[126]

Do cats eat bats?

Do bats eat cats?[5]

[127]

Сильно печет солнце, застыв посреди ярко-синего неба. Мы собираемся на пустыре недалеко от моря. Найя Найя ждет нас, сидя на большом камне в самом центре пустыря. Первым приезжает Ямаха. Он паркует «опель» у въезда на пустырь. За ним появляются Леон и Луиза, Джин Шипучка на мопеде, Сурсум Корда пешком и последним — Аллигатор Баркс. На пустыре все раскалено и покрыто толстым слоем пыли. В нескольких шагах от нас растут деревья: два платана, пальма и, кажется, даже смоковница. Мы рассаживаемся куда придется: на какие-то обломки, на ржавые бидоны из-под солярки. Сидим и потихоньку стареем. Спешить нам некуда. Аллигатор Барксвсегда говорит, что стареть не так уж страшно, что это не имеет значения. Может быть, он говорит так, потому что сам уже старый. Действительно, с каждым днем у него прибавляется мелких морщинок, особенно на лице и на руках. Никто из нас не умеет считать дни. Ждем, когда наступит завтра, и так изо дня в день. Всегда есть дни, если ты живешь. Солнце всходит на востоке, медленно-медленно ползет по небу и заходит на западе. Оно живет не спеша, как мы на этом пустыре. Так мы и дышим здесь: тихонько набираем в легкие воздух — и выдыхаем его. Разве это что-нибудь значит? И так же неторопливо бьются наши сердца.

Джин Шипучка достает из сумочки зеркальце: ну-ка, насколько она уже постарела? Ей нравится каждый день находить у себя новую морщинку возле глаз или замечать, что какая-то складочка на лице стала глубже. Она передает зеркальце Ямахе, и тот смотрится в него со скучающим видом. Как он стареет — этого не знает никто. Мы уже много лет видим на его смуглой коже одни и те же отметины: вертикальную складку на лбу и две длинные морщины у рта. [128] Но мы никогда не говорим ни о старости, ни о других серьезных вещах в этом роде. Обмениваемся парой-тройкой шуток. Аллигатор пьет пиво из бутылки, которую принес с собой.

Позади нас — стройка. Должно быть, здесь будет очень высокий дом: посреди площадки стоит огромный подъемный кран с длиннющей стрелой.

Больше всего на свете нам хочется путешествовать. Быть то здесь, то там, то где-то далеко; поэтому старение для нас — тоже способ отправиться в путешествие: это почти неощутимое путешествие, которое совершается со скоростью самой медлительной улитки или, к примеру, актинии.

Воздушное пространство отделяет нас друг от друга, и в то же время мы — словно один человек. Как такое возможно? Мы все смотрим на Найю Найю. Она не двигается. Время от времени бросает на нас рассеянные взгляды, как будто бы нас здесь и нет вовсе. Она еще ни слова не сказала. Ожидая, когда она заговорит, Аллигатор Баркс закуривает сигарету. Делает затяжку и передает соседу. Найя Найя неподвижно сидит на камне посреди пустыря. Левой рукой швыряет мелкие камешки в ржавую консервную банку. Джин Шипучка опять смотрится в зеркальце, на этот раз чтобы подкрасить губы алой помадой. На пустыре так жарко и пыльно, что просто невозможно ни о чем думать. Минуты идут, мы ждем и молчим. Сурсум Корда открывает книгу и начинает читать.

Тут наконец Найя Найя поворачивается к нам. Ее чуть раскосые глаза блестят, она приглаживает ладонью прядь черных волос.

И начинает:

— Однажды, давным-давно, жил-был один моряк. Он жил на своей маленькой шхуне вместе с кумом, которого звали, кажется, Иона — ну, как того беднягу, помните, его еще кит проглотил. Но в этой сказке китов не будет. Тут все куда удивительнее. Ну вот... Ну так вот, жил этот моряк на своей шхуне с кумом по имени Иона. И уплыли они далеко-далеко от берегов родной Бретани, к острову Ньюфаундленд, чтобы наловить много сельди. А этот моряк был очень бедный и задолжал много денег, потому что его жена купила сразу две машинки — швейную и стиральную, а они стоят дорого. Этот моряк много плавал на своем веку и хорошо знал море. Но на этот раз, чтобы наловить много сельди, он не поплыл по знакомым дорогам. На море ведь есть дороги, [129] как и на суше, только их не видно. Вернее, не каждый может их увидеть. Ну вот, и старый моряк не поплыл по знакомым дорогам, а выбрал совсем новый для себя путь. И отправился он на юг...

Найя Найя на минуту умолкла, и Аллигатор Баркспротянул ей зажженную сигарету. Найя Найя рассказывает нам сказку, поэтому она имеет право выкурить целую.

— Ну так вот, шхуна старого моряка плыла себе и плыла долго-долго по незнакомому пути. Время от времени кум Иона говорил: «Вот здесь наверняка есть сельдь, давай остановимся». Но старый моряк хотел найти такое место, где было бы по-настоящему много сельди, не несколько тощих селедок, а много-много сельди. И шхуна все плыла и плыла к югу, потому что на юге водятся большие косяки сельди. Плыла она над разными городами — над городами дельфинов, и над городами акул, и над городами, где живут рыбы-пилы, и над селениями водорослей и медуз. Кум Иона никогда раньше не видел таких городов, поэтому ему было немножко страшно. Особенно он испугался города, где жили рыбы-пилы. «Послушай, кум, — говорил он старому моряку, — не к добру все эти рыбы-пилы носятся вокруг нас. А вдруг какой-нибудь из них взбредет в голову распилить нашу шхуну, что тогда с нами будет?» Но старый моряк и ухом не повел, будто не слышал. Попыхивал своей трубочкой и крепко держал штурвал. Дни шли за днями, шхуна плыла все дальше и дальше. Уже не попадалось на пути городов. Так далеко они заплыли, что море там было похоже на огромную пустыню, и не было ни рыб, ни птиц над водой, ничего. И дорог больше не было. Плыли они куда глаза глядят по бескрайней серо-голубой равнине, на которой огромные волны вздымались и катились в разные стороны, а иногда сталкивались, поднимая фонтаны брызг. В этом краю все время бушевали штормы. Высокие, как горы, валы обрушивались на шхуну...

