Леонид Кудрявцев

Лабиринт (фрагмент)

Подавив стон, Сергей поднял руку к затылку. Пальцами нащупал лысый островок-шрам. Именно он являлся центром нестерпимой боли, подобно стержню, вонзившемуся в мозг. Уверенно, умело массируя затылок, он словно заминал это болевое скопление, и оно становилась все меньше и меньше.

Через пять минут можно было перевести дух и закурить.

Он так и сделал, попутно полюбовался на нервную дрожь, сотрясавшую его длинные, почти музыкальные пальцы.

Взгляд переместился на обзорный экран, протянувшийся над пультом управления.

На экране был шар. Он имел, по показаниям приборов, не менее ста километров в диаметре. Правильность формы наводила на мысль об искусственном происхождении.

По мере того, как час за часом все то, что осталось от первоклассного звездолета, приближалось к шару, все яснее становилось, что это не простой астероид, поэтому перед Сергеем вставал трудный вопрос, требующий немедленного решения.

Стоит ли совершать посадку?

С одной стороны, шар - детище другой цивилизации. Может быть, это спасение?

С другой - если объект обитаем, то такую крупную вещь, как корабль, проглядеть не могли. Однако рация молчит, и никаких световых сигналов на поверхности шара не появляется. Похоже, он покинут?

На предпосадочную рулежку потребуется слишком много энергии, взлететь будет уже невозможно.

Сергей услышал, как где-то за его спиной с сухим треском лопнула водопроводная труба. Послышался шум льющейся воды, потом мерное гудение подъехавшего робота - единственного, оставшегося у него.

Через две минуты, заварив трубу, робот вернулся на свое место.

Сергей успел дать приказ на главный корабельный мозг, находящийся здесь же в рубке и поэтому уцелевший, как почувствовал, что воздух твердеет, подобно цементному раствору. В уши просочилось назойливое, комариное гудение.

Еще мгновение - и все началось...

На этот раз - Зинин. Как-то по-пижонски, закинув ногу на ногу и выгнув спину, он сидел на круглом табуретике, около правого полуэкрана, рассеянно поводил пальцем по своим модным усам и в этот момент удивительно походил на этакого прилизанного котика - бабушкина любимца, устроившегося на крылечке для того, чтобы, сохраняя деловое выражение, вымыть мордашку лапкой.

- Что, заело? Не можешь решить такой простой вещи?

- Пошел вон! - Сергей кинул в его сторону окурок.

Зинин заерзал на табуретке, уселся прямее.

- Спокойно, Краюхин, спокойно. Не трать нервы, они тебе еще пригодятся,

- Слушай, дядя, что тебе надо? Проваливай к чертовой матери.

- Что мне надо? Если бы я сам это знал. Милый Краюхин, я не могу не приходить, вот такая штука. Я видишь ли, Краюхин... Может быть, я хочу напомнить, что ты остался здесь, мы там, между нами пропасть. А ведь ее могло и не быть? "Так сложились обстоятельства" - любимая отговорка подобных тебе людишек. У тебя просто нет мужества сказать правду не только другим, но и себе.

Необъяснимо, почему Сергей вдруг успокоился, нервные мурашки, бегавшие по его ногам, словно заснули.

Подчеркнуто неторопливо он вынул из кармана сигарету.

- Сейчас, когда время многое прояснило, я вижу только два выхода из тогдашнего положения. Мне пришлось выбирать, и я выбрал наиболее подходящий вариант, я не мог выбрать другого.

- Да, конечно, - Зинин сощурился, - в результате этого "подходящего варианта" ты оставался с Зоей, мы уходили. Но вышло по-другому. Случайно она оказалась в кают-компании, и вот ты один. Совсем один. Один!

- Какая же ты скотина, Зинин.

Зинин замолк, сглотнул слюну.

Он всегда был таким, еще со школы космопилотов, беспощадным, бесцеремонным, не верящим ни во что и никому. Время его не изменило. В голове снова закололо. Крупная дрожь медленно поползла от пяток к кистям рук.

Был только единственный способ избавиться от визитера - нажать кнопку, вон ту, расположенную отдельно от других. Зинин исчезнет, но не будет ли хуже?

Теперь Зинин настроился на другой лад. Он сидел сгорбившись, лицо грустное.

- Послушай, Краюхин... Ну хорошо, ты вроде и не виноват. Ни один земной суд на основании таких данных не сможет тебя обвинить. Но какой же твой собственный суд? Суд, которым ты судишь себя, оставшись один в этом полуразрушенном звездолете. Неужели ни разу за все девять месяцев с момента катастрофы твоя совесть тебе ничего не сказала?

- Не твое дело! Моя совесть - это моя совесть. А ты не имеешь никакого права...

- Имею, еще как имею. Поскольку, через час, батенька, смерть принял, мученичество.

- Ба, Зинин, да ты никак словечкам обучился?

- Всему, батенька, научишься, всему. От скуки... Тоскливо ведь лежать на одном месте, надоело. Куда лучше побродить, душу потешить, тебе крылышки пощипать. Вот ты жив и, может, вывернешься, а я уже все, скукожился, кончился я.

- Скукожился. Пижон ты неотесанный. Где таких выражений нахватался?

- Да, недалеко здесь, близко совсем, в десяти парсеках. Кораблик там плавает, у него синхронный реактор вышел из строя. Ну, весь экипаж и "сыграл в ящик". Штурман, доложу я вам, неплохой парень. Он и песенки клевые знает. Хочешь, слою?

- Нет, и вообще... шел бы ты отсюда?

Зинин зашипел, засучил ладошками невидимую пряжу.

- Не дождешься, только если кнопочку нажмешь, кнопочку, вон ту, ее самую. Посмотри, полюбуйся, твоих рук это дело.

- Послушай, Зинин, что тебе от меня надо? зачем ты приходишь и порешь разную чушь? Издеваешься? Оказавшись на моем месте, ты бы поступил так же!

Теперь Зинин стал серьезен, он смотрел на Краюхина не мигая, как-то даже жалобно.

- Хорошо, Краюхин, я тебе отвечу. Почему я здесь? Потому что ты опережал меня всегда. Потому что я всю жизнь мечтал быть впереди тебя, и чтобы ты это почувствовал. Чтобы ты это понял. Ты всегда надувал меня. Даже сейчас, остаешься жить, а я помер, Только выиграл ли ты эту игру? Вот в чем вопрос... Я перестану тебе досаждать только тогда, когда ты жить не захочешь, когда ты мне позавидуешь. Позавидуешь - и победитель. Рано или поздно, но это случится. У человеческих сил есть предел, у твоих тоже, Понял ты меня? Нажимай кнопку, я не уйду, пока ты ее не нажмешь.