сказал он. - Бурун! Послушай-ка!

- Что?

- Парды, Бурун! Много пардов!

Помощник упал наземь и прижал ухо к жесткой короткой траве. Потом встал и с уважением проговорил:

- Ну, атаман, у тебя уши!

- Потерявший всадника пард... - пробормотал Хуруг, вспомнив. - Ну, это мы поглядим! Бурун! Ну его к демонам - Паука! Свисти: по седлам! Ударим, пока не ждут!

- А Рех? - спросил помощник. - Сзади ударит?

- Обгадится! - отрезал атаман. - Живо, Бурун! Мы перехватим их у Змеиной Норы!

Но помощник не разделял желания атамана воевать неизвестно с кем.

- Их много, Хуруг! - напомнил он. - Не стоит!

Хуруг оскалился в точности как зверь, имя которого он носил. Кривой рубец на лице налился кровью.

- Делай как сказано, - произнес он совсем тихим голосом, от которого у его подручного по спине пробежал холодок. Продолжить спор Бурун не посмел.

Через пять минут шесть с лишним дюжин Хуруговых молодцов, весь его отряд, если не принимать в расчет пятерых, оставленных при повозках, уже мчался по дороге навстречу неизвестному врагу. Поступок, достойный настоящего хуруга, свирепой и отважной твари, без раздумий бросающейся на все живое. Впрочем, семьдесят пять всадников, каждый из которых - отличный боец (иные уже давно отправились бы в Нижний Мир) - большая сила для здешних мест.

Горная дорога извилиста. Если склоны заросли лесом, нет никакой возможности увидеть то, что скрывается впереди.

Хуруг скакал первым на своем мощном, красно-коричневом парде и уже слышал топот множества лап, короткие рыки пардов и звяканье железа. Не дальше чем за следующим поворотом. Точно такие же звуки раздавались за его спиной. Все же передовые урнгриа появились неожиданно. И с ходу ударили по банде.

Пард Хуруга взвился в воздух и, перелетев через две сплоченные шеренги, обрушился сверху на закованного в железо всадника. Пард под урнгриа упал с громким воплем, а зверь Хуруга завертелся волчком, пока его хозяин рубил направо и налево длинным мечом.

Урнгриа и бандиты сцепились в сече. Страшно рычали рассвирепевшие парды, звенела сталь, орали бойцы. Несколько зверей вместе с всадниками покатились вниз по склону, заросшему небольшими деревьями.

Поначалу урнгриа, вооруженные короткими пиками с лучшей броней, здорово потеснили молодцов Хуруга. Но когда шеренги их потеряли строй и перемешались с бандитами, то более опытные в схватках парни Хуруга стали брать верх. Тем более что лишь треть первой хогры могла вступить в бой. Многие урнгурцы неплохо владели оружием, но сеча - не поединок. Конгаи рубили их почем зря. Особенно неистовствовал Хуруг. Ухватив Длинный меч двумя руками, он рвался вперед, круша доспехи урнгурцев, ломая их боевые порядки. Пробившиеся к вожаку Бурун и еще двое прикрывали его со спины и с боков. Атаман не мог определить численность врага, да это ему в горячке схватки было и не важно.

- Хап! Хап! - выкрикивал он собственный боевой клич, прорубаясь вперед.

- Гляди-ка! Старый приятель! - воскликнул зоркий вагар, узнав Хуруга по длинному мечу и характерным размашистым ударам...

- Хей! Светлейший! Взгляни на удальца! - крикнул он Эрду.

Тот посмотрел сверху на участок дороги, где кипел бой.

- Они дерутся, как омбамту! - произнес светлорожденный. - Может, тебе стоит вмешаться? Они перебьют половину хогры!

- Пусть моих парней немного погоняют! - невозмутимо произнес Биорк на аркинно. - Крепче будут те, кто останется!

И добавил на конгаэне, понятном окружавшим его урнгриа:

- Если целая хогра не может справиться с какой-то бандой, вчетверо меньшей по численности, мне такая хогра не нужна! Но если ты, светлорожденный Эрд, хочешь размять руку, не возражаю! Вот только как ты туда доберешься?

Дорожная петля на четверть мили была заполнена теснящимися урнгриа.

- Доберусь! - сказал светлорожденный. - Напрямик! - И соскочил с парда.

Пьющий Кровь уже был в его руке.

- Буду признателен тебе, светлорожденный, если ты достанешь меченого! - сказал сирхар по-хольдски. - Он уже свалил шестерых!

- Не благодари! - Эрд улыбнулся.

"Жуткая улыбка, - подумал Биорк. - Неужели и у меня перед боем такая же?"

Светлорожденный прыгнул в заросли. Обрубая мечом ветки, он мигом пересек склон и оказался у нижнего изгиба дорожной петли, как раз там, где кипела сеча.

Оттолкнувшись от ствола дерева, он пролетел несколько шагов и упал на широкий круп парда, позади одного из бандитов. Тот вылетел из седла, не успев сообразить, что произошло. Эрд махнул мечом, разрубив седельный ремень, а заодно и бедро наездника. Затем треснул кулаком по голове беснующегося парда и погнал его туда, где неистовствовал Хуруг. Десять шагов отделяли Эрда от атамана. Они обошлись светлорожденному в дюжину взмахов меча и пару вмятин на белых доспехах. Северянин испустил радостный клич: битва была его стихией, его наслаждением.

Хуруг прорубил наплечник очередного противника и нацелился добить урнгурца, когда ликующий крик Эрда перекрыл шум битвы. Атаман, забыв о прежнем противнике, вздел парда на дыбы и бросил его на звук, даже не разглядев толком нового врага. Он нутром чуял, что в игру вступил настоящий боец. Вожак.

Двое рванулись навстречу друг другу сквозь толчею боя. Прикрывавшие Хуруга разбойники ломились следом за атаманом, прикрывая от случайного удара. Эрда никто не прикрывал, но его натасканный для битвы пард грудью, лапами и клыками проложил себе дорогу среди разъяренных собратьев и, втиснувшись между двумя урнгриа, грудь в грудь столкнулся со зверем Хуруга.

Атаман узнал бы Эрда, будь у светлорожденного Клинок Асенаров, но Пьющий Кровь был незнаком Хуругу. Впрочем, это не помешало ему напасть на северянина с той безумной яростью, какая и принесла ему прозвище: Хуруг.