Квиллерен решил, что пора перекусить, и нашел столовую, где кое-как проглотил то, что здесь называли хот догом — жесткую сосиску в рыхлой булке, плюс напиток, претендовавший на то, чтобы его называли кофе, и кусок совершенно резинового пирога с коркой из папье-маше. Заодно он позвонил редактору, чтобы вызвать фотографа.

— Я насчет аукциона, — сказал он Арчу Райкеру. — Нужно обязательно заснять эту толпу. Она выглядит просто невероятно!

— Я же тебе говорил, что Хламтаун — красочное место, напомнил Райкер.

— Только не посылай Крошку Спунера. Он страшно неуклюжий, а здесь много хрупких вещей.

— Надо было предупреждать заранее. Так что возьмешь того, кого найдем. А ты уже купил себе что-нибудь?

— Нет!!! — рявкнул Квиллерен, но почему-то с удовольствием вспомнил о гербе Макинтошей

К часу в магазине Эндрю Гланца яблоку негде было упасть.

Это большое здание построили в двадцатых, когда в районе только начали появляться магазины. Под высоким потолком висели медные горшки, птичьи клетки, санки, люстры всех форм и размеров и один стул со спинкой из деревянных перекладин. Остальную мебель сдвинули, чтобы освободить место для публики. Узкая лестница, покрытая восточными коврами и выцветшими гобеленами, вела на галерею. Развешанные повсюду объявления напоминали посетителям: «Что разбил — то купил», а те бродили по залу и, внимательно щурясь, осматривали товар: переворачивали тарелки, стучали по хрусталю…

Квиллерен пробирался сквозь толпу, мысленно отмечая, о чем вокруг говорят.

— Посмотрите на эту лошадь-качалку! У меня на чердаке была точно такая, пока муж не сжег ее в камине!

— Если на донышке человечек с зонтиком посреди моста, то это кантонский фарфор, а если он сидит в чайной — нанкинский. А может, и наоборот…

— А это что такое? Вышла бы отличная чаша для пунша!

— Слава богу, я нигде не вижу того шпиля.

— Вот та самая стремянка!

— У моей бабушки тоже был мейсенский кувшин, только голубой.

— Как ты думаешь, они выставят шпиль?

Назначенный час приближался, и люди начали рассаживаться лицом к подиуму. Квиллерен сел с краю, чтобы не проморгать фотографа.

Да, публика собралась чрезвычайно занятная… Какой-то господин в пальто наподобие индейского пончо держал на руках собачонку в цветастой курточке. Другой был в шапке Санта Клауса и полосатом шарфе до самого пола. Рядом с Квиллереном уселась полная дама, у которой на шее висело две пары очков.

— Я в первый раз на аукционе, — обратился к ней

журналист. — Не могли бы вы что-нибудь посоветовать новичку? Дама повернулась. Господь, как видно, творил ее с помощью циркуля: расширенные круглые зрачки в круглых глазах на круглом лице. Губы растянулись в полукруглой улыбке.

— Держите ухо востро, а то еще ненароком купите это зеркало, — усмехнулась соседка и указала на зеркало высотой в добрых четыре метра в узорной раме, прислоненное к перилам галереи.

— Я так боялась, что опоздаю! Была у глазного, а он принял не сразу. А потом закапал мне глаза, и теперь я ничегоне вижу.

— Что это за шпиль, о котором все говорят?

Она поежилась.

— А вы не знаете о несчастном случае с Энди?

— Я слышал, что он упал с лестницы.

— Хуже! — Она болезненно сморщилась. — Давайте не будем

говорить о подробностях. Мне просто становится дурно… Я было решила, что вы продавец из пригорода.

— Я из «Бега дня».

— Правда? — Она пригладила поседевшие волосы и вперила в него восхищенный взгляд. — Вы собираетесь писать про аукцион? Я Айрис Кобб. У моего мужа здесь тоже магазин.

— Так это вы сдаете комнату?

— А вас это интересует? Вам очень у нас понравится! Сплошная древность. — Дама то и дело поворачивалась в сторону двери. — Интересно, пришел ли мой муж? Я совершенно ничего не вижу.

— Как он выглядит?

— Такой высокий, приятный, возможно, небритый. На нем должна быть красная фланелевая рубашка.

— Он стоит сзади, рядом с часами.

Миссис Кобб с облегчением откинулась на спинку стула.

