Ленин тогда говорил о трудностях в работе ЧК, о ее необходимости в интересах революции и о том, что ошибки в ее работе должны исправляться и исправляются. Теперь я приведу несколько мест из этой речи Ленина по ее опубликованному тексту. Ленин сказал, что ему «хочется остановиться на тяжелой деятельности чрезвычайных комиссий.

Нет ничего удивительного в том, что не только от врагов, но часто и от друзей мы слышим нападки на деятельность ЧК… естественно, что ошибки чрезвычайных комиссий больше всего бросаются в глаза. Обывательская интеллигенция подхватывает эти ошибки, не желая вникнуть глубже в сущность дела… У нас выхватывают отдельные ошибки ЧК, плачут и носятся с ними.

Мы же говорим: на ошибках мы учимся»[82].

Свою речь Ленин кончил так: «Для нас важно, что ЧК осуществляют непосредственно диктатуру пролетариата, и в этом отношении их роль неоценима. Иного пути к освобождению масс, кроме подавления путем насилия эксплуататоров, — нет. Этим и занимаются ЧК, в этом их заслуга перед пролетариатом»[83].

Читая в те годы отдельные белогвардейские газеты и листовки, слыша порой злобное шипение врагов Советской власти, я со всей отчетливостью видел, что нет такой лжи и клеветы, которую не возводили бы на ЧК и ее сотрудников наши враги. Даже сегодня отголоски этого злобного шипения появляются в качестве «воспоминаний».

Вернусь к событиям конца 1919 г.

Конец 1919 и начало 1920 г. я провел в специальном поезде ВЧК и Всероссийской комиссии по борьбе с сыпным тифом, которую возглавлял мой отец.

К концу 1919 г. на Восточном фронте Красная Армия преследовала и громила разваливавшуюся колчаковскую армию. Убегавшая армия Колчака была заражена сыпняком (сыпным тифом) и оставляла нам массы тифозных солдат. Необходимо было не дать волне сыпняка распространиться в центральные губернии Советской России, где изголодавшиеся люди стали бы жертвами эпидемии, надо было создать прочный кордон, да не один: сначала на Волге, вдоль больших волжских городов, потом на Урале и в Зауралье и, наконец, в самой Сибири — Западной и Центральной. Вот для этой цели и была создана комиссия, которую организовал и возглавил мой отец, соединив задачи борьбы против сыпняка с задачами и функциями… ВЧК. Ибо борьба с сыпняком была не менее сложной и ответственной, чем борьба с контрреволюцией.

Я тоже входил в число сотрудников названной комиссии и вел в ней активную работу, выполняя всякого рода поручения. А дел было по горло. Начали с Симбирска. Здесь организовали санитарный пункт, дезинфекцию, походную баню-поезд, прачечную, медпункт и т. д. На станции был создан наблюдательный пункт проверки всех отъезжающих в сторону Москвы, то есть на запад. Мосты через Волгу, так же как через Иртыш под Омском, были взорваны, по льду проложены рельсы. Мы выходили из вагонов и шли вперед, а вагоны — один за другим — паровозик перекатывал под хлюпающие звуки, раздававшиеся из-под льда. За Симбирском была Уфа, потом Курган, Омск, Новониколаевск… Везде вдоль железнодорожного полотна в снегу валялись трупы колчаковских солдат. Госпитали были переполнены тифозными. Врачей и медперсонала не хватало. Мы работали день и ночь. Отец считал, что от заражения сыпняком может предохранить настойка из нескольких капель йода в молоке, и действительно, товарищи (я в том числе), которые принимали ее, не заболели.

Мы выехали из Москвы, как мне помнится, в конце ноября 1919 г., во всяком случае, я помню, что 10 декабря, в день моего рождения (мне исполнилось 16 лет), наш поезд пересекал Уральский хребет, и я стоял на паровозе, любуясь зимним пейзажем Уральских гор. Мне было известно, что наша комиссия выполняет прямое задание Ленина. Как раз в эти самые дни Ленин выступал на VIII Всероссийской конференции РКП(б) в Москве и говорил, что наша задача — «борьба со вшами, теми вшами, которые разносят сыпной тиф. Этот сыпной тиф среди населения, истощенного голодом, больного, не имеющего хлеба, мыла, топлива, может стать таким бедствием, которое не даст нам возможности справиться ни с каким социалистическим строительством»[84].

