При этой единственной вспышке молнии я узнал место. Не именно это, разумеется, но его тип. Потому что во времена моего детства, прошедшего в Пайлот-Нобе, в округе было немало подобных мест – скудных твердых земель, которые и фермами-то можно было назвать лишь с натяжкой, где семьи безнадежно надрывали сердца, год за годом пытаясь бесконечным трудом добыть себе пищу для стола и одежду для тела. Таких мест было полно в наших краях двадцать лет назад – и они все еще оставались здесь; время ничего не изменило. Что бы ни случилось с миром, люди здесь, насколько я понимаю, жили так же, как когда-то.

При вспышках молний я добрался по тропе к освещенному окну, прошел вдоль стены, по шатким ступенькам поднялся на крыльцо, остановился перед дверью и постучал.

Ждать не пришлось. Дверь отворилась почти сразу же – словно меня ждали.

Отворивший дверь человек был невелик ростом; из-под шляпы виднелись седые волосы. Желтые зубы крепко сжимали трубку, а глядевшие из-под свисавших полей шляпы глаза были бледно-голубыми.

– Входите! – вскричал он. – Не стойте тут, разиня рот. Буря вот-вот разразится и вымочит вам шкуру!

Я вошел, и он закрыл за мной дверь. Я оказался в кухне. Женщина с телом, непропорционально крупным по сравнению с повязанной куском материи головой, одетая в просторное бесформенное платье, стояла возле топящейся плиты, на которой готовился ужин. Посреди кухни стоял шаткий стол, накрытый зеленой клеенкой. Помещение освещалось керосиновой лампой, стоявшей посередине стола.

– Мне неловко беспокоить вас, – начал я, – но моя машина застряла на дороге. И, по-моему, я заблудился.

– Дороги здесь запутанные, – согласился мужчина, – если только ты к ним не привык. Они извиваются, а некоторые так вовсе никуда не ведут. Куда вы направляетесь, незнакомец?

– В Пайлот-Ноб.

Он глубокомысленно кивнул.

– Вы не туда свернули.

– Я подумал, не сможете ли вы запрячь лошадь и вытащить меня обратно на дорогу? Задние колеса попали в кювет. Я заплачу.

– Садитесь, незнакомец, – проговорил хозяин, отодвигая стул от стола.

– Мы собираемся ужинать, и еды достаточно для троих. Присоединившись, вы окажете нам честь.

– Но машина, – напомнил я. – Я немного тороплюсь…

Он покачал головой.

– Нельзя. По крайней мере, не сегодня вечером. Лошади не в конюшне. Они где-то на пастбище. Вероятно, на холме. И никто не может заплатить мне достаточно, чтобы я отправился разыскивать их под дождем и среди гремучек.

– Но гремучие змеи, – растерянно и не очень кстати заметил я, – не вылезают по вечерам.

– Позвольте сказать вам, сынок, – отозвался он, – что о гремучках никто ничего не знает точно.

– Простите, забыл представиться, – сказал я, уже устав от его «незнакомцев» и «сынков». – Меня зовут Хортон Смит.

Женщина повернулась от плиты и всплеснула руками – в одной была зажата большая вилка.

– Смит! – взволнованно воскликнула она. – Так ведь мы тоже Смиты! Может, вы наш родственник?

– Нет, Мо,[2] – откликнулся мужчина. – Смитов множество. И если человека так зовут, это еще не означает, что он – наш родственник. Но, – добавил он, – по-моему, это счастливое совпадение, и оно может послужить поводом для выпивки.

Он выудил из-под стола галлонный кувшин, а с висевшей на стене за его спиной полки снял пару стаканов.

– Вы смахиваете на горожанина, – заметил он, – но я слышал, что и некоторые из горожан не дураки выпить. Разумеется, это не первоклассный виски, но зато первосортная кукурузная водка и с гарантией не отравит вас. Только первый глоток не делайте слишком большим – не то непременно поперхнетесь… Но после третьего можете уже ни о чем не беспокоиться – привыкнете. Точно. Говорю вам: в такую ночь нет ничего лучше, чем посидеть за кувшином самогона. Я купил его у старого Джо Хопкинса. Джо гонит его на острове, на реке.

Смит уже совсем было собрался налить, как вдруг с подозрением посмотрел на меня.

– Скажите-ка, а вы часом не налоговый инспектор?

– Нет, – ответил я, – не инспектор.

Он стал наливать.

