— Тогда продолжайте, — как ни в чем не бывало разрешил он и исчез за дверью. Видимо, пошел сообщать счастливую новость отцу.

С тихим стоном Кеннет вновь притянул молодую женщину к себе и одарил поцелуем, от которого сердце ее забилось сильнее, а голова закружилась, точно на «американских горках».

Когда же Шатти наконец отстранилась и вгляделась в его мужественное, такое красивое лицо, она поняла: любимый сказал правду. Жизнь с Кеннетом Лэвероком окажется самым захватывающим приключением на свете.

— А знаешь, мы ведь с тобой небогаты, — как бы между прочим сообщила она.

— Да неужели? — поддразнил он. — Ничего, думаю, я переживу этот удар.

— Я решила воспользоваться моими деньгами так, как они того заслуживают. Создам благотворительные фонды, как мой дедушка. Буду помогать людям. А ты научишь меня как.

— С удовольствием, — заверил Кеннет, целуя любимую в шею. — А ты поможешь мне редактировать мои книги.

— С удовольствием, — улыбнулась Шатти. И вдруг, вспомнив что-то, вскочила как ошпаренная, подбежала к столу, выдвинула ящик и достала оттуда нечто плоское, завернутое в золотую бумагу. — Это тебе. Рождественский подарок.

От меня.

— А что там? — удивленно осведомился Кеннет, встряхивая сверток.

— Открой и увидишь.

Он нетерпеливо развернул шуршащую бумагу и увидел книгу. Не обычную книгу, выпущенную массовым тиражом, а сделанную вручную. На обложке вилась золотая надпись «Легенды Лэвероков». Кеннет открыл книгу и на первой странице обнаружил картинку. В жутковатой, затянутой паутиной башне мерзкого вида ведьма протягивала молодому человеку алый плащ, умильно на него посматривая. А тот презрительно отмахивался: дескать, прочь, ведьма, убирайся прочь!

— «Дермот Лэверок», — прочел Кеннет название главы. Он жадно листал книгу, искренне восхищаясь превосходными иллюстрациями. — Это ты сама сделала?

— Только картинки. А легенды записал ты, я их только переписала.

— Когда ты только время нашла? И откуда у тебя талант рисовальщика?

— Еще девочкой я занималась в художественной школе. Сам понимаешь, подобающее графской дочке воспитание и все такое… А рисовала я на шхуне поздно ночью, когда ты уже засыпал. Закончила я книгу уже дома. Мне ужасно хотелось подарить тебе на Рождество что-нибудь необыкновенное. Думала, тебе понравится.

Кеннет потрясение глядел на книгу, изумляясь тому, какими живыми и яркими вышли его персонажи из-под кисти художницы, как заиграли всеми красками. Да, все они были здесь.

Храбрый Финн Лэверок, спасший из плена в Карлайле лучшего друга Уильяма Кинмота. Доблестный Перси Лэверок, что помог влюбленному Лемингтону отбить невесту у соперника-англичанина в день их свадьбы. И конечно же благородный разбойник с гор Лахланн Лэверок. И Фингал Лэверок с русалкой. И Дуглас Лэверок, победитель дракона.

— Просто не знаю, что сказать, — промолвил Кеннет. В груди у него почему-то стеснилось. — Мне никогда в жизни не дарили таких подарков. — Скрывая смущение, он пролистал книгу до конца и изумленно присвистнул. — А это что еще такое? Этой легенды я не знаю.

— Это я от себя добавила, — усмехнулась молодая женщина. — Поскольку я теперь тоже вхожу в клан, наверное, мне можно, правда? Это, знаешь ли, предание из нашего «семейного фольклора». Все — чистая правда, имей в виду.

Жил в семнадцатом веке такой эрл Кэссилис.

Его жена, красавица Джин Гамильтон, сбежала с цыганами. Про это сложили балладу, «Графиня-цыганка» называется. Я ее чуть-чуть переделала, конечно. Пусть будет не жена, а дочь. А в остальном все правильно. В точности про меня!

И, высвободившись из объятий любимого, Шатти метнулась к фортепьяно и, демонстрируя, к изумлению Кеннета, еще один из своих многочисленных талантов, весело запела:

С тобою я рада весь мир обойти,

И плыть по морям-океанам.

С тобою готова погибнуть в пути,

С моим кареглазым цыганом!

Улыбаясь, Кеннет любовался невестой. Каждый час, проведенный с Шатти, открывал в ней новые, неожиданные стороны. Не женщина, а настоящее… приключение! Лэверок подошел к музыкантше, обнял ее сзади за плечи, чмокнул в затылок.

— По-моему, мы здорово друг другу подходим, — прошептал он.

— Еще как! — смеясь подтвердила Шатти.