Однако Квиллер несколько обманулся в своих ожиданиях. Разумеется, из укрытия кошки вылезли и, как полагается гостям, вели себя с достоинством и скромно, но лежали они, раскинувшись в вольготных позах, не где-нибудь, а посреди кровати с балдахином. Просто диву даёшься, как они всегда находят самый лучший стул, самую мягкую подушку, самое тёплое колено, а если облюбуют кровать, то лягут непременно в самом центре. Лори Бамба как-то говорила ему, что каждый человек и каждый предмет обладают некоей аурой, или энергетическим полем, – у одних оно больше, у других меньше. Кошка улавливает вибрации поля и движется туда, где ощущает себя комфортнее всего. У Лори на всё находились объяснения.

Войдя в ванную комнату и собираясь снять с себя свитер, Квиллер почувствовал, что наступил на что-то маленькое и твёрдое. Но не слишком твёрдое. Точнее сказать, мясистое. Нечто подобное с ним уже было, и потому, страшась увидеть то, что лежало у него под ногой, он не решался опустить глаза. Но когда оказалось, что это всего лишь конфетка-горошек – кстати сказать, красная, – испытал существенное облегчение. На конфетке остались царапины от кошачьих когтей. Вот осёл! Надо же было оставить конфеты открытыми на столе! Коко любил прикладывать лапу ко всему липкому и округлому. Проверив блюдо с конфетами, Квиллер обнаружил, что все красные горошки выбраны и разбросаны по полу, но слились с красным фоном восточных ковриков. Что-то пришло в голову Коко, но что именно, Квиллеру было непонятно. С кровати кошки глазели, как хозяин ползает на четвереньках по полу. Глазели как на светопреставление.

– Ах вы паршивцы этакие! – бранил он их. – Зря я не оставил вас дома!

Собрав конфетки и сложив их в верхний ящик комода, Квиллер принял душ, оделся и полистал книжку по конному спорту. Несмотря на то что он всю жизнь жадно впитывал разного рода знания, Квиллер впервые для себя открыл, где у лошади холка. Оказалось, что лошадь обходится без ключицы и что конюшней называется постройка, где выращивают лошадей. На фотографиях он увидел лошадей разных пород – арабскую, андалузскую, пегую лошадь, а также свою любимую, клайдесдальскую. Наконец в шесть часов вечера он открыл для сиамцев банку с крабовым мясом и спустился в холл, который благодаря витражам на окнах весь сверкал разноцветными солнечными бликами, словно драгоценными камнями.

Камин и роскошная викторианская мебель в первой, выходящей окнами на улицу, гостиной создавали строго официальную обстановку. Здесь Буши обыкновенно фотографировал новобрачных или рассаживал как-нибудь по-особенному желающих сняться группой. Сегодня же фотограф во второй гостиной готовил коктейли, а Вики в смежной комнате заканчивала приготовления на праздничном столе.

– Меня интересует один вопрос, – начал Квиллер. – Почему наши предки строили такие огромные дома?

– Ясно почему, – отозвался Буши. – Леса кругом завались, и работа практически ничего не стоила.

– И у них была куча детей, – вставила Вики. – Как правило, вместе с ними жила по крайней мере одна незамужняя сестра, или овдовевшая тетушка, или какой-нибудь обедневший кузен. К тому же если к ним приезжали гости, то не меньше чем на месяц, потому что путешествие в почтовой карете или на корабле занимало целую неделю. И ко всему, у наших предков было множество слуг.

– Как там устроились кошки? – осведомился Буши.

– Они оккупировали кровать, боюсь, мне придётся спать на подоконнике.

– Бабушка ждёт не дождётся с тобой познакомиться, Квилл, – сказала Вики. – Она премилая старушка, недавно ей стукнуло восемьдесят восемь. Когда мои родители, выйдя на пенсию, из-за болезни отца переехали в Аризону, бабушка, не ставя никаких условий, отписала дом мне с Буши.

– Как вы поддерживаете такую огромную площадь в порядке?

– Для уборки я нанимаю поденщицу. В былые времена в доме держали экономку, повара, двух горничных, управляющего, садовника и кучера, который ухаживал лошадьми и в экипаже возил всю семью в церковь.

– Зато у них не было сенокосилок и пылесосов для уборки листьев, – вставил Буши.

