Фото, которые я рассматривал онлайн, не шли ни в какое сравнение с тем, что я видел в лифте. Даже с ее руками на моей заднице и губами на моем члене, в ней было все то королевское обаяние, которое никогда не удастся передать на страницах газет или на экранах ТВ. Когда она уставилась на меня снизу, ее коса превратилась в соблазняющий растрёпанный беспорядок, а естественная красота заставила меня потерять дар речи.

Головная боль ослепляла. Я прошел мимо еще одной камеры и повернул фонарик под углом, когда голос Бенни снова прозвучал из динамика.

— Скажи мне, что не сунул свой член в…

— Мой член — мое гребаное дело!!!

Злоба в моем голосе прорезала пространство в гараже, но я не собирался терпеть ее гребаный вынос мозга или уколы правды.

Я не был готов сожалеть об абсолютном блаженстве, имя которому было Кэси Бэскел. Ее острый ум, тяжелый вес ее сисек, тугость ее киски — все составляющие ее соблазнения, которые заставляли меня потребовать приглашения в ее постель. Я бы трахал ее, сняв свой шлем, сомкнув свой рот на ее губах, погрузив свой член глубоко в нее, переплетясь с ней в темноте.

Зная ее связи, это было глупой идеей, но я все еще до боли хотел трахнуть ее. И вот об этом я бы пожалел. Я бы никогда не смог забыть, кем она была.

Мой пульс зашкаливал, а уши горели, когда я услышал, как белокурый источник моего гнева громко зашагал по бетонному полу гаража в трех метрах позади меня. Мне нужно было воздвигнуть гребаные стены, чтобы отдалиться от нее к тому времени, как она настигнет меня и вытянет на поверхность все дерьмо прежде, чем я уберусь отсюда.

Удерживая луч фонарика на последней камере, я встал между байками и вытащил из кармана устройство слежения размером с пуговицу. Такое же, какое я прицепил на ее шлем в парке. И то же самое, что я отцепил от ее шлема, когда она сняла его в лифте. Я не хотел потерять ее, когда мы убирались из парка, и не хочу потерять теперь, хоть причины и поменялись.

Перемещаясь так, чтобы она не смогла увидеть моих рук, я прицепил устройство на Дукатти между стеклом и панелью. И убрал руку за спину как раз в тот момент, когда она прошла мимо меня.

Она резко остановилась с другой стороны своего байка и наклонилась вперед, скорее всего проверяя, не испортил ли я его случаем. Кожа на ней натянулась, молния была застегнута, но я знал, что было под ней. Порванный спортивный топ. Затвердевшие соски. Влажные трусики. Бл*дь.

Ее визор поравнялся с моим, и под ним явно был взгляд такой же строгий, как и ее поза.

— Что ты только что сделал?

Что-то, что стоило сделать несколько лет назад.

Я никогда не думал следить за ней, всегда был сосредоточен на ее родителях. Она была вторым пунктом моего плана. Частью, в которой я войду в «Тренчент Медиа», заставлю их нанять меня и назвать новым преемником генерального директора. Все для того, чтоб пересмотреть ее деятельность, так же, как и другие грязные связи в «Тренчент Медиа».

Мне было насрать на работу, но доступ высшего уровня облегчит задачу в соединении всех концов. До этого я не знал, входила ли Кэси в мои планы по уничтожению «Тренчент». Не то, чтобы я специально намеревался уничтожить ее, но я не мог отделить ее от всех них.

Держа фонарик в одной руке, я оседлал мотоцикл.

Она передвинулась к моей стороне, сжав кулаки на бедрах. Шлем дернулся вверх по направлению луча фонарика.

— Что ты этим делаешь?

— Игнорируй ее, — рявкнула Бенни.

Удерживая фонарик, я сунул ключ в зажигание, пытаясь не заговорить с ней, но губы все равно не подчинились.

— Свет ослепляет камеры.

— Хорошо, — Кэси расслабила руки и кивнула. — Это хорошо.

Да, мне бы не хотелось, чтобы ее муж выяснил, что она — лживая шлюха. Я завел байк, и между нами раздался рев двигателя.

— Подожди, — она протянула руку ладонью вверх. — Мне нужна эта металлическая хреновина.

— Пора ехать, Логан, — нетерпеливо произнесла Бенни. — Охрана спустится проверить лифт в любую минуту.

