– А что вы о них думаете, мистер Хорнбакл?

– Они были похожи на картинки в комиксах, – ответил старик с виноватой улыбкой,

– Где он их рисовал?

– Наверху, в задней комнате. Туда никто не заходил, кроме меня. Мы хорошо ладили – доктор Галифакс и я. Никогда не думал, что он уйдёт первым,

Юм-Юм зашевелилась и вытянула переднюю лапку, чтобы потрогать трубку, по которой шёл кислород.

– Нельзя! – предупредил её Квиллер, и она отдернула лапу.

– Послушная киска.

– Мистер Хорнбакл, вы знаете, что дочь доктора Гада стала врачом?

Старик кивнул:

– Она была умной девочкой. Мальчик оказался не таким удачным.

– В каком смысле? – Квиллер умел расположить к себе людей, и они доверчиво позволяли ему вытягивать из них нужную ему информацию.

– Он всё время участвовал в каких-нибудь потасовках. Среди ночи звонили из полиции, и я отвозил доктора в полицейский участок. Это было ужасно, ведь его мать болела и всё такое. Всегда лежала в постели.

– Чем же это кончилось?

– Он уехал. Доктор отослал его. Регулярно платил ему деньги при условии, что он не вернется.

– А как вы узнали об этом?

– Деньги переводились ему через банк в Локмастере. Я регулярно ездил туда. Делал это для доктора. Никогда никому не рассказывал.

– Разве молодой человек в конце концов не погиб в автомобильной катастрофе? – продолжал расспрашивать Квиллер.

– Так и было! Разбил доктору сердце. Он был его единственным сыном, пусть даже и испорченным парнем… Однако вот что странно…

– Да? – поощрительно произнёс Квиллер.

– После смерти мальчика доктор продолжал посылать меня в банк. Раз в месяц.

– Он это как-то объяснил?

– Нет,

В этот момент раздался стук в дверь и появилась «канарейка»:

– Мистер Хорнбакл, Юм-Юм пора домой. Попрощайтесь со своими гостями.

Когда Квиллер осторожно брал кошку с лежащего на коленях одеяла, она громко и негодующе закричала:

– Н-н-няу!

– Полюбила меня, а? – улыбнулся старик, показывая искусственные зубы. – Приносите её ещё. И не тяните! – добавил он с кудахтающим смехом. – А то можете и не застать.

Внизу в вестибюле Лайза собирала отзывы о визитах.

– Мы хорошо провели время, – сообщил Квиллер. – Юм-Юм прижалась к старику и мурлыкала, или ворковала, как говорят в Шотландии. Полли Дункан ещё здесь?

– Нет, они с Бутси ушли рано, поехали домой.

По прибытии в амбар Квиллер выпустил Юм-Юм из клетки, и она начала не спеша прогуливаться по второму этажу с видом примадонны, а Коко неотступно следовал за ней, неодобрительна принюхиваясь. Он понял, что она побывала в каком-то месте, связанном с медициной.

Позднее Квиллер позвонил Полли и спросил:

– Ну, как показал себя бегемот?

– Боюсь, визит не слишком удался. Нас послали к старой слепой работнице с фермы, и она сетовала, что Бутси на ощупь нисколько не похож на кота. Наверное, он показался ей слишком прилизанным и шелковистым. Она привыкла к деревенским котам.

– А мы были у больного эмфиземой, и я опасался, что при виде оборудования для подачи кислорода Юм-Юм превратится в меховой смерч, но она прекрасно сыграла свою роль. Она ворковала. Ворковать – это её профессия.

– Кошки понимают, когда надо оказать кому-то поддержку, – сказала Полли. – Когда жена Эдгара Аллана По умирала в убогой хижине, где нельзя было развести огонь и не было одеял, её согревали только пальто её мужа и большая пёстрая кошка.

– Трогательная история, если это правда, – прокомментировал Квиллер.

– Я читала об этом. Большинство кошек очень милы.

– Или независимы, как говорят шотландцы. Кстати, я обещал Милдред, что мы расскажем ей о Шотландии, Что, если нам вместе пообедать в следующее воскресенье у Лингвини? Пригласим и Арчи Райкера.

Полли согласилась, что это неплохая идея. На самом деле в следующее воскресенье у неё был день рождения, но он сделал вид, что не знает об этом, а она сделала вид, что не знает, что он знает.

