— Брейди Чертов Смит, что же мне делать с тобой?

— Воспользуйся мной, пока я под действием лекарств? — его вопрос на самом деле был полон надежды.

Гейдж рассмеялся, благодарный мгновенному облегчению и этому краткому позволению заглянуть в мысли парня, который очаровывал его, как никто другой. Самый Ненормальный В Мире Брейди был забавным парнем.

— Не думай, что не воспользуюсь. Я давно уже отказался от угрызений совести.

Брейди тоже рассмеялся, звук отразился от плитки, как сладкие гитарные рифы. Они стояли, усмехаясь и глядя друг на друга, в то время как в груди Гейджа разрастался комок эмоций от мысли о том, что могло бы быть, если бы Брейди не нужны были сильные наркотики, чтобы говорить о том, что у него на сердце.

Впрочем, “что если” было для слабаков, верно? Вернемся к тому, что имеем.

Гейдж расстегнул верхнюю пуговицу джинсов Брейди и потянул вниз его натянутую молнию, а затем и сами джинсы. Он был твердым. Везде. Бедра, пресс, член, все еще прикрытый, — боже праведный, он был великолепным. Гейдж рухнул на колени, положение, о котором он фантазировал, ох, каждую секунду каждого дня, и стащил с Брейди ботинки, носки и джинсы.

Он перевел взгляд вверх, минуя самую толстую выпуклость из всех, что видел, и обнаружил Брейди, уставившегося на него с типичной интенсивностью сверхновой во взгляде.

— Что?

— Спасибо за то, что ты здесь, Гейдж.

Гейдж склонил голову, чтобы скрыть улыбку.

— Считай это работой тех средств, которые ты тратишь на налоги. Если я могу помочь купить еду старой седой сплетнице этажом ниже, то я могу раздеть своего... — Своего кого? — … своего друга, чтобы тот смог принять душ.

Брейди отступил, чуть не споткнувшись.

— Твоего друга?

Гейдж поднялся и встретил горящий взгляд Брейди. В нем не было ничего дружеского.

— Тебе же нужен друг прямо сейчас?

— Не отказал бы от дружеской руки. Или двух, — рот Брейди скривился в глупой улыбке. Да здравствуют сильные наркотики и опущенные щиты.

— Не верю, что ты флиртуешь со мной, Шеф.

Брейди положил руку Гейджу на грудь и оттолкнул того на пару дюймов.

— Не знаю, как флиртовать, Золотце.

“О нет, знаешь, великолепный мужчина”.

То, что Брейди использовал прозвище, которое дал Гейджу вскоре после того, как они впервые встретились, вызвало трепет в его животе и подергивание члена. Медленно закусив свою нижнюю губу зубами, — Прекрати это! — Брейди открыл дверцу душа и проверил температуру воды.

“Эта. Задница”.

Она выглядела удивительно в его черных боксерах, плотная ткань идеально подчеркивала округлости. Имел ли этот мужчина хоть малейшее представление о том, насколько охрененным был? Гейдж едва успел насладиться этим зрелищем, как Брейди уверенно дернул вниз свои боксеры, отбросил их в сторону и затащил свое обнаженное тело прямиком под душ.

Брейди был на сто процентов уверен, что не попросил бы Гейджа протянуть ему руку — или две — если бы не плавал в облаках Викодина[10] . Но если это то, что требовалось, чтобы опустить вниз его запреты вместе с боксерами, значит, да будет так.

Он что и вправду вывалил все начистоту о своем сталкерстве и билборде? Дерьмо, это было жалко, и Гейдж даже не поднял его на смех, как должен был бы. Добавьте к этому “я большой старый трус в том, что касается отношений”, и Брейди официально был на пути в Лузервилль.

Струи душа разбивались об опухшее плечо Брейди. Ему действительно стоило бы приложить к нему лед, но прямо сейчас, он хотел смыть горячей водой дорожную грязь, впитавшуюся в кожу. А что касается низменных мыслей, заполонивших его разум? Он ухватился за них, позволил им увести себя в мир, где он не будет бояться. Где он сможет отдаться на волю любому грязному желанию с этим мужчиной, который заводил его одним лишь взглядом.