Так Ленин говорил 2 декабря 1919 г. А спустя три дня на VII Всероссийском съезде Советов он сказал еще резче: «И третий бич на нас еще надвигается — вошь, сыпной тиф, который косит наши войска. И здесь, товарищи, нельзя представить себе того ужаса, который происходит в местах, пораженных сыпным тифом, когда население обессилено, ослаблено, нет материальных средств, — всякая жизнь, всякая общественность исчезает. Тут мы говорим: „Товарищи, все внимание этому вопросу…“ И в этом вопросе мы, товарищи, действуя такими же методами, начинаем достигать успешных результатов»[85]. И дальше Ленин снова высказал твердую уверенность в успехе нашей борьбы против сыпняка: «…если мы напряжем все свои силы для того, чтобы стереть с лица русской земли сыпной тиф, — результат некультурности, нищеты, темноты и невежества, — если мы все те силы, весь тот опыт, который мы приобрели в кровавой войне, применим в этой войне бескровной, — мы можем быть уверены, что в этом деле, которое все же гораздо легче, гораздо человечнее, чем война, что в этом деле мы завоюем себе успеха все больше и больше»[86].

Почта тогда работала плохо, и московские газеты, в которых были напечатаны речи Ленина, мы смогли прочитать с большим опозданием. В приведенных только что словах Ленина, его призывах мы читали такую поддержку в нашей трудной работе, что выразить это на бумаге просто невозможно. О результатах нашей деятельности отец регулярно сообщал в Москву. Обратный путь мы совершили через Екатеринбург (ныне Свердловск) и Казань.

Теперь, как я делал это не один раз, вновь приведу воспоминания отца об этой санитарно-защитной экспедиции на Восточном фронте, которую он возглавлял: «Кажется, ни одно начинание в центре и даже на местах не обходилось без того, чтобы Владимир Ильич не был посвящен в мельчайшие детали его или не был так или иначе в него втянут. В каждом комиссариате руками Ильича закладывался фундамент, на котором в дальнейшем комиссариат строился и развивался.

Возьмите такой комиссариат, как Наркомздрав… Наверное, не всем известно, что идея передать все дворцы, роскошные дачи, санатории и прочее Комиссариату здравоохранения принадлежала Владимиру Ильичу, и лозунг „Курорты для трудящихся“ впервые был брошен им. Миллионы лет жизни сбережены пролетариатом с тех пор, и в этом великая заслуга Ильича.

А вот другой случай. Осень 1919 г. Гражданская война близится к концу. Деникин отогнан от Москвы, Колчак откатился к Уралу. Победа сменяет победу.

Но появился новый враг, готовый свести на нет результаты всех побед и задавить вздохнувшую было страну. Плюгавая вошь, пожирающая больше жертв, чем все фронты вкупе… „Товарищи, все внимание этому вопросу, — говорил Ильич в докладе на VII Всероссийском съезде Советов. — Или вши победят социализм, или социализм победит вшей!“»[87].

Канун Октябрьской годовщины. Торжественное заседание Моссовета. Я только что вернулся из Тамбова, куда был командирован после налета Мамонтова.

Увидевший меня на заседании в Большом театре Феликс Эдмундович Дзержинский остановил меня.

— Вот хорошо, что приехали, — радостно сказал он. Речь его, торопливая, нервная, увлекающая, всегда волновала и захватывала собеседника. — Образована специальная комиссия по выработке положения об улучшении санитарного состояния республики. На днях должен выйти соответствующий декрет. Вот познакомьтесь с материалами…

Феликс Эдмундович достал из портфеля несколько листков и передал их мне.

— …и скажите ваше мнение, а также согласны ли от ВЧК возглавить образуемую комиссию. Необходимо устроить день топлива, чтобы бани работали непрерывно, а также день санитарии, провести кампанию пошивки белья и пр. Полагаю, что эта работа но вашему духу.