Такое будет, морды, как тот боб, говорит псица грецкая — лиса хитрющая, отвернет нас от трав наших.

— То имеем ясность, как еще солнце вредит, поэтому наша метка на учете, считается. Не забирайте все.

Тут за тысяча триста лет от исхода Карпатского Аскольд злой придет на нас:

— Тут загнутся народы мои от лада.

Творя любовь, идет до стягов наших:

— Зачахнуть-то так от врагов на Руси могут, но Сварог наш. Не Боги другие. Против Сварога не имеем ничего, кроме смерти. Та то не страшная есть, если же чехом все названы, это Сварога зовет нас. Идем до них, то либо то, идем, так как матеревы.

Сва спела песню ратную. Умеем стать послушными до них, чтобы свои не есть травы. Скуфь нашу грекам даете. Те нам:

— Камни грызите ее, если зубы имеете твердые.

Остро. Они-то нам говоря же, сами варвары. Рычим в ночи, страх на людях, которые ведь греки, спросят на это народы:

— Кто есть мы?

— Есть от поведенного же, сами люди не имеющие края. Правят нами греки. Варяги то еще, что поведаем детям нашим, каково нам будут рыкнуть плевками.

До очей та и истина, и муть, поэтому дружиной соберемся до стягов наших. А говорим всякое:

— Не имеем мы еды, все будем на поле брать.

Иначе:

— Да заберем от греков еду. Не заберем, они едят, либо Матери своей спевать надо нам. Имеем стяги наши, дайте ветрам трепать. Коннице степью скакать, да клич подымать воинственный за нас.

Врагам даем дыхания тон, то день первый сечи есть от нас. Имеем двести убитых за Русь, вечная Слава имеется. Идут до нас люди. Не имеем боляр, да придите до нас,

да справим тризну славную по врагам.

— Налетим, соколы, на Хорсунь, да берем еду. Добрая.

Скот ежели полоняем, греков, те нас видят как злых.

Всем.

Добрые на Русь. Тьма не будет с нами, о тех которой, чужое беря, говорят же, добро дают. Не будем, как они объединяться, либо ведет наш Ясунь. Потому печемся на труд наш. Побеждайте врагов до единого, как соколовы нападаем на них. Врежемся до Бореи, сильна, Матерь стала спевать без Сиверзи о подвигах ратных.

Идейная ода, течем до врагов. Быстро выдаем им русский меч. Сечену ясную, не говорите же:

— Немом станете, иначе делайте, как и те до переда, наспех не имеем разговоров, как не имеем спешки, не Боть, переды свои. Борзо идем. Который борзо идет, борзую имеет славу. Который потихоньку идет, то это вороны на них каркают. Куры кудахчут, неся говядину, не быть самой Руси чистой.

То иным на учение.

Либо станете знать, какая Правь есть сознательная. Нави не боимся, так как Навь не имеет силы против нас, тому либо имеем молитвы божьи о помощи в трудах ратных наших. Точа тес тоб то Матерь Сва бьет крылами о труде ратном, Славе воинов, которые испили воды живой, от перуницы в сече увернулись. Тайная перуница летит до нас. Тайна рог дает полный воды жизни вечной Гордыне нашему, который меча вражеского получил. Голову торчавшую утратил, так смерти не имеем для своих, нежели жизнь вечна. Вожди братьев о братьях заботятся.

Умирающему.

К лугам Свароговым идет. Там перунца говорит:

— Той либо никакой, иначе нежели рус Гордин. Ни грек. Ни варяг, анмо мы, славен рода славного. То он идет по спевам материным. Матерей своих нищих, до лугов твоих Свароже великой.

Говорит ему Сварог:

— Идут сыны мои до той красы вешней. Там зреют твои дни.

Бабе.

Те то о радостях и весельях, они наблюдаются, плакала сильно до дня этого. Тогда ими будешь возрадоваться о жизни твоей вечной, до самого конца.

В крещения там не верили, так как воины Ясуни, имеем иные метки, нежели греки. Имеем Славу иную. Так ложно дозреем до Ирия нашего.

