Вулф свирепо воззрился на меня.

— Проклятье! — буркнул он.

— Совершенно верно, — согласился я. — Так что, сами видите, у вас с Мурлыкой возникли кое-какие осложнения, не говоря уж обо мне. Вы его наняли, с моей помощью, чтобы совершить мелкую кражу — для газет эта история сущий клад. Кражу-то Мурлыка совершил, но, в довершение беды, теперь свято убежден, что мы заманили его в ловушку и едва ли не хотим повесить на него убийство. Он настолько запуган, что не в состоянии прислушиваться к голосу разума. Но вы можете предъявить что-нибудь повесомее, чем голос разума.

— А не мог он сам воспользоваться случаем, чтобы свести с ней счеты? Когда подскочил к ней в первый раз?

— Нет. Это исключено. Я все видел собственными глазами. И — с какой стати? Нет, выбросьте это из головы. К тому же я его знаю — это не его стиль.

— Кто он? Как его зовут?

— Зовите его Мурлыка. Ему так больше нравится.

— Отдайте мои деньги! — прохныкал Мурлыка. — Мне больше ничего не нужно.

Вулф изучающе посмотрел на него, вдохнул и медленно выдохнул.

— Вы должны понять, сэр, — сказал он, — что все это может оказаться бурей в стакане воды. Вполне возможно, что миссис Байноу умерла естественной смертью.

— Отдайте мои деньги, — уныло повторил Мурлыка.

— Несомненно. Но ведь миссис Байноу могли и убить, а в этом случае полиция проведет самое тщательное расследование. Вскоре нас известят и если окажется, что ее убили, то — я влип. Даже в лучшем случае — я не хотел бы прочитать в газетах о том, что Ниро Вулф нанял человека для того, чтобы тот украл цветок. Тем более, что он сорвал цветок с груди умирающей женщины. Вы хотите получить свои деньги. Если я отдам их вам и вы уйдете отсюда, то что случится? Либо вы потратите их на то, чтобы скрыться от полиции — малопривлекательная перспектива для вас; либо сразу добровольно явитесь в полицию и выложите им все, как на духу — малопривлекательная перспектива для меня.

Вулф снова вздохнул и продолжил:

— Поэтому я не собираюсь отдать вам деньги… Подождите! Выслушайте меня. Я не отдам вам деньги сейчас. У нас есть удобная и просторная комната на третьем этаже этого дома, а моему повару нет равных во всем Нью-Йорке или даже во всей Америке. Если вы поселитесь в этой комнате, не будете ни с кем общаться и не покинете моего дома до тех пор, пока я не дам вам разрешения, то я уплачу вам не только сто долларов, но еще и по десять долларов за каждый день, что вы здесь проведете.

В течение следующей минуты Мурлыка трижды раскрывал рот, чтобы что-то сказать, но всякий раз захлопывал его снова. Нагрузка его крохотному мозгу выпала непосильная. Когда, наконец, он в последний раз разлепил уста и заговорил, то обратился не к Вулфу, а ко мне.

— Что это за тип? — грубо спросил он.

Я ухмыльнулся.

— Он может обвиться вокруг тебя, как удав, и удушить кольцами, Мурлыка, — поведал я. — Но он слишком чванлив и самовлюблен, чтобы надуть человека, не говоря уж о такой мелкой сошке, как ты. К тому же если ты веришь мне, то я могу написать расписку.

Мурлыка придирчиво оглядел Вулфа, с минуту подумал, потом важно произнес;

— О'кей, но на дешевку меня не возьмешь. На десять гринов я не клюну. Двадцать!

Как я уже говорил, мы дали маху, предложив ему двести зеленых. Мурлыка явно подцепил манию величия. Вулф, благо он влип, поддался бы на этот хамский шантаж, если бы не вмешался я.

— Никакого торга! — жестко заявил я. — Десять зеленых плюс жратва, и ты только попробуй эту жратву!

Я взял Мурлыку, задумчиво чесавшего затылок, за локоть и увлек к двери.

— Пойдем, я покажу тебе твою комнату.