— Следите! — торжествующе крикнула Рюби. — Летящие огни приведут нас туда, где родилась эта буря. Будьте наготове: когда Лост поймет, что его обнаружили, он наверняка пустит в ход новое колдовство.

— Вперед! — крикнул Дайамонд. — Ты возьмешь свой меч? — обратился он к Дъярву.

— Конечно нет, — ответил тот, потряхивая секирой. — У меня есть оружие, которое я не намерен менять. К чему мне колдовские штучки?

— Хватит болтать, — невежливо оборвала их Рюби. — У нас мало времени.

Если раньше Хани не ощущал силы ветра, то сейчас, когда светящиеся шары повели их, ветер стал им серьезно мешать. Он превратился в упругую, неподатливую стену, на которую надо было налегать всем телом. Но стена пружиняще сопротивлялась… Воздух приобрел плотность песка, и приходилось закрывать нос и рот, иначе можно было задохнуться. Ветер норовил поднять в воздух, разорвать на кусочки… Хани понял, что долго он этой отчаянной борьбы не выдержит.

Однако вскоре впереди замелькали белые вспышки, подобные далеким зарницам. На фоне безумной свистопляски молний под аккомпанемент рева бури они выглядели совсем тусклыми. Но тем не менее, именно они привлекли внимание Хани, потому что с первой же вспышкой начал ослабевать неистовый напор ветра.

Идти теперь стало гораздо легче; если судить по быстро приближающимся вспышкам, цель была недалека. Тучи редели так же стремительно, как перед этим сгущались. В их разрывах уже проглядывало голубое небо, деревья перестали гнуться, и лишь ветви продолжали подрагивать. А потом, немного неожиданно для себя, Хани обнаружил, что стоит совсем недалеко от холма, на котором вчера развевался черный штандарт Лоста.

Рюби остановилась и внимательно огляделась. Дайамонд, Дъярв и Хани тесной группой стояли в трех шагах позади нее.

На самой вершине холма росла группа молодых березок. Сейчас все они были переломлены на высоте человеческого роста, сломанные вершины уткнулись в землю. Если бы виной тому был ветер, все вершины смотрели бы в одну сторону, однако пеньки образовали круг, словно безумный дровосек старательно свалил березки вершинами к центру его. Недобрая усмешка тронула губы Рюби.

— Выходи! — крикнула она, ее слова отдались в ушах громовым раскатом.

Ответом было молчание.

— Выходи, — нетерпеливо повторила Рюби. — Недостойно правителя королевства прятаться подобно затравленной крысе. А то мы можем и выкурить тебя, словно крысу, — угрожающе прибавила она.

Затрещали раздвигаемые ветки, и из рощицы вышел человек. Его одежда была изодрана и перепачкана, однако он сохранил величавую осанку. Клочья плаща волочились по грязи, золотые кресты потускнели. Лост был в полном латном доспехе, лишь потерял шлем. Сухое желтоватое лицо обрамляли длинные седые волосы, глаза пылали ненавистью. В руках Лост сжимал… Хани оторопел. В правой руке Лоста находился точно такой же гладиус, как у самого Хани и Рюби, только его лезвие светилось бледно-голубым светом, а центральный камень навершия остался темным. Исподлобья Лост посмотрел на Рюби, тяжело вздохнул.

— Чем я обязан вашему нападению? — его голос оказался глубоким и звучным, но говорил он со странным акцентом, смягчая согласные.

— Не время лицемерить, Флоунинг, — устало ответила Рюби.

Лост вздернул голову, точно его ударили в подбородок.

— Какое дело Радужникам до Закрытого королевства?

— Общение с Морским Королем и Хозяином Тумана окончательно испортило тебя, Флоунинг. — Было заметно, что Рюби едва удерживается, чтобы не взорваться. — Когда мы с тобой виделись в последний раз, ты говорил несколько иначе, но я вижу, что мрак заполз в твое сердце. Ты пошел опасной дорогой, Лост, и напрасно удивляешься, что конец оказался именно таким. Мне не жалко тебя, однако я скорблю о тысячах погибших по твоей вине. Пусть это были люди, сражавшиеся против нас.

Лицо Лоста передернулось.

— Оригинальный способ выражать сожаление — перебить тех, о ком скорбишь.

Рюби терпеливо, как маленькому ребенку, объяснила:

— Ты напрасно пытаешься разозлить меня. Я ведь желаю одного: понять, что подтолкнуло тебя совершить самоубийственный выбор. Ведь ты погубил не одного себя, но и свое королевство.

