Последние несколько минут девушка неотрывно следила за догонявшей нас машиной, но теперь она повернулась и уставилась на меня. Она старалась заставить свой голос звучать ровно, и это ей почти удалось:

— И что теперь?

— Все, что угодно, — коротко ответил я. — Скорее всего, они будут действовать решительно. Думаю, они не очень довольны случившимся у заграждения.

И только я это проговорил, сквозь рев двигателя донеслись два или три хлопка, похожие на удары бича. Бросив взгляд на лицо девушки, я решил, что нет необходимости объяснять ей, что происходит — она все прекрасно поняла сама.

— Ложитесь, — приказал я. — Да-да, прямо на пол, и голову тоже на пол. Пуля или авария — там у вас больше шансов выжить.

Когда она, скорчившись, устроилась на полу так, что видны были лишь ее плечи и часть головы, я вытащил из кармана револьвер, резко сбросил газ и рванул ручной тормоз на себя.

Поскольку тормозные огни при этом не вспыхнули, то резкий сброс скорости был неожиданным, и визг шин и занос полицейской машины подсказали мне, что ее водителя я застал врасплох. Я быстро выстрелил, и лобовое стекло моей машины покрылось сеточкой трещин, когда пуля прошла сквозь него прямо по центру. Я выпустил еще одну пулю. В результате сильного заноса полицейская машина слетела в правый кювет. Такой неуправляемый занос возникает только при проколе переднего колеса.

С полицейскими явно ничего не случилось — уже через пару секунд все трое выскочили на дорогу, бешено стреляя нам вслед. Мы находились уже в 100 — 150 ярдах, и эффект от этой стрельбы был таким же, как если бы они бросали в нас камни. Через несколько секунд дорога сделала поворот, и они пропали из виду.

— Прекрасно, — сказал я, — войне конец. Вы можете подняться, мисс Рутвен.

Она поднялась и села на сиденье. Прядь волос у нее выбилась — она сняла свою пеструю косынку и поправила волосы.

«Женщины... — подумал я. — Даже упав со скалы, они постараются привести в порядок прическу, если посчитают, что внизу есть мужчины».

Повязав снова косынку, она приглушенно сказала, не глядя на меня: Спасибо, что заставили меня сесть на пол. Меня могли убить.

— Могли, — согласился я равнодушно. — Но думал я о себе, леди, а не о вас. Если у меня не будет хорошего живого и здорового страхового полиса, то они используют все, чтобы остановить меня — от ручных гранат до четырнадцатидюймового морского орудия.

— Они пытались убить нас. — Ее голос снова задрожал, когда она кивнула на пулевую пробоину в лобовом стекле. — Я как раз здесь сидела.

— Да, один шанс из тысячи. У них, должно быть, имелся приказ не стрелять без разбора, но, возможно, они настолько осатанели от того, что случилось у заграждения, что забыли о приказе. Скорее всего, они хотели прострелить нам заднее колесо, но стрелять точно из мчащейся машины очень сложно, а может, они просто плохие стрелки.

Встречных машин попадалось все так же мало — одна-две на милю, но даже это лишало меня спокойствия духа. В большинстве ехали целые семьи, решившие провести отпуск в другом штате. И как всех отпускников, их не только интересовало все, что они видели, но у них явно хватало времени и желания потакать своему любопытству. Каждая вторая машина притормаживала при приближении к нам, а три или четыре, как я видел в зеркало, вообще остановились, и их пассажиры сразу прилипли к задним стеклам. Голливуд и тысячи телевизионных фильмов постарались, чтобы миллионы людей сразу определяли, что лобовое стекло пробито пулей.

Это сильно беспокоило меня, но еще хуже было то, что в любую минуту каждая местная радиостанция в радиусе сотни миль может сообщить в программе новостей о том, что произошло в здании суда в Марбл-Спрингз, и дать полное описание «шевроле», меня и блондинки. Радиоприемники по меньшей мере половины встречных машин скорее всего были настроены на одну из этих радиостанций с их бесконечными записями программ диск-жокеев, помешанных на гитарах и музыке в стиле «кантри». Сообщение, конечно же, передадут, и тогда достаточно, чтобы одну из этих машин вел какой-нибудь дурачок, готовый доказать жене и детям, что они все это время жили бок о бок с героем, даже не подозревая об этом.

