— Тем лучше, сэр. Вы поедете в качестве мистера Сипперлея, сэр.

Это уже слишком!

— Дживс, — сказал я чуть ли не со слезами, — вы сами должны понимать, что это ерунда.

— Я полагаю, сэр, что это самый практичный план. Пока вы спали, сэр, я навестил мистера Сипперлея, и он меня информировал, что профессор Прингль и его супруга не видели его с десятилетнего возраста.

— Верно, он мне сам это говорил. Но они засыплют меня вопросами о моей, то есть его тетке. Что я буду отвечать?

— Мистер Сипперлей любезно сообщил мне все сведения о мисс Сипперлей, и я записал. Я думаю, вы сможете ответить на все вопросы, сэр.

Дживс обладает дьявольской способностью убеждать. На этот раз он убеждал меня целых пятнадцать минут, пока не добился своего

— Смею заметить, сэр, что вы должны выехать как можно скорее, во избежание неприятных разговоров.

— Каких разговоров?

— За последний час, сэр, миссис Грегсон трижды звонила вам по телефону, желая говорить с вами. Я не осмелился сказать ей, что вы скоропостижно скончались, во избежание недоразумений.

— Тетя Агата! — побледнел я.

— Да, сэр. Из ее слов я мог заключить, что она читала газеты с отчетом о разборе вашего дела.

Куда угодно, хоть к черту на кулички, только не к тете Агате!

— Дживс, — сразу согласился я, — довольно слов, надо действовать! Скорей укладывайте вещи!

— Есть, сэр.

— Посмотрите, когда идет ближайший поезд на Кембридж.

— Через сорок минут, сэр.

— Вызовите такси.

— Ждет у подъезда.

— Отлично, — сказал я. — Едем!

Дача Принглей находится в двух милях от Кембриджа по Трэмпингтонской дороге. Я приехал как раз к обеду.

Я старался держаться весело и беззаботно, чтобы заглушить внутреннюю тревогу.

Сиппи описывал мне Принглей как самых старомодных людей Англии, и я увидел, что он прав. Сам профессор Прингль был худой, 'лысый и унылый старик с одним бычачьим глазом, а у миссис Прингль был вид женщины, получившей дурные известия в 1900 году, да так и застывшей в своей скорби. Я уже оправился от испуга, когда меня представили двум старухам в чепцах.

— Вы, наверно, помните мою маму, — печально сказал профессор, подводя меня к первой развалине.

— О, да! — пробормотал я, стараясь улыбнуться.

— …и мою тетю, — вздохнул профессор, точно с каждой минутой дела шли все хуже и хуже.

— О, да! — пропел я, подходя ко второй развалине.

— Только сегодня утром они вспоминали вас, — вздохнул профессор, теряя всякую надежду.

Пауза. Глаза обеих развалин устремлены на меня, как глаза призраков у Эдгара По, и я чувствовал, как исчезает моя жизнерадостность.

— Я помню Оливера, — проскрипела первая руина. — Он был милым ребенком. Как жаль! Как жаль!

Это было, по ее мнению, весьма тактичное выступление, чтобы подбодрить молодого гостя.

— И я помню Оливера, — прошамкала вторая руина, смотря на меня так, как судья смотрел на Сиппи. — Очень шаловливый мальчик! Он мучил мою кошку.

— У тети Джен прекрасная память, несмотря на ее 87 лет, — с печальной гордостью шепнул профессор.

— Что ты говоришь там? — подозрительно спросила вторая развалина.

— Я сказал, что у вас прекрасная память, — всхлипнул профессор.

— Ага! — она опять грозно взглянула на меня. — Он гонял мою бедную кошечку по саду и стрелял в нее из лука.

В этот момент из-под кушетки вылезла кошка и приблизилась ко мне. Я нагнулся, чтобы почесать ей за ухом. Старуха испустила душераздирающий вопль:

— Держите! Держите его!

Она бросилась вслед с удивительной для ее лет резвостью, подхватила кошку и яростно посмотрела на меня.

— Я очень люблю кошек, — оправдывался я. Симпатии присутствующих были явно не на моей стороне. В этот момент в комнату вошла девушка.

— Моя дочь Элоиза, — сказал профессор скорбно, точно это сообщение причиняло ему боль.

