«Немедленно дать просимое;

сегодня же отправить из Москвы;

дать мне тотчас имена 6 генералов (бывших) (и адреса) и 12 офицеров генштаба (бывших), отвечающих за точное и аккуратное выполнение этого приказа, предупредив, что будут расстреляны за саботаж, если не исполнят.

М. Д. Бонч-Бруевич должен мне письменно тотчас через самокатчика ответить на это.

Председатель СHK В. Ульянов (Ленин)»[44].

Этот документ Кедров вручил военному руководителю Высшего военного совета М. Д. Бонч-Бруевичу. Бонч-Бруевич тут же связался с заведующим оперативным отделом Наркомвоена С. И. Араловым, позвонил в ВСНХ и отдал необходимые распоряжения помощникам. Он подробно расспросил М. С. Кедрова о положении на фронте, дал ряд советов о ведении боевых операций в труднодоступной местности, характерной для Севера с его лесными чащобами, болотами и топями. К концу беседы кедровская записка, лежавшая на столе, пестрела его пометками. Указанные в записке потребности фронта в людях и военном снаряжении разбиты на пункты в соответствии с довольствующими органами Красной Армии. Против каждого пункта (всего их оказалось 10) была поставлена фамилия того сотрудника Высшего военного совета, которому поручался контроль за исполнением. Затем каждому из них была вручена копия докладной записки с предписанием В. И. Ленина, а в конце указано его задание[45].

Днем Кедров успел побывать во многих военных ведомствах, а вечером его пригласили на заседание Высшего военного совета. Председательствовал Э. М. Склянский. Повестка дня была большая, но в связи со срочным отъездом Кедрова первым обсуждался вопрос об образовании Северо-Восточного участка отрядов завесы с включением в него Архангельского района. Были определены границы фронта. Кедрова утвердили командующим войсками. Он пытался возражать, ссылаясь на отсутствие военного опыта, но Склянский сказал, что его назначение согласовано с В. И. Лениным и, кроме того, члены Совета считают, что в такой сложной обстановке нужна прежде всего твердая рука опытного организатора. «Все распоряжения о немедленной отправке войск и военного снаряжения на Архангельский фронт сделаны, о чем я доложил Владимиру Ильичу», — добавил М. Д. Бонч-Бруевич.

Время пребывания М. С. Кедрова в Москве истекало. В половине третьего ночи 10 августа он явился на Ярославский вокзал. В салон-вагоне его ожидали работники Высшего военного совета, контролировавшие ход выполнения указаний В. II. Ленина, и Эйдук. «Прошу доложить», — сказал Кедров. «Разрешите по порядку, — попросил Эйдук, открывая блокнот, весь испещренный записями. — По п. 1-му: грузится в эшелон 2-й артдивизион особого назначения. Отправление завтра в 14.00. По п. 2-му: Позерн сообщил о выделении двух зенитных батарей. Отправление 12 августа вечером. По п. 3-му: переговоры с Петроградом вел Я. М. Свердлов. 12 августа в Вологду выезжает тысяча моряков. Командир Андреев. По п. 4-му: дан наряд Могилевской дивизии о выделении одного эскадрона. Время отправления требует уточнения. По п. 5-му: три гидроплана грузятся в Петрограде. Командир авиаотряда Будилов. По п. 6-му: два часа назад из Москвы ушел эшелон № 182, с которым отправлены 50 шоферов и мотоциклистов, три грузовых автомобиля „фиат“ и 50 пудов бензина. По п. 7-му: команды самокатчиков и подрывников формируются и будут направлены в Вологду 13 августа вечером. По п. 8-му: противогазы уже доставлены и погружены в наш вагон. По п. 9-му: командиров направлено 5 человек. Один уже здесь, четверо выедут 12 августа. Группа солдат-добровольцев для рискованных операций формируется и будет подготовлена через 5–6 дней». «По п. 10-му: я был в ЦК партии, — сказал Кедров. — Обещали подослать коммунистов-пропагандистов для работы среди населения». «Можно ехать?» — спросил Эйдук. «И как можно быстрее, — ответил Кедров. — Фронт не ждет». Вновь на пристанционных путях в Вологде стал «поезд Кедрова». На этот раз надолго…

Вопросы истории,

1971, № 10, с. 120–131

Сразу же по прибытии в Архангельск «Советская ревизия» во главе с М. С. Кедровым посетила исполком городского Совета.

