Всей семьей мы ездили еще раз в Берн на выставку и на осмотр города, любовались Монбланом, были в Монтрэ, осмотрели Шильон, подземелье, где 7 лет томился Бонивар. Время шло быстро, и мы уже планировали возвращение в Россию другим маршрутом. И вдруг…

2 августа мы с Евгенией Александровной отправились на одну из лесных горных площадок, где было небольшое озеро с удивительного цвета бирюзовой водой. Экскурсия совершалась пешком, было очень интересно. Примерно за километр от дома нас встретила чета Кедровых, лица их были тревожные. Они сообщили нам, что объявлена война… Сразу мы почувствовали себя отрезанными, отдаленными от родины. Померкла красота серебряных вершин Альп и голубых озер. Швейцария вдруг стала чужой, холодной.

«Ну что же, — утешали нас Кедровы, — будете жить с нами: мы ведь не поедем теперь, если бы и можно было: мы вернемся в обновленную Россию, а война должна ускорить это событие».

Было морально тяжело переживать первые вести с войны, известия о жертвах во Франции. Газет из России уже не поступало. Русские, застигнутые войной, толпились в консульстве: обсуждались возможные маршруты отправки домой. В конце августа было объявлено, что в Геную в ближайшие дни прибывает трансатлантический пароход «Курск», которому дано задание вывезти всех экскурсантов.

Путь от Генуи до Архангельска продолжался почти месяц. В конце сентября мы вернулись домой. Кедровы остались в Швейцарии. У меня с семьей Кедровых наладилась переписка, которая шла через Швецию, Францию и Швейцарию. Письма шли долго, но все же мы знали друг о друге. Кедровы писали, что в 1916 г. они собираются в Россию. Потом из-за почтовых затруднений переписка оборвалась.

Летом 1916 г. я проводила летний отпуск в Кашине. В июле (не помню числа), часов в одиннадцать, возвращаясь с почты, я совершенно неожиданно встретила М. С. Кедрова. Мы оба были так поражены встречей, что, посмотрев один на другого, разошлись, но Михаил Сергеевич обернулся и спросил: «Елена Андриановна, ведь это вы!» Я, конечно, не предполагала, что могу встретить в Кашине кого-либо из Кедровых. Он сказал, что утром приехал из Москвы, куда они благополучно возвратились из Швейцарии. В комитете Союза городов, ведавшем устройством военных госпиталей, ему предложили на выбор работу военврача в нескольких городах. Он выбрал Кашин, куда пожелала его жена. Сообщил, что приедет в Кашин, как только подыщет для них квартиру, в чем и просил помочь ему. Квартиру (в три комнаты) удалось найти в тот же день в доме Посулихина-Шаркова на улице, теперь носящей имя М. Горького.

Кашинский военный госпиталь во время первой мировой войны размещался в доме, где теперь находится районный исполнительный комитет. Оба этажа его были заполнены больными и ранеными солдатами. В Кашинский госпиталь направляли ревматиков, с хирургическими операциями, контуженых, нервнобольных. Медперсонал состоял из одного врача, фельдшера и сестер. Работы было много.

С первых же дней Михаил Сергеевич начал добиваться от городской думы, состоящей главным образом из кашинских купцов, мер к улучшению содержания и лечения больных.

По его методу для ревматиков были устроены паровые камеры; для больных с хирургическими операциями созывались консультации с участием славного кашинского хирурга Твердовского Степана Ивановича. У Кедрова с ним сложились хорошие, дружеские отношения. Для больных Михаил Сергеевич завел настольные игры: шашки, домино, шахматы. Он умел найти время для игры в шашки и в шахматы с больными. Устраивались недальние прогулки: на берег Кашинки, на ближнее поле, в них обязательно участвовал сам Кедров. На привалах читал Чехова и других писателей. Ходил с больными в кино. В лазарете Михаил Сергеевич проводил весь день, а иногда и всю ночь.

