Они проезжали через городок Эсперанса и остановились, чтобы выпить пива… три типа из Policia National, мундиры расстегнуты, местный юнец с изъеденной оспой крысиной мордочкой, возможно, профессиональный зять полицейского; жизни их также убоги и ничтожны, насколько величественна и обширна долина, в которой они обитают.

Джо повидал Скалистые горы, Альпы, Гималаи, но сейчас перед ним была замочная скважина в другое измерение, через которую он увидел намного большую планету – большую, может быть, чем даже Сатурн из его сновидений. И настолько же больше оказалось безмолвие, которое он почувствовал, глядя на величие долины и отчетливо различая, словно в телескоп, маленький городок, домики с облупившейся штукатуркой, реками и каменными мостами, тополиными рощами, полями, пасущимися овцами и коровами – тысячи крошечных мазков, сливающихся в огромную картину.

«Хилтоны» рассыпаются на кирпичики, колючие лианы затягивают шоссе, когда Джо скатывает ковер времени, стряхивая с него мотели и бензоколонки, «Мистеры Стейки» и «Макдоналдсы», музыкальные автоматы и пиццерии и возвращая на их место джунгли, заполненные криками птиц и обезьян-ревунов. Злокачественный штамм желтой лихорадки, перед которым бессильна обычная вакцина, чудовищные кожные болезни, скоротечная проказа, которая убивает больного в течение нескольких месяцев, часы спешат в обратную сторону, к временам строительства Панамского канала, каждый фут автострады вымощен черепами. Они отступают. Уходят. Не могут найти рабочих. Индейцы затаились в отдаленных уголках, ожидая, как и джунгли, момента, когда оккупированная территория сама вернется к ним в руки.

Джо начинает осваивать трансплантационную хирургию. Вскоре, после недолгого пребывания в ассистентах у доктора Стейнкросса, он становится одним из лучших в своем деле. Джо умеет скрывать свой потенциал и выглядеть как заурядный идиот-хирург, подсевший, словно на наркотик, на текучку операций и на обожание со стороны пациентов, медсестер и коллег.

– Доктор Тод… доктор Тод… – почтительное эхо летело вслед за ним по коридорам госпиталя.

О нем написали в «Лайф».

«С Катона видом речь произнеся, / Оваций ждет от самого себя»19.

Это, решает Джо, одна из наиболее отвратительных ролей, которую ему когда-либо приходилось играть. Но чертовски легкая. Кроме того, трансплантационная хирургия тесно связана с интересующими его областями гибридизации и мутации.

Основная проблема – отторжение тканей. Если преодолеть это препятствие, в биологии произойдет настоящий прорыв. Но тканевая несовместимость – серьезное препятствие. Если человеческий организм отторгает необходимый для его спасения орган, принадлежащий другому человеку, насколько интенсивнее станет оно отторгать чужеродную или мутантную ткань?

Но уже виден свет в конце разреза: мозговая ткань не отторгается. Это ткань иного класса. Она не чувствует боли и не восстанавливается и не регенерирует. Джо держит язык за зубами и особенно не распространяется насчет пересадки мозга, но он знает, что идея витает в воздухе среди хирургов, занимающихся пересадкой органов.

«Почему бы не пересадить мозг Эйнштейна в тело молодого мотоциклиста, чей мозг погиб при аварии?»

Многих подобные идеи заставляют содрогнуться от ужаса. Боже мой, но ведь это может кончиться бессмертием! Всего-то дел – перекинуть мозг из одного тела в другое! И рано или поздно они задумаются о том, так ли уж надо ждать, пока в их распоряжении появится жертва автокатастрофы.

– Вызываем доктора Сибли… – это ас трансплантаций, он может пересаживать мозги один за другим без остановки.

Подобные перспективы не интересуют Джо. Разумеется, это возможно, но зачем это нужно? Межвидовые пересадки открывают более увлекательные перспективы. Например, мозг шимпанзе в человеческом теле. Свободный от уродливых эмоциональных блоков, столь тщательно установленных в человеческом мозгу заинтересованными сторонами, шимпанзе сможет проявить себя как сверхгений, иначе говоря, ему удастся реализовать несколько больше потенциала человеческих возможностей.

И стоит ли останавливаться на этом? Стоит ли вообще останавливаться?

Джо останавливаться не будет. Ему просто негде останавливаться. Он не может полюбить человеческое существо, потому что у него нет внутри ничего человеческого, необходимого для этого чувства. Но он способен любить некоторых животных, потому что кое-что животное у него имеется.

Горе – очень болезненное переживание для Джо – «стальные слезы лил Плутон»20.

Он ощущает боль пластинами своего черепа, искусственной рукой, синтетическим глазом, каждым проводом и цепью микрочипов, каждым атомом своим и фотоном.

Затевая свой проект, посвященный изучению отторжения трансплантатов и иммунной реакции у животных, Джо, вместо того чтобы собрать бригаду иммунологов или хирургов, стал набирать кадры, не имевшие хирургической практики или опыта научно-исследовательской работы. К тому времени, когда студент заканчивает медицинский факультет, его голова настолько забита непереваренной, зачастую ошибочной информацией, что он уже просто не способен мыслить. В добавлении к неправильной информации, студент усваивает также целый набор застарелых предрассудков.

Будучи признанным хирургом с множеством впечатляющих степеней и титулов, Джо без особых трудностей выбил финансирование для своего проекта.

Ему достаточно было указать на экономическую выгодность предприятия: набранный Джо персонал согласился работать за четверть средней заработной платы, принятой в подобных лабораториях. Так уж ли необходимо сманивать деньгами звезду иммунологии из какого-нибудь другого проекта? Большинство компетентных хирургов все равно не станут заниматься этим ни за какие деньги:

– Мы не ветеринары!

Действительно, любой хирург, который согласился работать в Зверинце, как его все называли, наверняка или недостаточно компетентен, или хуже того. Доктор Бенуэй – единственный доктор медицины, принимающий участие в программе, да и то его лицензия была недавно поставлена под сомнение.

Джо подчеркивает необходимость наличия технических навыков, особенно упирая на знания в области электротехники и электроники. Мальчишки, которые с детства любят разбирать и собирать (пусть не всегда успешно) разные вещи. В любом случае, хирурги мало чем отличаются от механиков, кроме того, что в большинстве случаев механики из них никуда не годные.

Вот некоторые из людей, которых принял на работу Джо:

Ветеринар, лишили лицензии за лечение ручных скунсов

Оружейник, изобретатель

Цирковой иллюзионист, гипнотизер

Чертежник, увлекается конструированием моделей кораблей в бутылке

– Хватай!

Бригада Зверинца с головой окунается в дело, подвергая животных немыслимым операциям… сердца, почки, легкие, печенки, аппендиксы пересаживаются в операционной, где зачастую идут одновременно шесть операций; хирурги передают органы и инструменты из рук в руки, поскальзываясь на залитом кровью полу. Мозги перекидывают из одного лотка в другой, словно яичницу.

– Пошевеливайся! У меня здесь беременная самка бородавочника!

День за днем на носилках уносят сшитые вместе из разных частей тела подопытных животных – одних на вскрытие, других в реанимацию. Трудно поверить, но после подобных операций животные оправлялись и оказывались в состоянии ходить, лаять, выть и рычать, так что даже удавалось до некоторой степени изучать их поведение.