— Что ж, — начал было Уайльд, — фактически…

— Но если дело в вашей психике, то чем скорее, мы вернем вас к работе, тем лучше. Однако, при таких обстоятельствах, и учитывая особенности вашего объекта в данном случае… — Сэр Джеральд допил свой херес. Думаю, это хорошая мысль — чтобы вы, Фелисити, сопровождали Уайльда. Некоторое время пожить в природных условиях… это не повредит ни одному из вас.

— О, сэр Джеральд, неужели я могу поехать? Это так мило с вашей стороны. Я всегда хотела посетить Африку.

— Вы решили пошутить? — осведомился Уайльд.

— Я никогда не шучу, Уайльд. Мне пришло в голову, что причиной столь малого успеха вашей российской миссии явилось то, что вы имели женщину-помощницу, которая, скорее всего, и подозрения не имела о вашей истинной цели. И уж конечно не может быть сомнений в том, что мужчина и женщина, путешествующие вместе, вызывают гораздо меньше подозрений. К тому же, вы уже должно были понять, Фелисити действует эффективно. Она удостоверится что, э-э, ничего не пошло не так как надо. — Он надел свой котелок и взял в руку зонтик. — Я ухожу, а вы теперь, э-э, разработайте ваш

modus operandi.[9] И не исключено, что на каком-нибудь его этапе вы найдете возможность передать мисс Либерстайн мои самые нежные пожелания. Спокойной ночи, Фелисити.

— Есть только два небольших затруднения, — остановил его Уайльд. — Эме Боске подсказала, что прежде, чем оказаться на подступах к секте, человек должен пройти определенную идеологическую обработку. А кроме того имеется этот тип с оружием. Или, что важнее тип, который послал этого типа.

— Относительно первого пункта. Боюсь, что вам придется сыграть свою партию с листа. Что касается убитого, то я попрошу Скотланд Ярд умолчать о неприятностях сегодняшнего вечера, по крайней мере на некоторое время. Поэтому хозяин бандита предположит, что его человек все еще следит за Эме Боске, дожидаясь, пока та выполнит инструкции фрау Либерстайн. Вы конечно должны будете использовать имя мисс Боске как рекомендацию, но это само по себе не должно вызвать подозрений, поскольку она, судя по всему, была членом секты bona fide.[10]'

Сэр Джеральд мягко закрыл за собой дверь. Фелисити посмотрела на часы.

— Скоро пять. Я не смогу ничего предпринять по поводу отъезда до девяти. Ты не придумаешь какой-нибудь завтрак?

— Я иду домой, спать, — ответил Уайльд. — Видишь ли, любимая, наша шляпа изрядно заблуждается. Линн Лонгтри висела на моей шее как ярмо и почти полностью виновна во всех тех бесконечных неприятностях, с которыми я столкнулся в Москве. Кроме того, попробуй-ка вычислить, как поведет себя Инга, если я явлюсь в компании почти столь же привлекательной блондинки.

— Джонас, я действительно люблю тебя. Особенно за слово «почти». Но мне действительно хочется встретиться с ней. И в любом случае я не в состоянии не выполнить приказ сэра Джеральда. В таком случае он, вероятно, пристрелил бы меня. Теперь отправляйся переодеваться и готовиться, а в девять вечера будь в здании аэровокзала Б.О.А.К. Есть подходящий рейс в четверть одиннадцатого.

— Слушаю и повинуюсь, о госпожа! — поклонился Уайльд, выходя. На улице он поймал такси и приехал на Кенсингтон-сквер.

Миссис Беттин как раз забирала доставленное молоко.

— Вот-те раз! Откуда вы взялись, мистер Уайльд. Вы купили вашу лодку?

— Ее обследуют. Боюсь, что должен снова умчаться этим вечером, миссис Б. Мой босс хочет, чтобы я осмотрел перспективный участок. Я попытаюсь вылететь самолетом в одиннадцать вечера

— Какую изумительную жизнь вы ведете. Знаете ли, хотела бы, чтобы мой племянник стал оценщиком, а он сказал, что не собирается тратить жизнь, работая на муниципальный совет. Как вам-то удалось получить такое место!

— Я часто сам об этом думаю.

Уайльд приготовил себе завтрак — бифштекс с грибами, упаковал чемодан и лег спать. Он до крайности устал. Кроме того, в данный момент ему было вовсе не о чем думать; по поводу наиболее неотложной проблемы он уже принял решение.