Такое внимание и чуткое отношение со стороны врача к «нижним чинам», как называли тогда бойцов, не могло остаться не замеченным кашинскими жителями и «отцами города» — купцами и духовенством. Среди больных за Кедровым утвердилось определение «большевик», что и было верно.

Прошли лето и зима 1916 г. В начале 1917 г. Кедровы стали говорить об отъезде из Кашина. Первым распрощался со своими больными Михаил Сергеевич. Он уехал на Кавказский фронт для работы по борьбе с распространившейся среди войск тифозной эпидемией. Там он встретил Февральскую революцию.

С этого времени М. С. Кедров всецело отдался подготовке войск к выступлениям в дни Октября.

Чуткий и доступный, без тени зазнайства, всегда бодрый и оптимистически настроенный человек, внимательный и глубоко понимавший состояние и психологию больного врач; неутомимый и высокообразованный, беззаветно преданный делу революции борец-революционер, М. С. Кедров всего себя отдавал делу служения людям, делу коммунизма.

Публикуется впервые

В мае 1917 г. М. С. Кедров приехал в Петроград и направился прежде всего на квартиру к Ленину. Владимир Ильич встретил его радушно, интересовался положением на малоизвестном Кавказском фронте.

М. С. Кедров сразу включился в работу Военной организации партии, принял активное участие в открывшейся 16 июня Всероссийской конференции военных организаций большевиков. С докладами по текущему моменту и аграрному вопросу выступил В. И. Ленин. Конференция приняла резолюцию «Цели и задачи Военной организации» и избрала руководящий орган — Всероссийское бюро фронтовых и тыловых военных организаций при ЦК РСДРП («Военка»), председателем бюро избрали Н. И. Подвойского, а членами — В. И. Невского, К. А. Мехоношина, М. С. Кедрова и других.

Вместе с Подвойским Кедров организует издание органа Военной организации — газеты «Солдатская правда» и входит в состав редакции. После закрытия газеты Временным правительством организует издание газеты «Рабочий и солдат». 10 августа ее дальнейшее печатание было прекращено. Но уже 13 августа вышел первый помер газеты «Солдат». Одним из ее организаторов стал М. С. Кедров.

Эта газета оказалась счастливее «Рабочего и солдата» и дожила до Октября.

Великую Октябрьскую социалистическую революцию Кедров встретил в Омске. В Сибирь он выехал в сентябре по заданию партии для установления связей с большевистскими организациями сибирских городов. Прикрытием этого задания была командировка для участия в размещении беженцев.

В Петроград он возвратился в середине ноября и через неделю, 23 ноября, постановлением Совнаркома за подписью В. И. Ленина М. С. Кедров был назначен товарищем (заместителем) народного комиссара по военным делам по отделу демобилизации старой армии (Демоб).

Вопрос о демобилизации старой армии был одним из острейших. Старую армию В. И. Ленин назвал больной частью русского государственного организма. «Чем скорее мы ее демобилизуем, тем скорее она рассосется среди частей, еще не настолько больных, тем скорее страна сможет быть готовой для новых тяжелых испытаний»[26]. Задача состояла не только в том, чтобы провести демобилизацию старой армии, но и создать новую, советскую армию, способную защитить завоевания революции.

25 ноября в газете «Армия и Флот Рабочей и Крестьянской России» была опубликована за подписью «К.» статья Кедрова: «Проект образования особого ведомства по общей демобилизации армии и промышленности». В ней излагалась структура и функции отдела демобилизации и его фронтовых органов. Подчеркивалось, что эти функции «заключаются в проведении на местах выработанного центром общего плана (демобилизации)».

В газете появился специальный раздел: «Демобилизация армии». В нем была напечатана вторая статья М. С. Кедрова — «Военно-политическая сторона демобилизации армии». Охарактеризовав бесплодную деятельность учреждений Временного правительства по демобилизации армии, Михаил Сергеевич изложил несколько вариантов порядка проведения демобилизации. Особо подчеркивалась необходимость тщательной подготовки железнодорожных перевозок демобилизованных и грузов, повышения роли солдатских комитетов и т. д.