А ведь он любил ее.

Надя вскочила и шагнула к столу.

– Не видишь? Или ты спишь? Так раскрой глаза и смотри.

Она уперлась руками в стол, нагнулась так, что ее шея, похожая на стебель цветка, оказалась на уровне его глаз. Ее кожа. Запах духов…

– Смотри же!

И Роман увидел. Наконец увидел. На шее у нее не было ожерелья. Лишь тонкий белый след на коже. След походил на шрам, на заживший порез от ножа.

– Кто? – только и выдохнул он. – Кто снял?.. Гамаюнов?..

– Сама! – объявила она с торжеством. И отступила. Вызывающе усмехнулась.

Колдун рванулся к ней.

– Не подходи! – Надя предостерегающе вскинула руку. – Если еще раз ударишь, убью.

– Клянусь, никогда…

Она вытащила из сумочки платок и зеркало, стала стирать кровь с лица и пальцев.

– Клянусь, никогда! – повторил он.

– Не верю клятвам. Тем более твоим.

Ну вот, она еще заставит извиняться за то, что пыталась его убить. Но в когтях львицы можно извиниться за все на свете.

– Хорошо, не буду клясться. Но, помнится, убить ты меня уже пыталась. Так что считай, мы квиты.

Если колдун думал, что она смутится, то ошибся.

– Я действовала по чужому приказу. Но так больше не будет! – тряхнула головой Надежда. – Я разъяла водную нить.

– Ты сама? Так не бывает! Ну, допустим, перерезать водным лезвием водную нить ты можешь. Но кто-то должен принять разрезанное ожерелье.

– Разумеется.

– Так кто принял? Гамаюнов?

Надя покачала головой:

– А ты угадай. – В ее ореховых глазах вновь плясали торжествующие искорки. Неужели он посмел ее ударить?! О, Вода-царица! – Подсказать?

– Подскажи, – согласился он покорно.

– Нет, и не надейся. – Она рассмеялась. – Пусть это тебя мучит.

– Значит, ты кому-то отдала власть над собой?

– Ну да. Баз убедился, что ты остался жив, и мы улетели. Я должна была освободиться…

– Так это Баз?

– Нет.

– Но я бы мог снять с тебя ожерелье!

– Ты?! – Надя опять рассмеялась. – Нет, Роман, не выйдет. Мне не нужен новый хозяин.

– Но, клянусь водой, я…

– Гамаюнов тоже клялся, что забудет о своей власти. Но как раз это и невозможно. И потом, не желаю тебя искушать лишний раз. Вдруг ты не выдержишь испытания? Это меня очень разочарует. Как сегодня.

– Прости.

– Ты считаешь, что этого фальшивого словечка достаточно?

– Что еще?

– А ты подумай.

Роман привлек ее к себе, впился губами в ее ярко накрашенные губы. От резкого запаха духов кружилась голова.

– Если ты еще раз меня ударишь, я тебя убью, – вновь пообещала Надя.

– Никогда больше. Обещаю. Но с одним условием.

– Каким же?

– Ты не будешь больше душиться.

– Что?! Тебе не нравятся мои духи? – изумилась Надежда. – Французские…

– Мне вообще не нравятся духи. Или ты забыла, что у меня обостренное обоняние?

– Какой кошмар! Никаких духов. Может быть, компромисс? Чуть-чуть духов, самую малость?

– Но тогда я сам буду их выбирать, – предупредил Роман.

– Как тебе моя река? – спросил колдун.

– Замечательная. Но ты плохо о ней заботишься. Где гранитные берега? Где набережные с бульварами? Фонари? Подсветка? Ничего нет. Безобразие! – Надежда изобразила поддельное возмущение.

– Не хочешь искупаться?

– У меня больше нет ожерелья. Я умру от холода у тебя на руках.

– Со мной любая вода теплая, – заверил колдун.

Они стояли на мосту. Надя облокотилась на шаткие почерневшие перила и, улыбаясь, смотрела на реку, на возвышавшуюся неподалеку Крутую горку, где били чистые ключи, питающие Пустосвятовку своей удивительной силой.

– Дай мне руку, – попросила Надя, – я хочу подойти к воде.

Он исполнил ее просьбу. Она остановилась возле самой кромки, присела на корточки и погрузила ладони в прозрачную влагу. Река плеснула, откликаясь на немое приветствие.

