После ареста Вэй Цзиншэна поместили в пекинскую тюрьму Баньбуцяо. Затем состоялся суд. После суда Вэй Цзиншэна отправили в камеру смертников в ту же тюрьму Баньбуцяо.

Вэй Цзиншэну довелось услышать, что между руководителями в Пекине существовали разногласия по вопросу о приговоре. Дэн Сяопин и близкие к нему руководители требовали смертной казни, в то время как Чэнь Юнь и другие настаивали на том, чтобы в отношении Вэй Цзиншэна вообще не выносился приговор. Ли Сяньнянь предложил компромиссное решение, сказав, что следует принять следующую формулу: "Наказание должно быть тяжелым, но это не должна быть смертная казнь". Именно такая директива и была принята руководством КПК и доведена до суда. Суд города Пекина, где рассматривалось дело, повторно обратился к высшим руководителям, ссылаясь на то, что он поставлен в затруднительное положение, ибо упомянутую директиву трудно реализовать на практике. Тогда сверху было спущено уточнение: "Пятнадцать лет - это и будет достаточно тяжелое наказание". И суд по прямому указанию руководства КПК, а не на основе законов приговорил Вэй Цзиншэна к пятнадцати годам тюремного заключения.

В то время в новом уголовном кодексе пятнадцатилетний срок тюремного заключения был самым большим наказанием. Вэй Цзиншэн, услышав приговор, был изумлен тем, что его не приговорили к смертной казни. После вынесения приговора его долго держали в камере смертников. По существовавшим тогда правилам в такой камере приговоренных к смертной казни держали не более двух месяцев, так как условия там таковы, что через два месяца заключенный погибает и без приведения приговора в исполнение. Вэй Цзиншэна содержали в таких условиях восемь месяцев.

Одно из писем Вэй Цзиншэна дошло к председателю Постоянного комитета (ПК) ВСНП (Всекитайского Собрания Народных Представителей) Пэн Чжэню. Спустя неделю после этого Вэй Цзиншэна перевели в обычную камеру в той же тюрьме Баньбуцяо, туда, где он сидел раньше. Его поместили в той части тюрьмы, где в каждой камере сидел только один настоящий заключенный. Кроме него в той же камере был еще один человек - подсадной заключенный, задача которого состояла в том, чтобы наблюдать за поведением политзаключенного. Политзаключенных при этом систематически избивали, и так продолжалось день за днем. Расчет был на то, что человек в результате всего этого потеряет волю.

В одну камеру с Вэй Цзиншэном посадили верзилу, который должен был его избивать. Однако Вэй Цзиншэн в ответ на попытки бить его сам взялся за дело с таким отчаянием, что избил подсадную утку так, что тот на следующее утро не смог открыть глаза. Позднее Вэй Цзиншэн узнал, что верзиле обещали за избиение дополнительную пайку. Вэй Цзиншэн рассказывал также, что этот неудачный для тюремщиков опыт они учли и после того, как его арестовали во второй раз в 1994 г. и судили в 1995 г., его после вынесения приговора, снова отправили в 1996 г. в то же отделение для политзаключенных в тюрьме Баньбуцяо, но вместе с ним в камеру поместили сразу шесть человек, которые избивали его.

Вэй Цзиншэна били и в 1979 г. Более того, после избиений, его оставили одного в камере, но с окон сняли сетки, которые защищали от комаров; комары искусали Вэй Цзиншэна до крови, и от них невозможно было спастись. При этом ему не давали бумаги, чтобы он не мог написать жалобу. И все-таки с помощью других заключенных Вэй Цзиншэну удалось написать жалобы и переправить их на волю. В конечном счете его жалобы дошли до Постоянного комитета ВСНП. Вэй Цзиншэн просил перевести его в другую тюрьму, где заключенных "исправляли трудом".

Такой перевод состоялся. И Вэй Цзиншэн оказался в камере площадью в шесть-семь квадратных метров, без света. Тринадцать месяцев его держали в этой камере, и он не видел солнечных лучей. Из-за этого у него выпали зубы и заболело сердце. Когда в годы его тюремного заключения появлялись сокамерники, то это всегда были "глаза и уши" надзирателей.