В понедельник утром он отправился покупать подарок, но сначала зашёл в редакцию отдать статью. В отделе местных городских новостей он открыл свежий номер газеты и прочитал подписи к фотографиям «Бонни Скотс Тура», проверяя, не заменил ли кто-нибудь его тщательно продуманные слова другими. Потом он прочитал большое объявление на третьей странице:

СВОБОДНАЯ РАСПРОДАЖА имущества доктора Галифакса Гудвинтера Гудвинтер-бульвар, 180

РАСПРОДАЖА: суббота, с 8 утра до 6 вечера

ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЙ ПОКАЗ: пятница,

с 9 утра до 4 вечера

Мебель, антиквариат, произведения искусства, предметы домашнего обихода, книги, одежда, драгоценности, постельное белье, фарфор, серебро, хрусталь, личные вещи. Все предметы снабжены этикетками. Цены окончательные. Сделки не расторгаются. Доставка не обеспечивается. Перекупщики приветствуются. Парковка у дома разрешена.

Распродажу осуществляют на аукционе Фокси Фреда.

– Вы видели объявление о гудвинтеровской распродаже? – спросила его Кэрол Ланспик, когда он пришёл в универмаг Ланспиков покупать подарок, – Мелинда ни слова не сказала Историческому обществу. А между тем не мешало бы сначала всё показать музейным работникам или даже что-то подарить музею.

– Наверное, ей слишком о многом приходится сейчас думать, – заметил Квиллер. – Как продвигается её роль леди Макбет?

Кэрол, организовавшая в отделе женской одежды показ шарфов, увела Квиллера от толпы продавщиц, жаждущих обслужить его. Он был постоянным покупателем, и они знали, что у Полли шестнадцатый размер, что она любит голубой и серый цвет, предпочитает серебряные украшения и избегает всего, что надо гладить.

Перед тем как ответить на его вопрос, Кэрол сказала:

– Надеюсь, это останется между нами.

– При любых обстоятельствах, – заверил он её.

– Ларри очень тяжело с ней работать. Когда они репетируют, она никогда не смотрит на него, а для актера нет ничего хуже! Она играет сама по себе и не даёт ему возможности войти с ней в контакт.

– А Двайт понимает, что происходит?

– Да, он несколько раз указывал ей на это. Конечно, у нас ещё остается десять дней на репетиции, но… Я не уверена насчёт Мелинды. Вы слышали, что она потеряла ещё одну пациентку? Бабушку Уолли Тоддуисла. Возможно, вы видели некролог.

– А чего вы ожидали, Кэрол? Она унаследовала всех восьмидесяти– и девяностолетних пациентов доктора Гала, стоящих одной ногой в могиле.

– Ну… – неуверенно произнесла Кэрол, – Наша дочь в июне получили диплом докторе медицины, и ей предложили место в Чикаго. Мелинда хочет, чтобы она вернулась домой и пошла работать к ней в клинику. Естественно, мы с Ларри предпочли бы, чтобы наше дочь жила здесь, а не где-нибудь, но мы не уверены в разумности такого решения, принимая во внимание… – Она помялась. – Что вы об этом думаете?

– А что думает сама ваша дочь? – Она хочет остаться в Чикаго.

– Тогда пусть остаётся. Это её решение. Не вмешивайтесь.

– Думаю, вы правы, Квилл, – признала Кэрол. – А теперь перейдём к делу. Что бы вы хотели?

– Мне нужен подарок на день рождения Полли. Есть какие-нибудь предложения?

– Как насчёт этого? – Она показала ему голубую ночную рубашку и пеньюар шестнадцатого размера,

– Прекрасна Заверните, пожалуйста, – сказал он. – Да, и без всяких затей. – Он никогда не тратил много времени на покупку чего-либо.

– Белая коробка с голубой ленточкой?

– То что надо… А теперь объясните, что мне следует знать как продавцу театральных билетов?

– Просто придите завтра на несколько минут раньше, – сказала Кэрол. – Я вас встречу и все расскажу.

– На следующий день в половине второго Квиллер сказал сиамцам:

– Ну, была не была! Будем надеяться, что я не продам дважды одно место.

Он уже занимался продажей программ соревнований по бейсболу в Комиски-парк и галстуков у Майси, но никогда ещё не торговал билетами в кассе. Он миновал лес и автостоянку, где для второй половины дня скопилось непривычно много машин, – и вошёл в театр. По вестибюлю слонялись люди с видом завзятых театралов, пришедших на премьеру.