В конце концов хозяин гостиницы вызвал констебля, и Ларри дал ему приблизительное описание пропавшего водителя. Его фамилию никто не знал, а быстрый просмотр документов, хранящихся в портфеле Ирмы, не смог восполнить этот пробел. Позвонили также в ближайшую больницу, но ни один рыжеволосый сорокалетний мужчина туда не поступал.

Арчи озабоченно обратился к группе: – Как долго мы собираемся сидеть здесь, гадая, не покажется ли Брюс? У нас на эту ночь забронированы

места в другой гостинице, а днём много поездок. Давайте прекратим топтаться на месте. Это наш автобус, а не его. Словом, предлагаю ехать дальше.

– Это возможно, – сказал Ларри, – если кто-то способен переключиться на левостороннее движение.

Автобус вызвался вести Квиллер, при условии, что кто-нибудь будет объяснять ему, куда ехать, и эту задачу возложили на Двайта. Ларри предложил читать по дороге те заметки, которые нашли у Ирмы, а Лаил сказал, что будет пополнять их историческими деталями. Когда всё уладили, автобус отъехал от гостиницы, и начался седьмой день их путешествия: ещё один замок, ещё одно озеро, ещё один чудесный сад, ещё один ланч в кафе, а в четыре часа ещё один чай с песочным печеньем.

Квиллер оказался хорошим водителем. Все признали, что он даже лучше Брюса.

– И к тому же обхожусь дешевле, – похвалился он. За ланчем Кэрол сказала ему – так, чтобы никто не услышал:

– Мне ужасно жаль Мелинду. Мой отец был хирургом, и даже после тридцати лет, проведённых в операционной, смерть пациента являлась для него невероятным потрясением. Бедняжка! – потерять лучшую подругу, да ещё сразу после самоубийства отца и всех этих сплетен вокруг смерти матери! Теперь у Мелинды не осталось близких. Своего единственного брата она потеряла, ещё когда училась на медицинском факультете. Между нею и Эмори был только год разницы, и они росли всё равно как близнецы. Его рождение тяжело досталось миссис Гудвинтер – она так и не оправилась и постепенно превратилась в беспомощную калеку.

«Зачем она рассказывает мне историю этой семьи?» – спрашивал себя Квиллер.

– Вы знаете, Квилл, это не моё дело, но мне бы хотелось видеть вас с Мелиндой вместе. Вы всегда говорите, что не годитесь в мужья, но с подходящей женщиной всё будет иначе, и вы не понимаете, как много теряете, не имея детей. Простите меня за эти слова.

– Никаких обид, ответил он, но заподозрил, что её накачала Мелинда.

– Приехали! – раздался властный голос их нового руководителя. Мягкий Ларри Ланспик, казалось, перевоплотился в короля Лира, блуждающего в ненастье по поросшим вереском низинам.

Когда они днём ехали через Гленкоу с его дикими скалистыми горами, Лайл развлекал пассажиров рассказом о Гленкоуской резне в конце XVII века.

– Король Яков бежал, – начал он, – и вождей шотландских кланов обязали к определённому дню принести клятву верности Вильгельму Оранскому. Один из вождей пропустил назначенный срок, его звали Макдональд из Гленкоу. Когда он наконец прибыл в ставку, его отказались принять, и был отдан приказ уничтожить весь клан. К ним в горную долину направили некоего капитана Кэмцбелла со ста двадцатью восемью солдатами, которые жили там, пользуясь гостеприимством клана. Но в один прекрасный день солдаты Кэмпбелла предательски напали на людей Макдональда, вырезав сорок членов клана, включая женщин, детей и слуг. Я никогда не доверяю Кэмпбеллам, – сказал Лайл в заключение.

– Не забывай, дорогой, – сказала его жена, – что ты женат на одной из них.

– Я именно это и имел в виду. Они пекут замечательные торты, но… «бойтесь данайцев, дары приносящих». – Затем продолжил: – Считается, что приказ о нападении был написан на игральной карте, и с тех пор девятку бубен называют Проклятием Шотландии.

В эту ночь путешественники нашли приют в деревенской гостинице, где в прежние времена останавливались охотники и рыболовы из высшего общества, приезжавшие сюда из Лондона пострелять куропаток и тетеревов или половить рыбу на искусственную мушку. Участники «Бонни Скотс Тура» вошли через позеленевшую от плесени массивную дубовую, обитую железом дверь в вестибюль, где были развешаны охотничьи трофеи. Старинный журнал в кожаном переплёте хранил имена выдающихся спортсменов, настрелявших восемьдесят шесть куропаток и тридцать три фазана в один из уикендов 1838 года.

