Однако так я не доберусь до истины. Мои делишки тут ни при чем. Это — обыденная история, а случай с Ромом и Улой необычный, потому и пошла от него такая катавасия. Кому они помешали своим романом, на что посягнули? На наши нравы? Значит, эти нравы ни к черту не годятся, их надо срочно менять. А как их изменишь, не затрагивая устоев профессионального кланизма? Дезар мне втолковывал, что и система кланов должна быть выброшена на свалку. Но, во-первых, кому это под силу, а во-вторых, так ведь можно ненароком резануть и по самому профессионализму, на котором, что ни говори, держится общественное благосостояние. Мантуанец — явный смутьян, а его теории небезопасны. Философствовать следует в меру. А вообще, все это бредни, главное — выращивать хлеб, и единственная стоящая наука — агрономия.

Придя к такому выводу, Сторти вновь обрел несокрушимую духовную устойчивость и почувствовал, что для полного счастья ему недостает хорошего ужина. Можно представить, ужаснулся он, какой бурдой здесь кормят. Наставник наскреб по карманам несколько сестерций и нажал кнопку звонка, вмонтированную у изголовья его ложа. На зов явился тюремщик-робот.

— Послушай, старина, ты не мог бы раздобыть мне порцию сосисок и банку приличной ячменки?

— Но вам нет нужды тратиться, синьор. Заключенные находятся на коште казны.

— Это мне ведомо. Казна, однако, не слишком щедра к нашему брату.

Сторти испытал даже гордость тем, что вправе рассуждать теперь как заправский преступник. Приятная щекотка нервов.

— К сожалению, нам запрещается оказывать арестантам услуги такого рода.

— Заработаешь пару монет, — посулил наставник.

— Зачем они мне?

А действительно, зачем роботу деньги? Вот они, издержки технического прогресса: эти проклятые механизмы не берут взяток.

— Ну, сделай за так. Как говорится, не по службе, а по дружбе.

— Не могу, синьор. В полицейских роботах установлен специальный блок стойкости. Если я вздумаю нарушить инструкцию — питание электронного мозга автоматически отключится.

Все предусмотрели эти паразиты техи!

— Ладно, неси свою тюремную похлебку.

— Придется потерпеть. Она только варится.

Сторти чертыхнулся. Не было худшего средства испортить ему настроение, чем оттяжка с едой, когда у него разыгрался аппетит.

— Тогда проваливай, что ты мозолишь мне глаза!

— Прежде чем я провалюсь, синьор, хотел бы узнать, готовы вы принять посетителя?

— Какой еще посетитель?

— Адвокат, которого вы заказали.

— Я? — Спохватившись, Сторти сообразил, что таким путем к нему хочет проникнуть какой-то доброжелатель. Сам он, разумеется, не просил ни о каком адвокате — это было ему не по карману. — Ах да, конечно, ты вконец расстроил меня своей неподкупностью. Веди его сюда.

Тюремщик ушел и вскоре вернулся с плотным, широкоплечим мужчиной в ритуальном наряде юров — мантии, ромбовидной шапке и с объемистым портфелем в руках. Сторти чуть не вскрикнул, узнав своего приятеля Ферфакса.

— Оставьте нас с заключенным наедине, — повелительно бросил Ферфакс.

— Слушаюсь, синьор. Напоминаю, по регламенту на свидание полагается не более получаса. — Робот удалился.

— Каким образом ты оказался в моей темнице? — спросил Сторти после рукопожатия.

— Легат дал знать о твоем аресте Дезару.

Ферфакс походил на друга во всем, кроме одного: он отличался немногословием.

— Значит, до землянина дошел мой намек. Они там, как видно, не дураки.

— Да уж, наверное, не глупее нас с тобой. Вечно ты влипаешь во всякие истории и меня впутываешь.

— Ты должен быть за это только благодарен. Иначе давно бы помер от пьянства или безделья.

— Что до тебя, так ты кончишь на электрическом стуле.

Сторти собирался отпарировать удар, но Ферфакс не дал ему заговорить.

— Заткнись, мне некогда с тобой пикироваться. Одевайся.

Он раскрыл портфель и кинул наставнику какие-то тряпки.

— Что это?

— Разумеется, платье синьоры Петры.