«Положение в исполкоме — плачевное, — с горечью подчеркивал во время беседы большевик А. Гуляев. — Работы практически никакой нет. Меньшевики и эсеры, в руках которых находится исполком, ограничивают свои дела здесь лишь получением жалованья. И все вопросы решают в городской думе, которая идет в сторону контрреволюции».

Дальнейшее расследование подтвердило, что в городской думе сконцентрировались силы контрреволюции. Вечером 10 июня был заслушан доклад о результатах проверки работы этого органа и принято решение о ее роспуске.

«Нужна ли пролетариату и беднейшему населению города Архангельска такая, не стоящая за его интересы, а потворствующая капиталистам соглашательская дума? Нет, такая дума ему не нужна, — говорилось в приказе, подписанном Кедровым. — Предлагаю губисполкому совместно с финансовой секцией „Ревизии“ приступить в срочном порядке к ликвидации Архангельской городской думы, как учреждения, не соответствующего духу и организации Советской власти».

Вся полнота власти в Архангельске перешла в руки вновь избранного Совета и его горисполкома. Однако гласные думы не хотели сдаваться. На страницах эсеровских и меньшевистских газет появились призывы к рабочим не подчиняться приказам «Советской ревизии», организовать «независимую от представителей внешней власти рабочую организацию». За контрреволюционные действия более 40 гласных городской думы было арестовано. На буржуазию города наложили контрибуцию. С этого времени городской Совет стал действительной властью в Архангельске.

Твердость, настойчивость Кедрова, его деятельные меры по укреплению Советской власти встречали ожесточенное сопротивление имущих классов. Но ничто не поколебало преданности большевика, боровшегося за выполнение директив Ленина…

«Советская ревизия» помогла закончить разгрузку Архангельского порта. Более 40 млн пудов каменного угля, огромное количество боеприпасов и продовольствия получила Советская Республика с Севера.

Работа «Советской ревизии» способствовала укреплению обороноспособности не только Севера, но и всей республики. «Не будь этой комиссии, — вспоминал позднее один из участников гражданской войны на Севере, — Архангельск пал бы по крайней мере месяцем или полутора месяцами раньше, как раз в момент Ярославского восстания, подготовленного с участием дипкорпуса».

Незабываемые имена,

Архангельск,

1967, с. 133–142

…Кедров со свойственной ему энергией и решительностью принялся за выполнение возложенных на него задач. Немедленно была прекращена всякая деятельность городской думы, попытавшейся опубликовать обращение к рабочим с призывом ликвидировать Советскую власть и ее представителей. Начата была большая работа по оздоровлению морально-политического настроения среди рабочих 25 лесопильных заводов. Чрезвычайной комиссии по разгрузке Архангельского порта (Чкорап) было объявлено от имени Совнаркома задание немедленно разгрузить артиллерийские склады с военным имуществом и срочно вывезти его в Котлас и на Сухону, невзирая на противодействие находившихся еще в Архангельске иностранных представителей.[46]

Иностранные представители Фрэнсис, Линдлей и Нуланс вместе с Сполайкевичем (серб), Торетто (итальянец) и Марумо (японец) стремились противодействовать этим мероприятиям, подкупая население продовольствием… Лишь в середине июля, после ликвидации восстания в Ярославле, удалось выпроводить их из Архангельска.

Примерно в то же время состоялось секретное совещание в исполкоме, по решению которого народный комиссар М. С. Кедров своим приказом № 134 ввел в районе всего Архангельского порта, города и его окрестностей военное положение, назначил меня временно командующим сухопутными и морскими силами в этом районе (с политическим комиссаром при мне от местного исполкома тов. Куликовым), возложив временное командование флотилией Северного Ледовитого океана на начальника военно-морского отдела Целедфлота.