- Она кричала "Куи!" несколько преждевременно, тетя Эм. При Елизавете Первой Австралия еще не была открыта.

- Да. Лоренс говорит, что в те времена протестанты были просто дьяволами. И католики тоже! И магометане!

Динни наморщила лоб, чтобы не рассмеяться, и закрыла лицо корсетом.

- Куда положить белье?

- Пока положи куда-нибудь. Не наклоняйся так низко. Все они были тогда дьяволами. С животными обращались ужасно. Клер понравилось на Цейлоне?

Динни выпрямилась, держа в руках целую охапку белья.

- Не особенно.

- Почему? Печень?

- Тетечка, ты никому не скажешь, кроме дяди Лоренса и Майкла? Они разошлись.

Леди Монт прижала к носу вербеновое саше.

- О, - отозвалась она, - я это сразу поняла, глядя на его мать. Ты веришь в пословицу: "Яблоко от яблони недалеко падает"?

- Не очень.

- Я всегда считала, что семнадцать лет - слишком большая разница. Лоренс говорит, люди всегда сначала говорят: "Ах, Джерри Корвен!" - а потом ничего не говорят. Ну так что же у них произошло?

Динни склонилась над ящиком комода и стала перекладывать в нем белье.

- Я не знаю подробностей, но, видимо, он просто какое-то животное.

Леди Монт сунула саше в ящик и пробормотала:

- Бедняжка Клер...

- Так вот, тетечка, пусть все думают, что она приехала домой, "чтобы поправить здоровье".

Леди Монт уткнулась носом в букет цветов, стоявший в вазе.

- Босуэл и Джонсон называют эти цветы "год - ищи" {Неправильное произношение названия цветка "годиция".}. Они не пахнут. Какая же болезнь может быть у Клер - нервы?

- Влияние климата, тетечка.

- А ведь сколько индо-англичан возвращается, Динни!

- Знаю. Но пока пусть будет хоть эта причина. Долго так продолжаться не может. Итак, пожалуйста, не говори даже Флер.

- Флер все равно узнает, скажу я ей или нет. Уж она такая. У Клер кто-нибудь есть?

- Никого! - Динни вынула коричневый халат и при этом вспомнила лицо молодого человека, когда он прощался.

- А на пароходе?.. - недоверчиво пробормотала тетка.

Динни перевела разговор на другое.

- Дядя Лоренс сейчас много занимается политикой?

- Да, такая тоска! Когда долго говорят о чем-нибудь, это всегда тоска... Что ваш кандидат - надежный, как Майкл?

- Он человек новый, но думаю, что пройдет.

- Женат?

- Нет.

Леди Монт склонила голову набок и внимательно посмотрела на племянницу из-под полуопущенных век.

Динни вынула из чемодана последнюю вещь. Это был пузырек с жаропонижающим.

- Англичане не возят с собой таких лекарств, тетечка.

- Оно для груди. Делия всегда мне его кладет. Я много лет вожу его с собой. Ты уже говорила со своим кандидатом?

- Да.

- Сколько же ему лет?

- Около сорока, мне кажется.

- А чем еще он занимается?

- Он К. А. {Королевский адвокат.}.

- Как его фамилия?

- Дорнфорд.

- Когда я была девушкой, я слышала про каких-то Дорнфордов. Но где? Ах да, в Алхесирасе. Он был полковником в Гибралтаре.

- Вероятно, его отец. - Значит, у него ничего нет.

- Только то, что он зарабатывает в суде.

- Те, кому еще нет сорока, ничего там не зарабатывают.

- Ему, кажется, удается.

- Энергичный?

- Очень.

- Блондин?

- Нет, темный. Он своим трудом пробился в люди. Скажи, тетечка, у тебя затопить сейчас или потом, когда ты будешь одеваться к обеду?

- Потом. Я хочу поглядеть на малыша.

- Отлично. Он, наверно, только что вернулся с прогулки. Твоя ванная внизу около лестницы. Я подожду тебя в детской.

Детская, с окном из мелких стекол и низким потолком, была та самая, в которой и Динни и даже тетя Эм получили свои первые впечатления от головоломной загадки, называемой жизнью; теперь в этой детской малыш учился ходить. На кого он будет похож, когда вырастет, на Черрелов или на Тасборо, пока еще трудно было сказать. Няня, тетка и двоюродная бабушка образовали вокруг него восторженный треугольник и вытянули руки, чтобы он мог падать по очереди в их распростертые объятия.

- Он не гукает, - заметила Динни.

- Он гукает по утрам, мисс.

- Он падает! - сказала леди Монт,

- Не плачь, милый!

- Он никогда не плачет, мисс.

- Он - в Джин. Клер и я до семи лет ужасно много плакали.

- Я ревела до пятнадцати, - сообщила леди Монт, - и начала опять после сорока пяти. А вы плакали, няня?

- У нас слишком большая семья, миледи; негде было.

- У няни чудесная мать и пять сестер. Чистое золото!

Румяные щеки няни стали еще румянее; она потупилась, улыбаясь застенчиво, как девочка.

- Смотрите, чтобы у него ножки не стали кривыми, - заметила леди Монт, - довольно уж ему ковылять.

Няня забрала сопротивлявшегося младенца и посадила его в кроватку; важно нахмурясь, он уставился на Динни.

- Мама его обожает, - сказала Динни. - Она уверяет, что он будет похож на Хьюберта.

Леди Монт пощелкала языком, - по ее мнению, этот звук должен привлекать внимание детей.

- Когда вернется Джин?

- Не раньше, чем Хьюберт снова получит продолжительный отпуск.

Взгляд леди Монт остановился на племяннице.

- Священник говорит, что Алану придется провести в Китае еще год.

Динни помахивала бусами перед лицом ребенка. Она не обратила на слова тетки никакого внимания. С того летнего вечера, когда Динни в прошлом году вернулась домой после бегства Уилфрида, она и сама не говорила о своих чувствах и не допускала никаких напоминаний о них. Никто, может быть, даже она сама не знала, зажили раны ее сердца или нет. Динни его просто не чувствовала. Она так долго, так упорно боролась с болью, что сердце ее как бы ушло в сокровенные глубины ее существа, и она едва ощущала его биение.

- Что ты теперь собираешься делать, тетечка? Ему пора спать.

- Пройдемся по саду.

Они спустились вниз и вышли на террасу.

- О-о... - сказала Динни огорченно. - Гловер сбил все листья с тутового деревца. Они так чудесно трепетали на ветках и ложились кольцом на траву! Право, садовники лишены чувства красоты.

- Они не любят подметать. А где кедр, который я посадила, когда мне было пять лет?

Обогнув угол старой стены, они подошли к кедру; это было раскидистое дерево лет шестидесяти, с плоскими ветвями, позолоченными заходящим солнцем.