Но если это так, если действительно задача эпохи состояла в переходе России от капитализма к социализму, и если соответственно было неизбежно кровопролитие Гражданской войны, то тогда, если быть логичным и последовательным, надо признать, что и Сталин, воплощавший в жизнь «заветы Ильича», тоже был на уровне задач уже своей эпохи.

Многие наши интеллектуалы, называющие себя «либералами», как будто «отключают» мораль в своей душе, когда речь идет об Октябре и последующей Гражданской войне. Но когда речь идет уже о последующих репрессиях Сталина, о репрессиях 30-х–40-х, то тут мораль «включается», и душа со всеми ее ресурсами работает на надрыве. Авторы же «концепции», о которой здесь идет речь, идут на полную и окончательную заморозку души. Они вообще отказываются не только от моральной оценки и «красного», и сталинского террора, но и моральной оценки всей российской истории. Иногда ленинцы-антисталинисты ссылаются на различия между террором Гражданской войны и террором эпохи индустриализации. Конечно, эти различия существуют. Необходимо признать, что «красный» террор, на который как-то отстраненно смотрели «шестидесятники», шел не столько от личных пороков вождей большевизма, сколько от их идейного фанатизма, от сумасшедшей веры в правоту Маркса о неизбежности коммунизма. На сталинском же терроре более выпукло выражена печать морального уродства его автора. Ленин и Троцкий все же стремились не привносить в свою расстрельную политику ничего личного и не использовать ее для сведения счетов со своими противниками и обидчиками. На фоне Ленина Сталин выглядит мстительным палачом, который получает удовольствие от своего права вершить суд над жизнью и смертью своих жертв.

Но все же моральный подход к истории не может работать с исключениями. Он или есть, или его нет. Невозможно всерьез бороться с брутальным патриотизмом, пока мы не восстановим целиком и без остатка моральный подход к отечественной истории. Все-таки главным идейным посылом рассматриваемой нами «концепции» является «красная правда», сохраняющееся в глубинах нашего национального сознания убеждение, что революция есть благо, что прочно все, что держится на крови и на силе.

Для России в идеологии сейчас нет более важной задачи, чем соединить в нашем национальном сознании государственнический подход с гуманистическим, патриотизм — с ценностями свободы и прав личности. Надо понимать, что ставшая у нас снова модной идея особой, альтернативной Западу цивилизации окажется в пустоте, как только мы скажем себе, что «красная правда» на самом деле была ложью, что на самом деле идеалы, во имя которых и Ленин, и Сталин убивали людей, были мифами.

Мы за последние 20 лет проделали уже громадную работу по декоммунизации России, покончили с «железным занавесом», с монополией КПСС на власть и истину, реабилитировали частный интерес и частную собственность, отказались от государственного атеизма, даже водрузили над Кремлем бело-сине-красный флаг — знамя Белой гвардии. Но мы не сделали самого главного, мы не отказались от марксистско-ленинских, советских стереотипов мышления. Мы так и не сказали себе, что все же мы — нормальная, полноценная, европейская нация, не сказали себе, что мы на самом деле можем жить, развиваться, решать задачи модернизации и без горы человеческих трупов, без слез и мук миллионов ни в чем не повинных людей. Ведь настоящий патриотизм должен питаться не пустыми идеалами, а верой в созидательные и творческие силы своего народа. Ведь «красный» патриотизм, который учит нас, что мы не можем решить задачи культурной революции, не уничтожая одновременно на корню образованные классы, что мы не можем поднять деревню, не уничтожая половины сельского населения, является абсурдом.

Вся эта «красная», брутальная трактовка истории России ХХ века не просто держится на абсурде, но позорна, выставляет нас всему миру на посмешище. Да, история не терпит сослагательного наклонения. Да, почва для победы Ленина была создана всей предшествующей историей царской России. Но ведь не составляет труда показать, что до трагедии 1917 года даже «ситцевая» Россия со всей ее отсталостью быстро развивалась и ускоренными темпами решала задачи индустриализации и культурной революции.

Конечно, России труднее расстаться с «красным» мифом, чем бывшим социалистическим странам Восточной Европы. Нам никто не навязывал «штурмовое продвижение к высотам социализма». У нас не было какого-либо массового сопротивления коммунистической системе и соответственно не было никакой серьезной антикоммунистической революции. Мы в массе не могли мыслить по-иному, чем мыслят авторы «концепции», ибо целых 70 лет, три поколения подряд, смотрели на нашу национальную историю через призму марксистского учения о классовой борьбе. В нашем национальном сознании до сих пор много мутного, много различного рода мессианских мифов худшего розлива. Мы до сих пор не научились ценить жизнь человеческую, мало проявляем интереса к моральным качествам личности. Выход на поверхность публичной политики откровенных неосталинистов, пытающихся «рационализировать» террор Сталина, — это неизбежная плата за ложь и непоследовательность нашей так называемой «антикоммунистической революции» 1991 года.

Конечно, проще и легче сказать себе, что мы особая цивилизация, что наш социализм был «уникальным», «нетривиальным» обществом, чем набраться мужества и увидеть страшную правду нашего ХХ века, увидеть пустоту и ложность идеалов, во имя которых наши вожди так щедро сорили людьми. Но у нас нет иного выхода. Или мы наконец-то оторвемся от своей «красной» пуповины, или мы навсегда останемся в нашем идейном балагане, где и генерал Деникин — герой, и чекист Яков Блюмкин, личный враг Сталина, — герой, и где сам Сталин, отдавший приказ расстрелять без суда и следствия того же Блюмкина, — тоже герой. Надо наконец осознать, что нация, которая не сумела договориться о базовых ценностях, которая игнорирует мораль и моральные оценки своей истории, вряд ли имеет будущее.

Александр ЦИПКО

27 октября 2008

http://www.vremya.ru/2008/199/13/215685.html