В том случае, конечно же, если он все еще был здесь. Он должен быть, верно? И все же приглашение присоединиться к Брейди в душе — потому что это было настолько близко к приглашению, насколько он смог собраться с духом — все еще оставалось без ответа.

“Ты гребаный тупица, Смит. Неужели ты думал, что это все что нужно, чтобы повернуть ситуацию к лучшему? Что Гейдж все еще не направился к одному из миллиона парней, сохнущих по нему? Ты действительно ду…”

И тут дверца душа открылась и обычно вместительное пространство стало не таким уж вместительным. Брейди собрался повернуться, но рука, легшая на лопатки, остановила его.

— Позволь мне сначала позаботиться о твоей спине, — произнес Гейдж, настолько хриплым голосом, что член Брейди коснулся его живота, словно благодарно говоря ”наконец-то, чувак!”

Очень содержательно. Только под кайфом Брейди мог начать разговор со своим членом, наделив тот разумом.

Гейдж схватил гель для душа и медленными круговыми движениями начал намыливать спину Брейди. Боже, это ощущалось так приятно.

— Прижми руку к телу, — пробормотал Гейдж. — Я помою с другой стороны.

Он провел своей намыленной рукой вокруг туловища Брейди и начал жестко и эротично выписывать круги по неповрежденной стороне тела, дразняще касаясь его живота. Так близко к полностью эрегированному члену, который дергался в стремлении достичь руки Гейджа каждый раз, когда та оказывалась поблизости. С момента своей почетной отставки из Морской пехоты, Брейди знал, что ему нечего предложить, кроме изувеченного тела и застрявшего в клетке разума. Прикосновения были проблемой, потому что он не мог контролировать, куда направятся руки другого мужчины, или предотвратить неизбежный шок от ужаса, который эти руки обнаружат. На протяжении шести лет, секс тайком в темных аллеях и уединенных парках помогал ему перекантоваться, или должен был бы, пока Гейдж Симпсон не зашел на кухню его ресторана и не перевернул его мир с ног на голову.

Под исцеляющими руками Гейджа, годы боли и одиночества смывались прочь в канализацию вместе с мыльной водой. Несколько украденных моментов Брейди позволил себе понежиться в чувственном комфорте от прикосновений другого мужчины. Не просто любого мужчины. Этого идеального мужчины.

Он нуждался в большем. У него не было слов, чтобы описать в чем именно, но может они и не были нужны, потому у него было слово. Единственное слово, которое имело значение.

— Гейдж.

В своей жажде связи, более близкого единения, он протянул руку назад к бедрам Гейджа и натолкнулся на… ткань. Тот был все еще одет в свои боксеры.

— По… почему ты не разделся?

Рычание Гейджа отразилось от его уха.

— Этот клочок мокрого хлопка — единственное, что останавливает меня от того, чтобы погрузиться в твою великолепную задницу, Брейди.

О, Боже. С зародившимся глубоко в груди стоном, Брейди шагнул назад, ища член Гейджа. Нашел его. Поприветствовал, потеревшись вверх-вниз о каменно твердое, прикрытое тканью великолепие.

— Черт, — задохнулся Гейдж, положив руку на грудь Брейди.

Они оба замерли, когда сексуальная обстановка изменилась. Брейди задержал дыхание. Может, он зашел слишком далеко? Ожидал слишком многого? Может Гейдж тут, действительно, только для того, чтобы помыть его.

Ответы на все вопросы нашлись, когда их тела начали двигаться в едином медленном, эротическом танце. Когда задница Брейди терлась о твердость Гейджа, это ощущалось так хорошо, барьер из мокрого хлопка, восхитительные толчки члена Гейджа между ягодицами Брейди. Кокон из пара добавлял к этому улетному ощущению чувство того, что они были потеряны в мире похоти, созданном только для двоих.

— Когда я впервые увидел тебя со спины, — хрипло проговорил Гейдж. — Первое, что я заметил, — татуировку на шее. — Легким движением губ Гейдж провел по дымному завитку татуировки у основания его черепа, отчего Брейди, окутанный жарким паром, вздрогнул.