Я не ответил. Не хотел, чтоб Кэси снова спросила, с кем я говорил.

— Я не знаю, что там произошло, — Кэси слегка отодвинула руку от моей груди. — Или почему ты сбежал, но ты не можешь иметь доступ в мой лофт, — она взмахнула рукой передо мной: — Что бы это ни было, отдай мне.

Этой хреновиной был РЧИД ридер, и на расстоянии трех метров он считывал всю информацию на ее карте и передавал Бенни. Коды, которые Бенни хакнула, чтобы получить доступ к управлению лифта. Эта бешеная женщина выжила из ума, если думала, что могла требовать что-то от меня.

— Нет.

Я поднял подножку и слегка откатил байк назад.

Она сделала шаг ко мне, протянув руку и ухватив меня за бицепс.

— Почему?

Ее голос был мягким, пожалуй, слишком мягким, чтобы я мог услышать его из-за рева байка, но я приложил все усилия, чтобы расслышать ее слова.

— Логан, — крикнула Бенни. — Стукни сучку и вали нахрен оттуда!

Я стиснул зубы и остановил байк. Я забыл, что Бенни могла слышать наш разговор.

Удерживая фонарик одной рукой, я потянулся к кнопке на шлеме и вырубил связь. После я обратился к Кэси.

— Я ни хера не собираюсь тебе давать.

Ее хватка сжалась на моей руке.

— Я имела в виду, почему ты ведешь себя так? Что я сделала?

Серьезно? Я сжал кулак на рукоятке. Ей стоит задать этот вопрос своему мужу.

Конечно, она не знала, что я знал о ее замужестве. Черт, может, ей было плевать. Преданность — не то качество, которое течет в крови этой семьи. Она выровняла спину, становясь выше возле меня. Ее шлем опустился вниз, густая коса спадала на грудь, дразня меня.

Мне нужно было заткнуть ее и просто ударить, что заставило бы ее забыть о Неуловимом.

— Плохо работаешь с головкой.

Она отдернула руку и сжала ее у себя на животе.

— Вранье!

Господи, боль в ее голосе сжала мою грудь. Мне стоило сказать ей, чтобы она оте*алась и убедить ее этим, что я отъявленный ублюдок.

Которым я и был. Потому что ее рот почти уничтожил ее. Она не только знала, как правильно отсосать, она, бл*дь, завладела моим членом.

И она знала это.

Вот чего она не знала на протяжении того темного горячего момента в лифте, так это того, что я видел ее лицо. Я знал, кто она, кто ее семья, и все их маленькие грязные секреты.

Без предупреждения, ее рука дернулась вперед, и она схватила мои яйца, нажимая на упругий член в качестве доказательства.

— Вот — правда, Неуловимый.

Грустное отчаяние в ее тоне смешалось со злостью в ее пальцах.

— Убери свою гребаную руку.

Сожми меня. Дерни сильнее.

Она усилила хватку, посылая прилив жара в мой член. Она держала меня за яйца, и хоть это был явный момент безумия, я любил его.

Я ненавидел ее за это. За то, что она заставляла меня хотеть ее, отчего во мне воспламенялось желание унизить ее, назвать шлюхой, сказать ей, что я знал, что она была неверной женой. Она заслужила все, до последней капли ярости от каждой обжигающей мысли, от каждого момента запрещенного удовольствия, которое она пробуждала.

Но, по ее мнению, Неуловимый не знал, кем она была, и это так и останется. Я не хотел, чтобы сейчас она спрашивала, как я это узнал, или что-то о технологии, которую я использовал. Мне нужно было, чтобы она забыла все о Неуловимом.

Я схватил ее запястье и оттолкнул назад.

— Охрана уже спускается.

Когда она обернулась на пустой гараж, я откатился назад, выжал газ, и рванул на максимуме.

Помчавшись вперед, я вылетел вверх по склону, чувствуя, как рев от байка смешивался с моей яростью.

В зеркало заднего вида я увидел, как она притопнула ногой на месте, отчего ее грудь подпрыгнула под курткой, а кулаки прижались к бедрам. После она подняла одну руку, и показала мне средний палец.

Нахер ее злость. Она не имела права злиться. Я ударил кулаком по панели.

Гребаная шлюха.

Двое охранников подняли головы, когда я завернул за угол. Я направил фонарик в их сторону, что само по себе было абсурдом. Они увидели меня. По крайней мере, им не удастся заснять меня на камеру.