Вам, вероятно, приходилось видеть лица, перед которыми вдруг столбенеешь. Однажды, играя в гольф в Шотландии, я в отеле столкнулся с дамой, как две капли воды похожей на мою тетю Агату. А в другой раз я опрометью вылетел ночью из ресторана, потому что метрдотель был вылитый дяди Перси.

Ну, так Элоиза Прингль была точной копией Гонории Глоссоп.

Не помню, рассказывал ли я вам о Гонории, дочери доктора Родрика Глоссопа. Меня хотели на ней женить, и ее отцу пришло в голову, что я интересный объект для экспериментов с пчелиным ядом. С тех пор при одном воспоминании о Гонории я просыпаюсь в холодном поту.

— Как поживаете? — растерянно пробормотал я.

— Здравствуйте!

Даже и голос Гонории! Такой же властный, похожий на голос укротительницы львов. Я попятился назад. Пронзительный визг огласил комнату. За ним раздался вопль негодования. Я обернулся и увидел, что тетя Джен с воплями лезет под кушетку, куда скрылась раздавленная мною кошка. Старуха бросила на меня такой взгляд, что я почувствовал, что мои худшие предположения начинают сбываться.

К счастью, в этот момент подали обед.

— Дживс, — говорил я вечером, — я человек не робкий, но чувствую, что ничего хорошего из этого не выйдет.

— Вы недовольны своим визитом, сэр?

— Недоволен, Дживс. Вы видели мисс Прингль?

— Да, сэр, издалека.

— Самое лучшее смотреть на нее издали. Вы хорошо ее рассмотрели?

— Да, сэр.

— Она вам напоминает кого-нибудь?

— У нее удивительное сходство с мисс Глоссоп, ее кузиной, сэр.

— Ее кузиной?! Значит…

— Да, сэр, миссис Прингль — урожденная мисс Блаттервик, младшая из двух сестер. Старшая вышла замуж за сэра Родрика Глоссопа.

— Теперь я понимаю причину сходства…

— Да, сэр.

— Сходство поразительное, Дживс, даже голос похож.

— Да, сэр? Я не слышал, как говорит мисс Прингль.

— Не много потеряли, Дживс. Я нахожу, что и самоотверженность имеет свои границы. Я, пожалуй, вынесу профессора с женой, с двумя развалинами. Но ежедневно встречаться с мисс Элоизой и вместо вина пить за столом лимонад -свыше моих сил! Что мне делать, Дживс?

— Я полагаю, что вы должны по возможности избегать общества мисс Прингль, сэр.

— Я тоже так думаю, — ответил я.

Легко сказать: избегать встреч с женщиной! А если вы живете в одном доме, и она совсем не хочет избегать встреч с вами, — что тогда? Скоро я заметил, что она настойчиво ищет моего общества.

Она из той породы девушек, с которыми случайно сталкиваешься на лестнице и в коридорах. Я входил в комнату, через минуту появлялась и она. Стоило мне спуститься в сад, она выпрыгивала из-за куста или смущенно поднималась со скамейки. Через десять дней я чувствовал себя затравленным.

— Дживс, меня затравили! — завопил я.

— Сэр?

— Эта женщина охотится за мной. Я никогда не бываю наедине. Старик Сиппи ехал сюда изучать кембриджские колледжи, и она меня сегодня утром протащила сквозь сорок семь колледжей! Днем я отдыхал в саду, и она появилась, как из-под земли. Вечером она загнала меня в уборную. Право, я не уверен, что, начав мыться, не обнаружу ее в своей мыльнице.

— Это утомительно, сэр.

— Чертовски утомительно, Дживс. Есть какое-нибудь противоядие?

— В данный момент не имеется, сэр. По всей видимости, мисс Прингль очень заинтересована вами, сэр. Сегодня утром она задала мне ряд вопросов касательно вашего образа жизни в Лондоне, сэр.

— Что?

— Да, сэр.

Я в ужасе посмотрел на него. Страшная мысль промелькнула у меня в голове, и я задрожал, как осиновый лист.

Я вспомнил, что случилось за завтраком. Покончив с котлетами, я откинулся в кресло передохнуть перед пудингом и вдруг увидел, что Элоиза рассматривает меня весьма пристально. Тогда я не придал этому значения потому, что пудинг привлек к себе все мое внимание. Но теперь этот случай показался мне многозначительным. Да-да, именно такой взгляд был у Гонории Глоссоп за несколько дней до нашей помолвки, взгляд тигрицы, намечающей себе жертву!

— Дживс, знаете что я думаю?