– Прекрасная вода, почти живая, – Надя улыбнулась, задумчиво глядя на серебристую поверхность реки. – Я тебе завидую. Не волнуйся – сказала она, выпрямляясь. – Это белая зависть, чистая и прозрачная, как родниковая вода.

Какая несправедливость! У этой женщины больше нет ожерелья! И новое сделать нельзя. Утратившему дар, дар не вернуть.

– Ну что ж, пойдем купаться! – Надежда сбросила куртку на песок. – Только учти, теперь, без ожерелья, я могу утонуть.

Она вдруг отвернулась, энергично провела ладонью по волосам.

– Что с тобой?

– Так, ничего… Жаль, что нельзя даровать ожерелье во второй раз. Ты бы сделал мне чистое ожерелье, и я бы насладилась настоящим даром.

Колдун тоже думал про ожерелье. Только что. Совпадение? Эмпатия?

Она вошла в воду, ни на миг не замешкав.

Роман бросился за нею.

– Пусть вода будет такой, какая есть, слышишь?! – потребовала Надя. – Никакого колдовства во время купания! И не смей мне перечить!

– Но ты хочешь, чтобы я ослушался, так ведь? – засмеялся Роман.

После купания они сидели в «Форде» Стена. Надя закуталась в плед.

– Хорошо! – проговорила она. – Но мог бы сделать воду и потеплее.

Роман налил из бутылки воды в стакан, шепнул заклинание и поднес ей.

Она пригубила.

– Коньяк?

– Похоже?

Надя усмехнулась:

– На паленый похоже. Давно такой не пила.

Он и не ожидал другого ответа.

Колдун вернулся к реке, зачерпнул полные пригоршни и плеснул в воздух. Поймал летящие капли, соединил их, сплел неведомый узор. В следующий миг он держал в руках букет цветов. Прозрачных, будто созданных из лунного света. Ни одна женщина на свете не получала в подарок такие цветы. Надя получит.

Колдун положил ей на колени букет.

– Нравится?

– Неплохо. Но я предпочитаю живые.

– Ах, вот как!

Он обиделся и не потрудился скрыть обиду. Щелкнул пальцами, букет тут же разлился водой, пропитав толстую ткань пледа.

Надя рассмеялась.

– Ты забыла, что я хулиган, каких поискать! – тоже рассмеялся Роман.

– Помню, иначе бы не вернулась.

– А я все забыл, все, что случилось за год, тебя забыл, свою любовь к тебе и твою смерть. И твое воскрешение. И предательство – тоже забыл. А вспомнил буквально перед тем, как ты вошла в кабинет. Потому не сдержался.

– Ах ты враль! – Ее наигранный гнев был почти правдоподобен. – Я-то решила, что ты злопамятный, как черт. А все дело, выходит, в том, что ты только-только это все вспомнил! Ну и ну! Я разочарована, признаться.

– Долго еще намерена издеваться?

– Сколько выдержишь. Ладно, серьезно. Ты потерял память?

– Ну да, выпал из вертолета, перед глазами все поплыло и…

– Баз сказал, что с тобой все в порядке, тебя в лесу нашел колдун, что живет на окраине Темногорска. Ты был без сознания, но ничего не повредил, даже ушибов от падения не осталось. Баз успел произнести свое ужасное заклинание. Может быть, оно и стерло память?

– Баз настолько сильнее меня? Нет, тут что-то другое. Я поначалу думал, что ударился о землю при падении. Но от удара амнезия мне не грозит. После первого глотка пустосвятовской воды я должен был все вспомнить. Нет, память мне стер кто-то из колдунов. Я поначалу думал, что Сазонов… Но не получается. И кольцо должно было защитить.

– Кольцо у тебя с пальца этот другой колдун снял. Базу показалось, что тот кольцо присвоить хотел. Но не решился ничего сказать. Мало ли, какие у вас в Темногорске порядки.

До Романа наконец дошло, будто откровение слетело: Данила Большерук навел на лежащего в беспамятстве коллегу порчу. Скорее всего, Большерук дал глотнуть вольного воздуха, и все события за прошедший год из памяти водного колдуна сдуло. Когда колдун в бессознательном состоянии, навести порчу на него не так уж и трудно. А Данила был сильным колдуном, с этим никто спорить не станет.

«Не смешивать стихии», – твердил дед Севастьян.

Ничего не скажешь, удружил Данила Иванович, спасибо тебе, хрустальный мой.