Проснувшись в семь тридцать, он поджарил яичницу, принял душ, оделся и поехал в аэровокзал. Там в баре он нашел Фелисити Харт. Она пила коктейль с водкой. Вместо куртки-дубленки она была одета в клетчатый плащ, на голове у нее был берет, а на плече висела вчерашняя сумочка.

— На какое-то время я подумала, что ты все-таки не приедешь, — заметила она. — Я прошла досмотр за нас обоих. Вот твой посадочный талон. Я также поменяла половину твоих денег на местную валюту.

— А где билеты?

Фелисити поцеловала его в нос.

— Там, где надо, милый. Но ты, конечно, не собираешься выкинуть какую-нибудь смешную штуку, правда?

— По примеру сэра Джеральда, я начинаю терять чувство юмора. — Он заказал «бакарди». — Чувствую, что следует напомнить — те, кто ходит у меня за спиной, частенько заканчивают свою карьеру совершенно мертвыми.

— Я знаю. Была когда-то девочка по имени Жюли Риду. А потом бедный коммандер, посланный, чтобы вернуть тебя из Москвы, и попавший в конце концов в Сибирь. Джонас, тебе не кажется, что ты гремлин?[11]

— Каждый раз. И еще я думаю о том, в каком дерьме окажется бедный сэр Джеральд, если мы вдвоем исчезнем в лучах заката. А это вполне возможно, ты знаешь?

— А я думаю, что тебя, возможно, снедает чертовское желание, особенно потому, что здесь замешана эта беловолосая сука, извини, я хотела сказать жаль — ведьма.

— Твоя забота трогает меня до слез. Пожалуй, у нас осталось времени только-только напудрить носики, прежде, чем нас позовут в автобус. — Уайльд допил последний глоток. — Пойдем?

— Не забудь, я твоя нянька!

Он удалился в туалет и долго мыл руки, пока помещение не опустело. Выйдя, он увидел Фелисити, дожидавшуюся его. У нее за спиной кишело народом огромное здание, но никто не интересовался выделившейся из толпы парой.

— Хотел бы сказать тебе, Филли, насколько меня трогает твоя исключительная преданность.

— Ты говоришь очень приятные вещи. — Она наклонилась вперед, а Уайльд сжал правый кулак и позволил ему пролететь три дюйма, разделявшие их подбородки.

— Только пытаюсь.

Фелисити чуть слышно вздохнула и закрыла глаза. Он крепко обнял ее, поцеловал в губы и чуть слышно выругался, так как в дверь за его спиной вошли несколько молодых людей. Когда компания появилась вновь, пара продолжала целоваться, и кто-то мимоходом присвистнул, глядя на влюбленных.

Уайльд повернулся так, чтобы заслонить Фелисити от зала, вошел в туалет и открыл первую же свободную кабинку. Посадив женщину на унитаз, на секунду задумался, не ударить ли ее еще раз, но вместо этого приподнял ее и снял с нее пальто и платье, удивленно разглядывая при этом белое, с чуть заметным кремовым оттенком лицо, черты которого не нарушала ни одна родинка или морщинка. Он также окинул беглым взглядом нижнее белье и решил, что похоже, немного поторопился в оценке ее экстерьера. Но теперь было уже поздно менять решение. Торопливо обшарив ее сумочку, он нашел оба билета, билет Фелисити и ее посадочный талон порвал в мелкие клочки и смыл водой. После этого он как можно устойчивее устроил ее на унитазе, прислонив к стене, поцеловал в лоб, затем свернул потуже пальто вместе с платьем и вышел наружу. Пассажиров рейса 279 уже вызывали; одновременно собирали пассажиров, летевших в Сидней. Уайльд высмотрел стюардессу наземной службы, сражавшуюся с переносной колыбелью, присоединился к очереди и улыбнулся австралийскому младенцу.

— Буду крайне удивлен, если вы скажете, что я нахожусь там, где нужно,

— улыбнулся он стюардессе, показывая ей билет и посадочный талон.

Та, нахмурившись, прочла, а Уайльд тем временем пристроил свернутую одежду Фелисити на полочку колыбели. Младенец выдул большой пузырь.

— Это рейс в Сидней, — сказала наконец стюардесса, — а пассажиры вашего рейса должны проходить через вон те ворота. — Она кивнула направо.