Увидим цветы прекрасные. Деревья. Луга. Имеем вину, вините, от полей тех жатву собирайте. Яшень полите. Пшено просово собирайте до закромов Сварожи. То либо то богатства иные, так как земля будет праховая. Болезни. Страдания.

Да будет мирный день его вечно. Сами ставим на место его. Прячем Зур. Будем поднимать Славу, там идем как овцы, то либо Матерь Сва бьет крыльями обоими, это свои обе стороны, которые возгорелись сияющим светом до нас. Всякое перо иное: красное, черное, синее, оранжевое, желтое. Стребне золотое. Белое. То либо светиться, как солнце, с Ар умеет. В колы идет по солнцу, поэтому светит в семи красотах, которые за вечностью в Богах, ставших нашими. Перун, эту видя, гремит в Сиверзе ясной, та либо то наше счастье. Сидящую имеем, станем свои силы отдавать, да узреем также. Отсечем старую жизнь нашу от новой, какова есть сечена в рубке дров домов огнищан простых, Матери Слава! бьет крыльями в полете. Идем до стягов наших. Те стяги Ясуни.

Тухом веды те:

— Имеем, да все забирает род русек десятками, сотнями. Да тайно нападает, враждебно.

Пометив главное, отречется. «Там злая полень, да зовут же хищниками, та поедала падаль», «текут реки великие на Руси». «Многие воды ее журчат напевы стародавние». «То и боляре, которые не все боятся до полей годи идти». «Годы многие все пряталось о вольность руську, те-то славяне ничего не берегли. Ни животы свои», — так говорит о них Берегиня.

Бьет крыльями Матерь Сва, Слава! Журчит тайная птица о гордынях борусинских, которые от Ромеи пали, колы Данаевы обведены, Троянь валами. Те просто трижды легли. Стрибно, воинственно пляшут об них, плача за овсеню. В зиме студеной громыхают, спотыкаясь об них. Голуби дивные. Тащась ругаются, как погибали те в Славе.

Не оставили земли своей врагам. Небось много иного, также потомки. Не лишимся сами, так земли нашей ворензецами, ни греком; тут заря красная идет до них, как жена благая. Молоко дает нам во силу нашу. Крепость двужильная, та либо то Зарыня солнцу вещая. Также слышится всеми извещение: конница скачет до заката солнца. Либо вместе управляемый был его челн золотой к ночи. Был бэх воз волами смирными влечен по степи синей, там ляжет солнце спать в ночи. Тогда день близится до вечера. Другой скачет, у Яви пришел вечер. Так говорим:

— Солнце же в узде. Волы есть там. Ждут его на млечной стезе. Еще заря пролиться в степи позвана, Мать чтобы Сва поспешила на дела.

Так говорим:

— Сами же имеем прекрасный венец веры нашей.

Не имеем чужого добирать, это тут князь наш, говоря же, имеем, те до Ясуни боляровой. Былое сами-то охраняли от врагов, побеспокоившись рано. Позднее время будет, окончится поздним, да имеем силы наши. Наступает Матерь солнечного строения. Крылья в обе стороны разведены, тело в середине. Голова Ясуни на раме голой, в венце славном, которой не лишат войнами, голова своя у Ясуни. Уберегутся ею от новых дней, если и чеху, до заката солнца собственно свои, хорват бери — Я, своих воинов, тогда иначе, и чехи селились за Русью. Так за ними отдельная земля. За ними утворена Русколань, Кий либо уселся в Киеве. Тому сами подлегли. С ним до целого всем Русь строилась. Так будит нас иная сила, идет она с Русью, по неожиданности тайна есть,

там Перун идет. Голову золотую трясет, молнии посевает до Сварги синей. Та твердеет оттого. Матери Слава, спевает о трудах своих ратных. Моментом стали, послушайте!

Хотите брани зуривой за Русь нашу? Просвещенность наша, Матери слова сияют до блеска, как солнце. Вещает нам победы.

Погибель.

Не этого боимся, как-то есть жизнь вечная. Тому имеются дебаты вещие, как земное против же ничто, сами на земле как искры. То сгинем во тьме, как будто не были истинно никогда на ней, так слова наши текут до Матери слов. Пребудем в них до самого конца земного. Иные жизни-то без Сва, со стен, боятся все смерти, так как самим потомки.