— Ах, ты, оказывается, знаком с этой очаровательной особой?

— Мне о ней рассказывал Дезар. Он сказал, что более гнусной бабы в жизни не встречал.

— Как мы выберемся отсюда?

— В подвальной части префектуры много людей: обслуга, посетители. Главное — проскользнуть через кордегардию.

— А тюремщик?

— Сейчас увидишь.

Когда тюремщик явился по звонку проводить адвоката, тот протянул к нему руку с листком, как бы желая что-то показать, и прикоснулся к металлическому панцирю. Робот замер, глаза его погасли, он стал походить на рыцарские доспехи, напяленные на чучело. Ферфакс подмигнул Сторти, и они двинулись не спеша по коридору.

— Что ты с ним сделал?

— Обесточил.

Ферфакс без лишних слов показал короткий белый стерженек, с помощью которого он вывел из строя робота.

— Послушай, Пью, откуда у тебя эта штуковина?

— Знакомый тех снабдил.

— Смотри-ка, и среди техов есть приличные люди!

Ферфакс постучал пальцем по лбу, выражая свое мнение об умственных способностях приятеля.

У выхода их остановил часовой. Мантуанец протянул документы.

— Как вы нашли своего клиента, адвокат? — спросил робот.

— В полном отчаянии. Это глупый и ничтожный человек, — сказал Ферфакс, наслаждаясь тем, что Сторти вынужден помалкивать, — которого использует в своих целях каждый кому не лень. Вот он и влип в очередную передрягу.

— Надеетесь выручить?

— Не сомневаюсь. А это синьора Петра, моя помощница.

— Помнится, вы проходили один.

— Да, сержант, она явилась сюда намного раньше, чтобы подготовить узника к свиданию с адвокатом.

— Я проходила за полчаса до того, как вы заступили на пост, — защебетала вдруг помощница.

— А откуда вам известно, синьора, когда у нас смена караула?

— Мне все здесь известно, — нагло сказала Петра. — Я ведь профессионалка.

Глаза робота мигнули, выражая нечто вроде сомнения.

— Извините, я вынужден проверить, это не займет много времени.

Он отвернулся и наклонился к окошечку, чтобы позвонить по телефону. В тот же момент Ферфакс дотронулся до него стержнем, и часовой замер в нелепой позе. Приятели выскочили на улицу и кинулись бежать. Позади послышался топот. Оглянувшись, Сторти увидел, что их по пятам преследует несколько дюжих полицейских. Оторваться от них было невозможно: роботы бегали, как спринтеры. К тому же ни по своей комплекции, ни по образу жизни приятели не были приспособлены к бегу. Они уже пыхтели, как старинные паровозы.

Но тут фортуна им улыбнулась. Завернув за угол, Ферфакс и Сторти увидели огромное сборище и не преминули в него нырнуть. Толпа сомкнулась. Стражи тщетно пытались настигнуть свою добычу. Их стали осыпать бранью, кидать в них камни, и роботы предпочли вернуться восвояси.

Переведя дух, беглецы стали интересоваться, чем вызвано такое скопление публики. Им разъяснили, что объявлен митинг патриотов, которым надоело сносить бесчинства швали, покушающейся на профессиональный кланизм.

— А почему именно здесь? — осведомилась синьора Петра.

— Видишь дом, тетка? — сказал один из патриотов, в котором по выговору легко угадывался физ. — В нем живет профессор Чейз.

— Тот самый?

— Тот самый. Сейчас он обратился с речью к народу.

— Вам жутко повезло, — подключился к разговору тощий ист с гнилыми зубами, — вы станете свидетелями исторического события и сможете лицезреть великого человека. Я предчувствую, что сегодня открывается новая эра в развитии Гермеса.

Собравшиеся с энтузиазмом загалдели.

— Сами-то вы откуда? — спросил кто-то.

— Мы из Мантуи, — ответил Ферфакс.

— Ура! — крикнул физ. Он возвысил голос. — Друзья, веронцы не одиноки, к нам прибыли полномочные представители Мантуи, чтобы примкнуть к движению. Поприветствуем наших соседей и соратников!

Послышались восторженные возгласы. Ферфаксу и Сторти пожимали руки, обнимали и, войдя в раж, принялись качать.