Я посмотрел на женщину, которая больше всех питала слабость к внешности мужчин.

— Контракт гарантирует, что она не сделает какую-нибудь глупость и не приведет «Тренчент» к скандалу?

Кейтлин кивнула.

— Именно.

Взамен он обещал Кэси должность генерального директора — обещание, которое не будет исполнено. Кража работы у нее из-под носа не казалась правильной вещью, но это чувство подпитывалось моим сильным желанием обнаружить, что она — невиновна, пока я буду убирать ее семью.

Я принял серьезный вид. Расслабил пальцы. Голос зазвучал решительно.

— Ладно, выходит, вы собираетесь заманить ее в ловушку и подставить. А если она не клюнет?

Трент сложил бумаги перед собой и спрятал их в папку.

— Она клюнет. Сегодня я отправлю ее в «Дозор» по заданию, и сам увижу, что проблема решена.

Насколько же дерьмово. Он спланировал разрушение брака собственного сына, сомневаясь меньше, чем при выборе блюда в ресторане. И он нарочно упомянул название клуба, в котором она будет, чтобы я — что?

Вызвался стать приманкой?

Мне хотелось закрыть глаза и подумать о том, что здесь происходило. Но, если бы я сделал это, я бы представлял ее с другим мужчиной. Нет, я бы представлял ее со мной потому что, представляя ее со своим мужем или с незнакомцем, разжигал огонь внутри моей груди.

Слишком ли обнадеживающе было думать, что ее связь с Неуловимым была… однократным случаем? Что она была хорошим человеком, и измена не входила в список ее повседневных дел?

Достань свою голову из задницы. Тебе нужно аннулировать этот контракт.

Но я мог сделать за них их работу — сам стать приманкой, искусителем. Другим мужчиной.

Бл*дь, мне нужно было утрясти это что-то, от чего мое сердце неслось галопом. Она никогда не была моей, и никогда не будет. Все, что меня беспокоило — это то, что распутная мисс Дукатти может катиться туда, где не была ни одна шлюха. Если она была слишком слабой, чтоб изменить своему мужу, черт с ней.

— Беря во внимание то, что контракт больше не является проблемой, — я встал. — Когда мне начинать?

Трент тоже встал, и стал подходить ко мне. Трое остальных последовали его примеру.

Он протянул свою руку, и, когда я пожал ее, кожу закололо от прикосновения его пальцев.

— Вы приступаете сейчас, — его хватка окрепла, и тон стал ледяным. — Добро пожаловать в «Тренчент».

Глава 13.

Кэси

Меня окружал гул голосов, разбавленный звоном бокалов с шампанским и глубокими, одинокими нотами саксофона. Акустика в «Дозоре» была наполнена всеми тональностями: от едва уловимых, ласкающих слух, до нахальных характерных звуков, манящих переплестись душой со всем миром.

 Я провела пальцем по краю бокала с мартини. Аромат алкоголя щекотал нос, и смех рядом стоящей пары ласкал слух. Может, я бы тоже смеялась, будь Колин здесь, но он по-прежнему находился в студии. Как и обычно, приказ Трента не подлежал обсуждению.

Ровно в восемь часов. Жди у бара. Прими приглашение. Не задавай вопросов.

Типичное теневое дерьмо. Чего вообще ожидать в это время? Конверта от анонима? Флэшку? Сообщение, которое кто-то нашепчет мне на зашифрованном языке?

Иногда мне казалось, что он придумывал это дерьмо просто, чтобы проверить меня, увидеть, как я выкручусь из заданий типа «я мог бы сказать тебе, но предпочитаю убить», будто это какой-то извращенный обряд, который мне нужно пройти. А иногда задания кажутся настолько оригинальными, что убивают любое недоверие.

Что, если мне предстоит встретиться с мафиози? Пособником преступлений? Я не знала природу сделок Трента.

Но, черт, я готовилась занять место генерального директора через пару недель. Это означало, что я могла уволить членов совета директоров, почистить компанию, и больше никогда не участвовать в теневом дерьме вроде этого. Я набрала в легкие побольше воздуха.