– Никогда нельзя быть уверенным, – сказал он. – Они бродят повсюду, и распознать их никак нельзя. Раньше их можно было отличить за милю, но теперь они стали хитрее. Наряжаются так, что выглядят, словно всякий-любой.

Через стол он пододвинул мне один из стаканов.

– Мистер Смит, – проговорил он. – Мне очень жаль, что я ничем не могу вам помочь. По крайней мере, сейчас, в эту ночь, когда приближается буря. Утром я приведу лошадь и вытащу вашу машину.

– Но она стоит поперек дороги. Движение перекрыто.

– Это не должно беспокоить вас, мистер, – сказала женщина от плиты. – Эта дорога никуда не ведет. Поднимается к заброшенному дому и там кончается.

– Говорят, – добавил хозяин, – что в этом доме появляются привидения.

– Может, у вас есть телефон? Я мог бы позвонить…

– У нас нет телефона, – объявила женщина.

– Не могу взять в толк, – заметил мужчина, – к чему людям телефоны? Звонят все время. И люди звонят, чтобы обругать вас. Ни единой спокойной минуты.

– Телефон стоит денег, – добавила хозяйка.

– Вероятно, я смогу пройти вниз по дороге, – предположил я. – Там была ферма. И они…

Хозяин покачал головой.

– Берите стакан, – предложил он. – И начинайте. Если вы отправитесь туда, это может стоить вам жизни. Не хочу плохо говорить о соседях, но не следует разрешать держать у себя свору свирепых псов. Конечно, они сторожат и отгоняют всяких хищников, но я и гроша ломаного не дам за жизнь человека, который натолкнется на них в темноте.

Я взял стакан и попробовал. Водка оказалась довольно скверной, однако у меня внутри затеплился маленький огонек.

– Незачем никуда идти, – подытожила женщина. – Сейчас хлынет дождь.

Я отпил еще. На этот раз прошло гораздо лучше. Огонек разгорелся пожарче.

– Вы бы лучше сели, мистер Смит, – сказала женщина. – Сейчас я подам ужин. Достань тарелку и чашку, По.[3]

– Но я…

– Ну-ну, – прервал мужчина. – Вы ведь не откажетесь потрапезничать с нами? Старуха приготовила свиные щеки с зеленью, и это совсем неплохо. Никто в мире не готовит свиные щеки лучше нее, – хозяин задумчиво посмотрел на меня. – Держу пари, вы отродясь не пробовали настоящих свиных щек. Это не городская пища.

– Ошибаетесь, – возразил я. – Я едал их много лет назад.

Честно говоря, я проголодался, а свиные щеки – это звучало весьма заманчиво.

– Давайте, – поощрил хозяин, – приканчивайте свой стакан. Это проберет вас до кончиков пальцев.

Пока я приканчивал выпивку, он достал с полки тарелку и чашку, а из ящика стола – нож, вилку и ложку и поставил все это передо мной. Хозяйка водрузила на стол кастрюлю.

– Теперь придвигайтесь к своему прибору, мистер, – порекомендовала она. – А ты, По, вынь изо рта трубку. – И снова обратилась ко мне: – Очень плохо, что он никогда не снимает шляпы, даже спит в ней, но уж сидеть с ним за столом, когда он пытается есть, не вынимая трубки изо рта, я не стану ни за что.

Она тоже села.

– Накладывайте себе и приступайте. Еда нехитрая, но чистая, и ее достаточно. Надеюсь, вам понравится.

Приготовлено все было более чем удовлетворительно и к тому же в изрядном количестве, так что у меня создалось впечатление, будто они все время ждут кого-нибудь, кто неожиданно заявится к ужину.

Трапеза была в самом разгаре, когда пошел дождь – сплошные струи забарабанили по шаткому дому, производя такой шум, что при разговоре нам приходилось повышать голос.

– Нет ничего лучше, – проговорил хозяин, как только скорость, с которой он поглощал пищу, несколько поубавилась, – исключая, может быть, поссума.[4] Вот берете вы поссума, обкладываете его сладким картофелем – и ничто больше так гладко не проглатывается. У нас частенько бывали поссумы, но уже давным-давно мы ни одного не видели. Чтобы добыть поссума, надо иметь собаку, а с тех пор, как умер старый Причер, у меня сердца не хватает завести другую собаку. Я без памяти любил этого щенка и не могу заставить себя взять на его место другую собаку.