Я взял у девушки все еще пустой пакет, сунул в него правую руку и выбил середину безосколочного лобового стекла. Теперь отверстие стало в сотню раз больше и не столь подозрительным. Лобовые стекла в те дни делали из напряженного и неровного стекла, поэтому на разбитые непонятным образом лобовые стекла не обращали большого внимания. Стекло мог разбить камешек, внезапное изменение температуры, даже достаточно громкий звук на резонансной частоте.

Но этого было недостаточно, и когда диктор ворвался в очередную «мыльную оперу» и возбужденным голосом дал краткое, но красочное сообщение о моем побеге и попросил всех водителей докладывать о «шевроле», я понял: машину придется бросить, и как можно быстрее. На этой единственной протянувшейся с севера на юг дороге шансов остаться незамеченным не было.

Нужна была новая машина, и срочно.

Найти ее удалось почти сразу. Мы проезжали через один из новых городов, которые, как грибы, расплодились по всему побережью Флориды, когда я снова услышал экстренное сообщение о себе, и сразу же за чертой города мы наткнулись на стоянку на левой стороне шоссе. Здесь находилось три машины, владельцы которых, очевидно, путешествовали вместе, поскольку ярдах в трехстах от нас между деревьями я заметил семь или восемь человек, направлявшихся к морю. Они несли мангал, плитку и корзинки для ленча похоже, собирались остановиться надолго.

Я выпрыгнул из «шевроле», потянув девушку за собой, и быстро осмотрел все три машины. Две из них были с открывающимся верхом, а третья оказалась спортивной моделью, и все — открыты. Ключей зажигания не было, но владелец спортивной машины, как и многие другие, хранил запасные ключи в тайничке у руля, прикрытом лишь смятой замшевой тряпкой.

Я мог уехать, бросив полицейскую машину на стоянке, но это было бы глупостью. До тех пор, пока местонахождение «шевроле» неизвестно, искать будут исключительно его и уделят мало внимания обычному угонщику. Но если «шевроле» обнаружат на этой стоянке, то по всему штату немедленно начнут искать спортивную машину.

Через полминуты я вернулся на «шевроле» в город и притормозил у первого же почти достроенного дома с квартирами на разных уровнях. Никого не было вокруг, и я, не раздумывая, свернул на ведущую к дому бетонную дорожку, въехал в открытые ворота гаража, выключил двигатель и, выйдя, быстро закрыл ворота.

Когда две-три минуты спустя мы вышли из гаража, тем, кто разыскивал нас, пришлось бы повнимательней приглядеться к нам, прежде чем у них зародились бы подозрения. По случайному совпадению девушка была одета в зеленую блузку с коротким рукавом точно такого же оттенка, что и мой костюм, о чем дважды повторили по радио. Любая проверка, и — конец. Теперь же блузки не было, а в белых купальниках в этот жаркий вечер ходило столько женщин, что она не выделялась из этой массы. Блузку я засунул в пальто, пальто свернул и повесил на руку так, что была видна только серая подкладка, а галстук спрятал в карман. К тому же я забрал у девушки косынку и повязал себе на голову так, чтобы свободные концы закрывали шрам. Но рыжие волосы на висках могли выдать меня, и я намазал их тушью для ресниц, которую тоже взял у девушки. Посмотрев на себя в зеркало, я убедился, что таких волос ни у кого не видел, но зато теперь они не казались рыжими.

Под блузкой и пальто я сжимал в руке револьвер.

Шли мы медленно, чтобы не так заметна была моя хромота, и через три минуты добрались до спортивной машины. Это был «шевроле-корвет» с таким же двигателем, как у моей прежней машины, но на этом сходство кончалось. Это была двухместная машина с пластиковым кузовом. Я водил такую в Европе и знал, что реклама не обманывала — она действительно могла развивать скорость до 120 миль в час.

Подождав, пока мимо нас поедет тяжелый грузовик с гравием, я завел под рев его двигателя «шевроле» — владельцы машин уже расположились на берегу, но они могли услышать характерный звук двигателя и у них могли возникнуть подозрения. Быстро развернувшись, я поехал вслед за грузовиком.