До этого момента у меня не было выбора. Либо я следую его указаниям, либо Колин отправляется в тюрьму. Так что, я сидела на крайнем стуле возле L-образного бара и пыталась получить удовольствие. Одному Богу известно, как необходимо мне было распустить волосы. Буквально. Густые пряди спадали, согревая спину и щекоча локти. Остальные мои чувства вливались в ретро-окружение.

Мне понравилось в «Дозоре» в самый первый раз, когда мы пришли сюда с Колином. Живой джаз, официантки в чулках в мелкую сетку, мебель, существовавшая еще во времена до сухого закона, энергетика, эксцентрика — привлекало все. Этот ночной клуб был, самым что ни на есть, сексуальным.

Низкий треск послышался со стороны сцены. Щелк. Щелк. Щелк. Умеренный, терпеливый. Пальцы, щелкая, выбивали ритм.

Шепот утих. Головы повернулись к сцене. Тела выгнулись. Нога пожилого мужчины рядом со мной постукивала в такт. Потом к щелчкам присоединился саксофон, вселяя в каждый одинокий щелчок живую душу. Медленно люди в зале начали разворачиваться к сцене, вслушиваясь, качаясь, теряясь.

Я тоже его почувствовала. Глубокий, наполненный, и губительно смелый. Как и глаза мужчины на другой стороне барной стойки. Он был всего лишь силуэтом в поле моего бокового зрения, но мне и не нужно было смотреть. Я могла почувствовать его взгляд на себе. Он бродил по моему лицу и обжигал щеки, требуя, чтобы я молча ответила ему на приглашение. Я была чересчур нервной, чтобы флиртовать или общаться.

Жди у бара. Прими приглашение.

Курьер должен подойти ко мне, в отличие от мужчины с нервирующим взглядом.

Бармен скользил от стойки к стойке, принимая заказы и смешивая напитки. Поймав его взгляд, я перекинула остатки мартини себе в горло.

Еще один.

Боже, этот испепеляющий взгляд.

Заставь его остановиться.

Мои вдохи участились, и ладони вспотели. Я заставляла себя не встречаться с его глазами, боялась, что, если встречусь, не смогу оторваться. И тогда что?

Это слишком рискованно.

Я продолжала наблюдать за барменом, который продолжал сновать у стойки в своем поношенном жилете, подтяжках и фетровой шляпе. Как будто он наливал выпивку в простые стаканы где-то в задней комнатушке местечка, в котором запрещено продавать спиртное, как во время правления Вудро Вильсона (прим. — один из президентов США, который был против сухого закона). Его внешний вид, тусклое освещение, черные бархатные шторы и глубокие оттенки красного — все наталкивало на мысли о винтажной атмосфере.

Моим собственным напоминанием о прошлой эре было кроваво-красное приталенное платье с юбкой-клеш и чулки с черными подвязками. Вид, который вызывал сотни комплиментов всего лишь, когда я входила, заставлявший эту тридцатисемилетнюю даму чувствовать себя как дома среди молоденьких красавиц в коротких платьях на высоченных каблуках. Окинув взглядом с иголочки одетый народ, я была уверена в том, что каждый джентльмен Чикаго со страстью к кабаре был сейчас в этой комнате.

Неуловимый мог быть одним из них, носить подтяжки и попивать ликер с девочкой на руках. Он не знал меня в лицо. Я не знала его. Грудь сжимало. Это на самом деле было драматично, но я отказывалась позволять этой херне рушить мои фантазии о нем.

Моя единственная ночь с ним могла напрочь выбить почву из-под ног, но она также и ярко освещала темный уголок боли, в котором я хоронила себя всякий раз, думая о нем.

А я много о нем думала. Черт, практически постоянно.

Может быть, я никогда и не узнаю, что его спугнуло. Но часть меня и не хотела знать. Он оставил мне эротическое воспоминание. Такое, что вдыхало жизнь в каждую его мышцу под черной кожей, и я бы не отдала его. И, несмотря на то, что он сбежал, могу поспорить, я подарила ему что-то подобное.

Бармен разбавил мне мартини, и мои глаза, оставшись безоружными, снова скользнули к мужчине у стойки напротив. Прежде, чем мой мозг смог что-либо осознать, взгляд уже скользил по его лицу и встретился с его глазами.