100. А эллины, закончив приготовления, двинулись на варваров. Когда же они пошли, то по всему войску внезапно распространился слух и был виден лежащий на взморье жезл глашатая. Стала распространяться из уст в уста молва [о том], что эллины одолели войско Мардония в Беотии. По многим признакам совершенно ясно видна тут божественная воля в земных делах, если тогда, хотя день Платейской битвы совпал с днем битвы при Микале, слух о победе распространился среди эллинов и дух войска от этого и его воинственный пыл поднялись еще выше.

101. Случайно совпало еще и другое, именно вот что: поблизости от обоих полей битвы находятся священные участки Деметры Элевсинской. И действительно, битва при Платеях разыгралась, как я уже сказал раньше, у самого храма Деметры, и при Микале теперь битва должна была произойти точно так же [у самого святилища Деметры]. А слух о победе эллинов во главе с Павсанием оказался совершенно правильным, потому что поражение персов при Платеях случилось уже ранним утром, а битва при Микале - к вечеру. Вскоре после этого подтвердилось также, что обе битвы произошли в тот же день месяца. Однако, пока молва об этом не распространилась, эллины были в страхе, правда, не столько за себя, сколько за эллинов [на родине], как бы Мардоний не сокрушил Элладу. Теперь же, когда молва распространилась с быстротой молнии, эллины тем смелее и быстрее шли в бой. Так спешили эллины и варвары в бой, так как наградой [за победу] были острова и Геллеспонт57.

102. Путь афинян и их соседей (до половины боевой линии) шел берегом и по ровной местности, а лакедемоняне и стоявшие за ними [в строю] воины должны были идти ущельем и горами. В то время как лакедемоняне еще обходили горы, афиняне и их соседи на правом крыле уже бились с врагом. Пока у персов стояло их прикрытие из плетеных щитов, они храбро защищались и не уступали неприятелям. Когда же афиняне и их соседи, придавая бодрости друг другу, стали нападать еще более яростно, чтобы самим решить дело, а не лакедемонянам, тогда сражение приняло уже другой оборот. Эллины прорвали плетеное прикрытие и всей массой стремительно бросились на персов, которые, правда, и теперь еще выдерживали натиск и довольно долго защищались, но под конец бежали в укрепление. Тогда афиняне, коринфяне, сикионцы и трезенцы (в таком порядке они стояли в строю), устремившись по пятам за врагом, ворвались в укрепление. А после взятия укрепления варвары уже больше не думали о сопротивлении и все, кроме персов, обратились в бегство. Персы же продолжали сопротивление маленькими отрядами против беспрерывного натиска эллинов. Два персидских военачальника также обратились в бегство, а два погибли. Бежали Артаинт и Ифамитра, предводители флота, а Мардонт и Тигран, начальники сухопутного войска, пали в битве.

103. Персы еще сражались, когда наконец появились лакедемоняне и их спутники [на левом крыле] и довершили победу. В этой битве пало также много эллинов, в особенности сикионцев. Пал и их предводитель Перилай. Самосский же отряд в мидийском войске, обезоруженный персами, лишь только заметил, что победа склоняется на сторону эллинов, делал все возможное, чтобы помочь эллинам. Остальные ионяне также последовали примеру самосцев: они изменили персам и напали на варваров,

104. Милетянам же персы поручили охрану проходов, чтобы на случай поражения (что и случилось в действительности) они могли бы найти убежище на высотах Микале под прикрытием и предводительством милетян. Для этой-то охраны милетян и поставили на этот пост и отослали из стана, чтобы предотвратить восстание. Однако милетяне поступили как раз против приказаний: они повели отступающих персов другими дорогами (дороги эти приводили персов к врагам) и в конце концов стали открыто, как злейшие враги, умерщвлять персов.

105. В этой битве особенно отличились афиняне, а среди афинян - Гермолик, сын Евфена, весьма искусный в кулачном бою и борьбе. Этого Гермолика постигла впоследствии [печальная участь]: во время войны афинян с каристийцами он пал в битве при Кирне в каристийской земле и покоится в Гересте. После же афинян больше всего отличились коринфяне, трезенцы и сикионцы.

106. Прикончив большую часть варваров в сражении или во время бегства, эллины предали затем огню все их корабли и укрепление. Потом они вытащили добычу на берег, причем нашли несколько [ящиков] военной казны персов. После сожжения крепости и кораблей эллины вышли в море. По прибытии на Самос эллины держали совет о переселении ионян [из их страны]: о том, в какую именно часть занимаемой эллинами области следовало бы переселить их, так как Ионию нужно было оставить варварам. Они считали ведь совершенно невозможным все время защищать ионян, но тем не менее без такой защиты не было надежды на то, что ионяне смогут безнаказанно отпасть от персов. Поэтому высшие власти пелопоннесцев предложили изгнать эллинские племена, стоявшие на стороне персов, из их торговых портов, а землю их отдать ионянам. Афиняне же, напротив, вообще не хотели и слышать об оставлении Ионии и не желали даже позволить пелопоннесцам держать совет об афинских поселениях в Ионии. А так как афиняне были решительно против этого предложения, то пелопоннесцам пришлось все-таки уступить. Так-то были приняты в эллинский союз также самосцы, хиосцы и лесбосцы и прочие островитяне, сражавшиеся вместе с эллинами. Они должны были принести клятву в том, что будут верны и не изменят союзу. Взяв эту клятву, эллины отплыли в Геллеспонт.

107. Части варваров, хотя и незначительной, оттесненной на вершины Микале, все же удалось спастись и благополучно добраться до Сард. В пути Масист, сын Дария, который участвовал в злополучном сражении, стал осыпать Артаинта, главного начальника [в этой битве], горькими упреками. Между прочим, Масист говорил, что тот трусливее бабы [и виновен в поражении], так как плохо руководил битвой и заслуживает тягчайшей кары за то, что опозорил царский дом (у персов нет более страшного поношения, чем если кто скажет кому-нибудь, что тот трусливее женщины). Артаинт же долго терпеливо молчал и наконец, распалившись гневом, выхватил [персидский] меч, чтобы прикончить Масиста. А Ксенагор, сын Праксилая, галикарнассец, стоявший сзади Артаинта, заметил, что тот бросается на Масиста; схватив его поперек туловища, он поднял и затем бросил наземь. В это время [подбежавшие] телохранители заслонили Масиста. Этим поступком Ксенагор заслужил великую благодарность как самого Масиста, так и Ксеркса: он ведь спас царского брата. За этот подвиг царь сделал Ксенагора правителем Киликии. Впрочем, кроме этого, больше с ними не случилось в пути никаких происшествий, и персы [благополучно] прибыли в Сарды58.