Хани поразился, насколько она спокойно говорит, хотя огонь, клокочущий внутри, заметить было совсем не трудно. Дайамонд следил за разговором со скучающим видом, как будто все происходящее его решительно не касалось.

— Я только старался сохранить все неизменным, — процедил Лост.

— И для этого ты договорился с Морским Королем? — ехидно спросила Рюби. — Иначе откуда взялись в твоей армии туманные нетопыри?

— Именно! — горячо воскликнул Лост. — Ты забыла девиз Закрытого королевства. В Найклосте нет новостей. Морской Король был вечно, и попытка уничтожить его означала попытку принести новость. Только для сохранения существующей незыблемости я и выступил в поход.

— Странно у тебя получается, — качнула головой Рюби. — Значит, если зло вечно, то его надлежит бережно сохранять?

— Конечно, — убежденно ответил Лост. — Зло так же вечно, как и добро. Невозможно сохранить одно, уничтожив другое. Если ты истребишь зло, то его место займет прежнее добро, и ты будешь вынуждена вступить в борьбу с тем, что еще вчера защищала. Невозможно представить палку без одного конца. Ты отрезаешь конец, но концом становится бывшая середина. И так до бесконечности, пока не исчезнет вся палка. Ведь это означает полное стирание понятий добра и зла, света и тьмы, смешение их обратно в первозданный хаос. Или ты добиваешься именно такого исхода? Стоит ли сегодня ломать копья, чтобы назавтра вступить в бой с самим собой? Когда-то мы если не были союзниками, то уж во всяком случае не могли и подумать, что вступим в сражение. А что сейчас? Наши армии схватились насмерть. — В голосе Лоста не было раскаяния, лишь сожаление, причем Хани не понял, о чем Лост сожалеет: что вступил в сражение или что проиграл его.

— Спорить с тобой совершенно бесполезно, — вздохнула Рюби. — Мрак уже настолько сгустился в твоем сердце, что ты окончательно перестал различать черное и белое, свет и тьму. А ведь когда-то тебя вполне заслуженно звали Флоунинг Благородный.

— Я был и остался им. Не в твоих силах лишить меня титула.

Хани надоело бессмысленное препирательство, он подошел к Лосту и решительно потребовал:

— Отдай меч.

Того аж подбросило. Маска высокомерного спокойствия сползла, уступив место дикой ненависти.

— Попробуй, — прошипел Лост, отступая на шаг.

— Неужели ты так и не понял, что не сможешь обратить могущество этого меча во зло? — спросила Рюби. — Все твои старания оказались напрасны, и не пытайся больше, иначе меч обрушится на тебя же.

— Это не Черный Меч! — истерически крикнул Лост. — Я умру, но не отдам его. Что же касается магии, то не думайте, будто у меня в запасе только это жалкое оружие. Ты не подозреваешь об истинной мощи повелителей Найклоста. Не вынуждайте меня прибегнуть к крайним мерам, последствия будут ужасны.

— Может, лучше убить его? — предложил Дъярв. — Мне надоели угрозы проигравшего. Следует помнить, что и загнанная в угол крыса способна кусаться. Самый подходящий способ избавиться от нее — прикончить.

— Дурак! — каркнул Лост. — Ведь следующим на пути установления всеобщего добра вполне можешь оказаться ты сам. Или вы возьметесь за Тан-Хорез?

Дъярв побагровел, а Рюби смолчала.

— Прекратите, — вмешался Хани. — Вчера и так было пролито слишком много крови, хватит смертей. Это не принесет удачи никому. Лучше отдай меч, — он протянул руку.

То, что произошло, оказалось совершенно неожиданным для них. Лост взмахнул рукой, весьма недвусмысленно намереваясь снести Хани голову. Тот дернулся было, чтобы обнажить меч, однако непонятная сила помешала ему, остановив руку. Хани весь напрягся, но так и не смог разорвать невидимые путы. Он пытался сделать одно, а непослушные руки вытворяли совершенно другое.

Когда Хани протянул руку ладонью вверх, все подумали, что он сошел с ума. Впрочем, он тоже так подумал. Сейчас Лост убьет его, тем более, что меч засветился прозрачным голубым светом, точно готовился обрушить заключенную в нем мощь на дерзкого. Хани окутало неяркое золотистое сияние. Когда меч Лоста коснулся его, мелькнула ярчайшая вспышка, люди зажмурились. Потом прозвучали посвист ветра, далекие раскаты грома, словно опять начиналась гроза… И меч пропал из руки Лоста.