Самым тяжелым испытанием было запрещение любой физической активности, то есть вынужденное сидение без движения. Вэй Цзиншэну разрешалось только сидеть, не двигаясь при этом. Вэй Цзиншэн говорил, что именно это - худшая из пыток для человека. Заключенный в этом случае находится в закрытом со всех сторон помещении, не имеет никаких контактов с внешним миром и с другими людьми. Это причиняет огромные страдания. Иной раз это уже не только психологическая пытка, но и колоссальное физическое неудобство, так как у человека появляется острое чувство стеснения в груди, которое просто невозможно переносить; при этом кажется, что уж лучше бы кто-нибудь пришел и избил тебя. Однако тюремщики не бьют политзаключенного при этих обстоятельствах; они просто игнорируют его. Двери камеры бывают плотно закрыты, и вы должны оставаться в одном и том же положении, в состоянии полного бездействия и неподвижности. К этому нужно добавить, что вы лишены возможности побывать под лучами солнца; поэтому вы непременно заболеете. Человек не может существовать без солнечных лучей - делился своим опытом Вэй Цзиншэн.

В годы тюремного заключения у Вэй Цзиншэна расшатались зубы. Тюремщики в этой связи сказали на это, что улучшат его питание. После этого ежедневно днем и вечером ему стали давать твердокаменные лепешки. Их было трудно грызть воспаленными деснами. "Ах, так ты не можешь есть? - говорили тюремщики Вэй Цзиншэну. - Ну, что же, тогда делать нечего; мы ничего больше не можем для тебя сделать". Вэй Цзиншэн стал постепенно впадать в полузабытье. Затем ему пришла мысль, что можно начать голодовку в знак протеста.

Когда он начал голодовку, тюремщики вставили ему трубку в нос и стали наливать через нее кукурузную кашицу, нечто вроде кукурузного теста. Это никак не походило на питание глюкозой. "Такого счастья у меня не было", шутил позже Вэй Цзиншэн; он вообще по природе человек ироничный и склонный подшучивать над собой.

Итак, Вэй Цзиншэну вливали через трубку, вставленную в нос, кукурузную кашицу. Мало того, они не просто вставляли трубку в нос. Существовала и еще одна, далеко не последняя, форма пыток. Вставив трубку, они дергали ее, многократно выдергивали и снова всовывали. Можно себе представить, как больно человеку, если ему продергивать трубку через нос ? туда и обратно, снова и снова.

Вполне очевидно, что это не была личная инициатива какого-то выродка-надзирателя. В таком высокоорганизованном государстве, каким является Китайская Народная Республика, особенно во всем том, что касается системы политического сыска, политических преследований и обращения с политическими заключенными, регламентировано все до последних мелочей, вплоть до указаний, сколько раз и с какой силой продергивать упомянутую трубку. Существуют государственные институты, а в них сидят врачи-специалисты; эти специалисты с научной точки зрения подходят к вопросу о том, как наказывать политических заключенных, да так, чтобы в одних случаях доводить их до смерти, не оставляя следов, а в других случаях мучить их так, чтобы полностью парализовать их волю и сделать послушными исполнителями воли руководства КПК?КНР.

* * *

Вернемся, однако, в камеру, где содержался Вэй Цзиншэн. При пытках, о которых было сказано, тюремщики, как обычно, использовали других заключенных - "с помощью одних преступников наказывали других преступников". Другие заключенные крепко держали Вэй Цзиншэна. Это были самые отвратительные уголовники, отверженные обществом, совершившие самые бессовестные преступления, насиловавшие малолетних. Именно они старались в тюрьме во всем угодить тюремщикам, были готовы на все. Политические заключенные, вполне естественно, не желали с ними общаться.

Итак, в тюрьмах КНР, как в свое время в СССР, тюремщики используют "социально близкий" контингент, используют уголовников, которых они натравливают на "социально чуждых", то есть на политических заключенных.

Соединенными усилиями эти преступники, то есть тюремные надзиратели и их подручные-уголовники, насильно укладывали Вэй Цзиншэна на спину, вводили ему в нос трубку и издевались над ним, как об этом сказано выше. Все это ему приходилось выносить. Вэй Цзиншэн оказался, как говорят в Китае, "человеком крепкой кости". Он без криков терпел и "кормление" через трубку. Один из тюремных надзирателей, "профессионал", который сторожил политических заключенных, так сказать, по традиции при всех политических режимах с 1947 г., говорил Вэй Цзиншэну, что на его памяти никому из политических заключенных не удавалось с таким мужеством переносить эти издевательства. Обычно люди пытались вскочить и вырваться, но Вэй Цзиншэн терпел и не давал возможности тем, кто издевался над ним, получить лишнее удовольствие и посмеяться над человеческими слабостями, над мучениями человека.