— Если мое имя и вправду Пауэрс? Что за черт! Вы думаете, я вас обманываю?

— Нет, я так не думаю. Хотя у меня нет никаких доказательств. Наверное, вы действительно тот, за кого себя выдаете.

— Думаю, Бесс могла бы быть моей пра-пра-тетей или что-то в этом роде.

Курт был слишком мал, когда отец рассказывал ему о его предках-мореходах. И не мог запомнить всех деталей. Отец Курта, будучи коммерсантом, тоже бороздил моря. После распада семьи мать сказала Курту, что отец оставил их и что теперь они отправляются путешествовать и их ждут интересные приключения. Оказавшись в отеле, маленький Курт понял, что никаких приключений не будет. Он стал плакать и проситься домой, но мать сказала, что они больше никогда туда не вернутся и она не хочет больше ничего об этом слышать. Мать запретила сыну даже упоминать имя отца. Курт был в растерянности. Ему было больно и обидно. Он злился, хотел вернуться к отцу, к привычной жизни. С годами старые истории, услышанные в детстве, стали пополняться историями из его собственной жизни. Теперь Курт уже не был уверен, что в этих историях было правдой, а что вымыслом.

Понимая, что назвать Бесс своей родственницей будет для него выгоднее, Курт сказал:

— Конечно, она мне родня. Все люди, чьи имена упоминаются в этих документах, мои родственники. Вот почему я хочу вернуть себе эти бумаги. Они дороги мне как память.

— А «Черный лебедь»?

Курт прищурил глаза.

— Что вам известно о «Лебеде»?

— Я читала записи об этом корабле, сделанные не только Бесс, но и другими участниками команды. Должна сказать, что записи эти читаются с трудом.

— Зачем вам тратить на это свое время и силы? Я облегчу вашу участь. Заберу у вас коробки, и вы сможете продолжать жить своей обычной жизнью. — Курт сделал паузу. — Прекрасное предложение. Соглашайтесь.

Лили помолчала в нерешительности.

— Понимаете ли, дело в том, что между мной и Бесс есть нечто общее…

Курт чуть было не сорвался. Но к счастью, у него хватило сил сдержаться. Он решил, что только верное поведение и контроль над собой помогут ему получить то, что он хотел. Прямая атака лишь осложнит ситуацию. Кстати, у Лили тоже и без того хватает своих собственных проблем.

Беда в том, что Курт всегда с трудом вел переговоры с женщинами. Воспользоваться физической силой было нельзя. Назвать мисс О'Мэлли воровкой Курт тоже не мог. Оставалось вновь воспользоваться диверсионной практикой.

— Вы говорите, этот негодяй уже целую неделю досаждает вам?

— Восемь дней.

Курт взглянул на Лили и тут же отвел взгляд. Каждый из них вел свою игру, и, честно говоря, у каждого было свое право на содержимое этих злосчастных коробок. Считая себя правым, Курт в то же время не мог отрицать, что закон был на стороне Лили. Закон.

— И полиция ничего не может сделать, да? Потому что нет достоверных доказательств взлома двери?

— Я уже все вам рассказала.

— Вы думали над предложением полицейских на время уехать из города? Совершенно очевидно, что этот негодяй охотится за вами. Если вас здесь не будет…

— Хорошо. Я уеду из города, а вы тем временем заберетесь в мой дом и возьмете то, что хотите. Вы это предлагаете?

— Ну да, — ответил Курт, чувствуя отвращение к самому себе.

Как он умудрился попасть в эту историю? Зачем он связался с этими коробками и со всеми этими старыми бумагами, которые, если честно сказать, не очень-то ему и нужны?

— Я открою отмычкой замок и не оставлю никаких следов. Вы заявите в полицию о краже, и потом мы посмотрим, кто выиграет это дело, на чьей стороне будет правда.

Обхватив себя руками, будто желая согреться, Лили стала вышагивать по холлу.

— Но я не знаю, куда мне поехать, и потом, я не могу бросить работу.

— Возьмите с собой бумагу и ручку.

— Мудрый совет. Спасибо большое.

— Рад быть полезным. Итак, покажите мне, куда вы положили коробки, а я постараюсь освободить от них вас и ваше жилище. — Курт окинул взглядом просторную комнату, в которой, на его взгляд, было много лишнего.