Ларри собрал ключи от комнат и раздал их.

– Эй, смотрите! У нас замки на дверях! – провозгласил он. – Мы снова вернулись в цивилизацию! – Затем, пока остальные мужчины выгружали из автобуса багаж, он позвонил в гостиницу, из которой они выехали утром, чтобы узнать о пропавшем водителе. О дезертире не было никаких вестей.

Всю поклажу снесли в центр вестибюля, и Буши объявил:

– Люди, разбирайте свои чемоданы, и, если кому трудно поднять их наверх, мы поможем.

Постепенно весь багаж разобрали.

– А где мои чемоданы? – спросила миссис Атли. – Вы, очевидно, забыли их в автобусе!

Быстрая проверка показала, что багажный отсек пуст.

– Вы уверены, что утром выставили их в коридор у вашей двери?

– Этим занималась моя сестра, я в это время принимала душ! Где она? Пусть кто-нибудь пойдёт и найдёт её. Приведите её сюда!

Робкая Зелла держалась так, словно её арестовали. Невнятно бормоча что-то в своё оправдание, она, тем не менее, заверила, что поставила чемоданы сестры в коридор вместе с собственным маленьким чемоданчиком, с которым, надо сказать, все было в порядке.

– Я всегда укладываю вещи Грейс, пока она одевается, – объясняла Зелла дрожащим голосом. – Я вынула шкатулки с драгоценностями из сейфа и упаковала их. Потом я стояла в коридоре рядом с вещами, пока их не унесли.

– И их забрал Брюс? – спросил Квиллер. – Да. Квиллер обменялся многозначительным взглядом

с Буши, совмещающим теперь должности носильщика и фотографа.

– Их украли! – завизжала миссис Атли. – Этот человек! Этот водитель! Он украл их! Вот почему он сбежал! Кто-то увёз его на машине! Я видела, как они на большой скорости отъезжали от гостиницы!

Услышав шум, в вестибюль спустились остальные члены группы, и истерически рыдавшую миссис Атли увели в её номер.

– У кого-нибудь найдётся успокоительное для бедняжки? – спросила Кэрол.

– По крайней мере, у неё осталась дорожная сумка, и она сможет почистить зубы, – сказала Лайза, – и я думаю, что она надежно защищена страховкой.

– Где Ирма наняла этого парня? – поинтересовался Комптон.

Ларри опять позвонил в предыдущую гостиницу, и после поисков хозяин сообщил, что никаких чемоданов из крокодиловой кожи нигде не обнаружено.

Ларри позвонил также констеблю этого рыбачьего посёлка и узнал, что заявление о пропавших вещах будет принято только от самой пострадавшей.

Ларри сказал:

– Мы возьмем напрокат машину и завтра утром уедем. Я возвращаюсь туда вместе с Грейс.

– Поистине благородный поступок, – изрекла Лайза. Квиллер спросил Буши:

– Ты случайно не сфотографировал Брюса?

– Нет, он всегда чуть ли не демонстративно поворачивался спиной. Я полагал, что у него страх перед объективом, но теперь я начинаю думать…

Сестрам Чизем послали поднос с едой в их номер, а остальные направились в столовую, где им подали

обед из пяти блюд: копченый лосось, суп из чечевицы жареная форель, оленина и десерт, приправленный шотландским виски, или, как было написано в меню, вискай. Затем путешественники собрались в комнате отдыха, где в камине пылали угли, и, чтобы поднять общее настроение, организовали импровизированный концерт. Кэрол и Лайза слаженно спели «Анни Лори», а Ларри прочёл стихотворение Роберта Бернса, достаточно искусно имитируя шотландский акцент. Потом Двайт исполнил на оловянной дудке одну из шотландских песенок, сборник которых прилагался к его покупке.

– Вы скоро станете виртуозом, – заметила Полли.

– Я учусь играть с детства, – объяснил Двайт. – В десять лет я завоевал второе место на конкурсе любителей.

– Аманда говорит, что звук оловянной дудки напоминает ей приглушенный гудок локомотива, – сказал Райкер.