— Хорошо, что он пришел. Будет покупать сам, и мне не придется беспокоиться.

— Он разговаривает с человеком в шапке Санта Клауса.

— Это Бен Николас. Он снимает у нас комнату и держит магазин под названием «Немного старины». — И с ласковой снисходительной улыбкой добавила: — Он слабоумный.

— Кто тут еще есть? Вот блондин на костылях, весь в белом.

— Это Рассел Пэтч, реставратор мебели. Всегда ходит только в белом. — Она понизила голос. — Впереди — вот тот худой — Холлис Прантц. У него новый магазин, «Антик-техника». А тот с дипломатом — Роберт Маус, поверенный Энди Гланца.

Квиллерен очень удивился. Адвокатская фирма Тихэндла, Бурриса, Хансблоу, Мауса и Кастля была самой уважаемой в городе.

— У мистера Мауса есть свои интересы в Хламтауне, — объяснила миссис Кобб. — А иначе…

Стук молотка прервал все разговоры, и аукционист в темном деловом костюме, клетчатой рубашке, галстуке-бабочке и мокасинах начал распродажу.

— Сегодня у нас много классных товаров, — объявил он, — а я вижу здесь смышленых ребят, так что действуйте быстро, если хотите что-то купить. Будьте добры, воздержитесь от лишних разговоров, чтобы я всех слышал. Поехали! — Он ударил по кафедре костяным молоточком. — Начнем с отличного кувшина марки «Беннингтон»[1]. Мечта коллекционера. Немного потрескался, но какое это имеет значение? Итак, кто даст пять? Так, слышу… А шесть? Шесть слышу… Я слышу семь? Семь здесь. Восемь вон там. Кто-нибудь даст девять? Только восемь…Продано за восемь!

Зрители запротестовали.

— Слишком быстро? Хотите что-то купить — не расслабляйтесь, — отрезал аукционист. — У нас сегодня еще много вещей.

— Он молодец, — прошептала миссис Кобб Квиллерену. Погодите, вот скоро он совсем разойдется!

Каждые шестьдесят секунд новая вещь шла на продажу под стук молотка: серебряная чернильница, оловянные кубки, пара фигурок из неглазурованного фарфора, молитвенный коврик, табуретка из слоновой кости… Трое ассистентов бегали взад и вперед по проходам, а грузчики ставили вещи на подиум и тут же снимали их.

— Теперь у нас отличная печь из цельного железа, — повысил голос аукционист. — Не будем затаскивать ее на подиум: ваши орлиные глаза увидят толстушку у лестницы. Кто даст пятьдесят?

Все головы повернулись к черному, толстому и кривоногому железному чудовищу.

— Так, пятьдесят есть… Кто даст семьдесят пять? Это же просто красавица… Есть семьдесят пять… Я слышу сто? И это еще очень дешево! Что я слышу? Сто десять? Да она стоит в два раза дороже! Сказали сто двадцать… Здесь сто тридцать… Не упускайте свой шанс! Отличная большая печь… Тут поместится даже труп… Сказали сто сорок. Где же сто пятьдесят?.. Продано! За сто пятьдесят. — Аукционист повернулся к ассистенту, который записывал результаты. — Продано Си Си Коббу.

Миссис Кобб чуть не задохнулась:

— Идиот! Да мы никогда не избавимся от нее за те же деньги! Готова поспорить, с ним соревновался Бен Николас. Цена росла слишком быстро. Бену не нужна эта печь. Он просто забавлялся. Он всегда так! Он знал, что Си Си ее ему не отдаст!

Она обернулась и гневно направила невидящие глаза в сторону красной фланелевой рубашки и шапки Санта Клауса.

Аукционист продолжал:

— А теперь до перерыва мы выставим кое-какие канцелярские принадлежности.

Один за другим последовали справочники, картотечный шкаф, портативный магнитофон, пишущая машинка — предметы, малоинтересные охотникам за антиквариатом. Миссис Кобб нерешительно подала голос и за смешную цену приобрела магнитофон.

— А вот портативная пишущая машинка… Не хватает одной буквы. Кто даст пятьдесят? Я слышу пятьдесят? Ладно, сорок. По-моему не хватает "Z"… Жду сорока… Хорошо, тридцать… Кто скажет тридцать?

— Двадцать! — вырвалось у Квиллерена.

— Продано сообразительному господину с большими усами за двадцать баксов! А теперь сделаем перерыв на пятнадцать минут.