— Коробки не занимают много места. Они мне вовсе не мешают.

— О, и не забудьте книгу, которая лежит вот здесь на кресле. Похоже, это один из дневников моей дорогой тетушки Бесс.

Лили закрыла глаза, будто молилась… или обдумывала ответный удар. Эта женщина была и сильной, и хрупкой одновременно. Курт привык к стремительным действиям без рассуждений, к выполнению поставленной перед ним задачи. Утешать и защищать не входило в круг его обязанностей. Его этому не обучали. Но сейчас, вопреки всему, он хотел предложить этой женщине именно защиту и утешение.

— Сдавайтесь, О'Мэлли. Вы же понимаете, что вас превосходят в силе, — тихо сказал Курт.

Довольно долго Лили молча смотрела на потертую старую книгу, лежавшую на кресле-качалке, и вдруг сказала:

— Мы можем пойти на компромисс.

— Компромисс? Послушайте…

— Нет, это вы меня послушайте. Я соглашаюсь на это только потому, что на меня оказывают давление. Я подписала контракт на работу, а это значит — я должна находиться здесь, чтобы…

— О каком компромиссе вы говорите?

— Я с вами поделюсь. Вы можете приходить сюда каждое утро, скажем, на два часа. Мы вместе разберем содержимое всех шести коробок. Вы сможете забрать то, что мне не нужно. И…

— Что? Нужно, не нужно. Что все это значит?

Лили, казалось, была готова наброситься на Курта. Но вместо этого она, набравшись терпения, сказала:

— Меня увлекла история Бесс. Мне кажется, мы с ней родственные души. Она писательница, я тоже. Она была независимой женщиной. Я тоже независима. Мне кажется, ее история должна быть рассказана, и сделать это должна я. Но для этого мне необходимо иметь все эти документы, судовые журналы и дневники. Я должна в них разобраться, понять, какие из них имеют отношение к Бесс. Вообще-то все эти бумаги принадлежат мне, но вы можете забрать те из них, которые не связаны напрямую с Бесс.

Курт провел руками по волосам.

— Давайте обсудим обе наши проблемы. Вы говорите, что мы можем каждый день проводить пару часов вот здесь, в вашей квартире, где, как мне кажется, слишком тесно. К тому же вам постоянно названивает какой-то кретин. Прекрасная атмосфера для работы, не правда ли?

— А что предлагаете вы? Перетащить все шесть коробок на нейтральную территорию, поставить там палатку и жить в полевых условиях до тех пор, пока не разберемся с бумагами?

— Бесс упоминает в своем дневнике местечко под названием Пауэрс-Пойнт?

— Какое это имеет отношение к нашей ситуации?

— Сейчас, леди, я вам объясню. Должен признаться, что говорить мне это не слишком приятно. Но это, вероятно, лучший способ решить наши с вами проблемы…

Закрыв дверь за Куртом, Лили прислонилась к ее прохладной белой поверхности.

Что со мной? — спросила она себя. Неужели я совершенно потеряла голову? Куда девался инстинкт самосохранения, спасавший ее в Бостоне, Балтиморе и Детройте, когда она была еще совсем девчонкой? За годы спокойной жизни отвыкла быть начеку? Нет, просто в ее жизни должен был появиться он.

Этот мужчина настоящая загадка. Он занял не только ее мысли, она почувствовала, как что-то внутри нее откликнулось на его появление.

Вот уже несколько лет Лили жила без душевных потрясений.

Раннее знакомство с изнанкой жизни заставило ее выработать в себе стойкость и умение защищаться. Приходилось только удивляться, как она, столкнувшаяся в свое время с самыми неприглядными сторонами жизни, могла сейчас писать о любви.

Лили удавалось выстоять в любых условиях. Дела ее до недавнего времени шли хорошо. Что же касается мужчин, то она старалась избегать слишком привлекательных, что было совсем нетрудно. Ее ближайшие подруги говорили, что у нее чересчур завышенные требования к мужчинам и, не будь она писательницей, все было бы иначе. По их мнению, не бывает таких мужчин, которые могли бы полностью соответствовать требованиям Лили.