– А также микроволновых печей и кухонных процессоров, – добавила Вики. – Квилл, а не хочешь ли ты привести сюда кошек?

– Думаю, что лучше их официальный выход отложить до завтрашнего утра, – ответил он, – когда в доме не будет посторонних. Помнишь, что они выкинули здесь в прошлый раз? Я не хочу больше за них краснеть.

– Тебе видней. Кстати, бабушка не будет с нами на коктейлях, а спустится ненадолго к ужину ровно в семь. Она быстро устаёт. Специально для неё мы установили лифт с бархатными стенками и узорчатой скамеечкой – малюсенькой, но бабушке она нравится.

– Вики, я тебе сказал, что передала Фиона? – перебил её Буши.

– Нет. Что ещё на этот раз? – с раздражением спросила она.

– Они со Стивом немного опоздают. У него какие-то дела.

– Ладно, как бы там ни было, мы начнем ровно в семь. Я не могу заставлять бабушку ждать. У меня такое впечатление, что у Стива вечно какие-то дела. Сдаётся мне, что он просто в отключке.

– Ну-ну, нечего катить на него бочку, – примиряюще сказал Буши. – Перед началом скачек бывают разные накладки.

В этот момент раздался звонок, приехал редактор с супругой. Их представили как Кипа и Мойру Мак-Дайармид.

– Пишется Мак, дефис и с большой буквы Дайармид, – пояснила Мойра.

– Я знаю, как пишется эта знаменитая шотландская фамилия. У меня самого мать была из Макинтошей. А вот вас хочу спросить: вы знаете, как пишется Квиллер?

– С буквой «В»! – ответили они в один голос.

– Мы всегда читаем вашу колонку во «Всячине», – объяснил редактор, – Нe говорите своему редактору, но ваша рубрика – самое светлое пятно во всей газете. Жаль, что вы работаете не у нас.

– Можете меня к себе пригласить, – весело произнёс Квиллер.

– Боюсь, вы нам не по карману.

– Вы собираете старые печатные формы? Весной на распродаже я кое-что прикупил.

– И я тоже. Вас что интересует – книжные шрифты или пластинки с ликами?

– В основном составленные из маленьких фрагментов изображения животных, которые помещаются в наборную кассу, но есть у меня и коллекция современных заголовков, сделанных жирным шрифтом. А вы что собираете?

– Оттиски книжных обложек, Я как раз приобрёл Эразма тысяча девятьсот двадцать третьего года издания, такой красивой обложки я ещё не видел. Я бы хотел как-нибудь вам показать свою коллекцию.

– С удовольствием на неё взгляну.

– Буши рассказывал, как вы преобразовали амбар, – вступила в разговор Мойра.

– Да, яблочный амбар восьмигранной конструкции, которому более ста лет. Сад погиб, зато амбар в отличной форме.

– Мы кое-что читали о «случае в саду», – вставил Кип, – Как продвигается расследование? Вы же понимаете, у нас болезненный интерес к жертве. За всё время, что Ван Брук работал в Локмастере, ни один человек не мог найти с ним общего языка.

– Слишком мягко сказано, – усмехнулась Мойра.

– Во времена разгула директорского террора моя жена возглавляла родительский комитет, – пояснил Кип. – Но нельзя не признать, что он много сделал для школьного образования. Он был в своём роде гением, но весьма странным субъектом.

– Если удастся раскрыть некоторые таинственные моменты его жизни, я, пожалуй, напишу его биографию. И назову её так: «Таинственный человек в Мускаунти».

– В таком случае подъезжайте к нам, мы вам про него такое порасскажем, что у вас волосы встанут дыбом.

В этот момент раздался звонок в дверь, и двое вошедших едва не повергли Квиллера в шок. Первой в гостиной появилась Фиона Стакер, которая некогда талантливо воплотила в себе силу страсти и царственные манеры королевы Екатерины. Это была женщина маленького роста, тихая, как мышка. Войдя, она протянула руку и застенчиво улыбнулась. У неё были огромные глаза, и в них читалось беспокойство. Он помнил её глаза: подчеркнутые гримом, они в её облике были самыми неотразимыми.

Вместе с ней вошёл мужчина, которого представили как Стива О'Хара. Так это же Рыжая Борода, отметил про себя Квиллер, едва взглянув на него. И в той же зелёной клетчатой куртке! Вот он каков, этот «друг по скачкам», который обхаживал Полли на свадьбе!