— А как она называлась?

— Кто, шхуна?

— Да.

— О-о, у нее было самое обыкновенное имя, знаете, что- то вроде Мари-Жозеф или Пьер-Андре. Двойное имя. Ну вот, и каждую минуту шхуна могла перевернуться. Да еще в этом краю кишмя кишели огромные китовые акулы, время от времени какая-нибудь из них ударяла хвостом по борту, и старенькая шхуна трещала. Ой, как было страшно! И так [130] изо дня в день. Кум Иона совсем пал духом, тем более что сельди им больше не встречались. Он говорил старому моряку так: «Вот видишь, ты хотел непременно поставить на своем, а теперь мы, того и гляди, поплывем кверху килем и достанемся на обед акулам и ни одной сельди не поймаем». «Не каркай, — отвечал ему старый моряк. — Я уверен, на юге мы наловим столько сельди, что даже в наш трюм не поместится, А там — будь что будет!»

И вот на исходе шестого дня край высоких валов и китовых акул остался позади, и шхуна оказалась в тихом-тихом море. Ни волны, ни единой морщинки, только бескрайняя водная гладь и ни малейшего ветерка. Вокруг было тихо-тихо и так спокойно, однако кум Иона испугался еще больше. «Ну вот, что же теперь будет с нами, — всхлипывал он. — Так и будем дрейфовать в этом чертовом штиле и никогда не вернемся домой». Старому моряку уже изрядно надоел его кум, который только и знал, что хныкать да жаловаться. Пошли они дальше на веслах и шли еще много дней. Запасы еды у них были на исходе, а пресной воды оставалось совсем мало. Ели они теперь одни кукурузные хлопья. А море было все таким же тихим и гладким. Они уже приплыли в очень жаркие края, наверное, экватор был где-то близко. И вот в одно прекрасное утро, проснувшись с рассветом, старый моряк увидел на горизонте землю.

Найя Найя всегда делает паузу в самый захватывающий момент. Несколько секунд она молчит, глядя куда-то вдаль. А мы все с нетерпением ждем продолжения. Аллигатор Барксволнуется больше всех: он закуривает новую сигарету и пускает ее по кругу. С шоссе за пустырем доносится шум машин. Солнце припекает, и так сухо, что видно, как пляшут пылинки в его лучах.

— Это был остров, — говорит Найя Найя. — Издалека старый моряк и кум Иона хорошо его рассмотрели. Самый настоящий остров, с высоким холмом посередине и весь покрытый зеленью. Там росли зеленые-зеленые деревья, пальмы всех видов — в общем, это были джунгли. Шхуна медленно шла к острову. Кум Иона был очень рад. «Наконец-то, — говорил он, — сможем отдохнуть немного, а может быть, даже удастся выкупаться в чистой речке». Тут подул свежий ветер, и шхуна понеслась к острову на всех парусах. Когда она подплыла поближе, старый моряк и его кум увидели, что это был какой-то странный остров. У берега не было ни отмелей, ни рифов, ничего, что обычно видят моряки, когда [131] подплывают к островам. Только красно-коричневый глянцево блестящий склон полого спускался к самой воде. Морские волны лизали подножье склона, и не было никакой гавани, где бы можно было бросить якорь. Шхуна обошла остров кругом, и везде было то же самое: пологий склон до самой воды. Наконец старый моряк решил все же где-нибудь пристать к этому странному берегу. Когда друзья ступили на землю, земля эта оказалась теплой и упругой. Они пришвартовали шхуну к стволу кокосовой пальмы, которая росла на берегу, и отправились на разведку. Поднялись на холм, что возвышался посреди острова. Там были густые заросли, лианы, пальмы, огромные баобабы с густой листвой и каучуковые деревья. А в зарослях текли ручейки и стояли озерца с теплой водой. Друзья умылись и искупались и выпили воды столько, сколько смогли. Потом стали искать чего-нибудь поесть. На деревьях было множество фруктов — апельсины, грейпфруты, гуайявы, авокадо и еще какие-то мелкие красные плоды, названия которых они не знали, — тоже очень вкусные. Когда же они поднялись на вершину холма, то увидели, что остров почти круглый и весь такой же красно- коричневый и блестящий, как берег. И что еще любопытно — вся земля этого острова была теплая и упругая, как надувной матрац. И еще: сначала они этого не заметили, но земля все время ритмично вздымалась и опускалась. Когда старый моряк и кум его это поняли, они несказанно удивились. А кум Иона еще и испугался (он вообще был человеком боязливым, к тому же немного суеверным). «Ну вот, — заныл он, — этого нам только не хватало, землетрясение начинается. Наверняка у нас под ногами вулкан, сейчас будет извержение, и мы сваримся заживо в кипящей лаве!» «Да брось ты, — отвечал старый моряк, — вечно ты забиваешь себе голову всяким вздором». «Ну как же, — твердил кум, — я знаю, бывают такие острова, я в газетах читал».