Листая досье, я вдруг поняла, что начинаю зевать и клевать носом. Буквы расплывались, ускользал смысл написанного. Морли Шайн вел досье крайне неряшливо, я чувствовала, что начинаю сердиться. Меня всегда раздражает, когда кто-нибудь относится к работе спустя рукава. От этого очень устаешь. Я оставила досье на своем столе и стала собираться домой. Через несколько минут я уже закрывала входную дверь дома Лонни Кингмана.

На стоянке была только моя машина. Я выехала на шоссе и, свернув направо, двинулась в город. На пересечении со Стейт-стрит я повернула налево. На улицах ярко освещенных жилых кварталов Санта Терезы не было ни души. Большинство домов здесь двухэтажные, с мощными фундаментами. Это урок землетрясений. Летом 1968 года серия подземных толчков колебалась от 2,5 до 5,2 по шкале Рихтера. От самых сильных толчков выплеснулась вода из плавательных бассейнов.

Когда я проезжала мимо бывшего своего пристанища, дома номер 903 по Стейт-стрит, что-то заныло в груди от воспоминаний. Наверное, мой уютный офис уже занят. Надо будет позвонить Вере – менеджеру "Калифорния фиделити", расспросить, что новенького у них со времени моего увольнения. Давно я с ней не виделась, с тех пор, как была на ее свадьбе с Нилом. Вместе с прежней работой я потеряла многих приятелей – Дарси Паско, Мэри Беллфлауэр. Раньше я даже не могла представить, что можно праздновать Рождество с кем-то другим, на новом месте.

Погрузившись в воспоминания, я едва не вылетела на красный свет у перекрестка шоссе Анаконда со 101-й дорогой. Пришлось ждать долгих четыре минуты, пока загорится зеленый свет. Я опять нажала на полный газ и, проехав перекресток, свернула направо на бульвар Кабана, который тянется вдоль побережья параллельно линии пляжей. Затем сделала еще один правый поворот и оказалась на Бэй-стрит. Еще налево – и я уже на своей улице – узенькой, с двух сторон обсаженной деревьями. Здесь были только частные дома и всего несколько кондоминиумов. За два дома до моего нашлось место для стоянки. Я заперла машину и по привычке огляделась внимательно по сторонам. Откровенно говоря, я люблю быть одна в такой поздний час, но осторожность никогда не помешает. Я нырнула во двор, придержав калитку, чтобы та не заскрипела.

На месте моей квартиры когда-то был гараж на одну машину. Но потом кто-то взорвал в гараже бомбу. Я не стала досадовать и выстроила на руинах дополнительную квартиру с солярием на крыше. Благодаря этому взрыву я получила дополнительную спальню с ванной комнатой. У крыльца горел свет: хозяин земельного участка, на котором стоит мой дом, никогда не забывает обо мне и не ложится спать, пока не проверит, что я вернулась домой целая и невредимая. Зовут его Генри Питтс.

Я заперла за собой входную дверь и принялась за обычный обход квартиры, проверяя двери и окна. Затем включила маленький черно-белый телевизор и принялась за уборку. Днем я занята, и мне не до уборки. Бывает так, что в магазин за продуктами я иду в два часа ночи, пылесос включаю в полночь. С тех пор как я живу одна, домашних дел стало меньше, но раз в три-четыре месяца настает время генеральной уборки – и тоже на несколько ночей. На этот раз был черед кухни. Я управилась довольно быстро и уже в час ночи легла спать.

Во вторник я поднялась в 6.00. Натянула спортивный костюм, на двойной узел завязала шкурки кроссовок. Почистила зубы, поплескала в лицо холодной водой и разлохматила волосы на голове. На утренних пробежках я никогда не выкладываюсь, но к концу всегда чувствую, что подзаправилась энергией. На бегу я стараюсь сосредоточиться и обдумать план действий на предстоящий день, а также проанализировать события последнего времени. Значит, так... я распустилась, недостаточно сплю, ем черт знает что. Пора приходить в норму.

Пробежавшись, я приняла душ и оделась. Съела хлопья с простоквашей и отправилась в свой офис.

На работе я остановилась у стола Иды Руфь – секретарши Лонни. Ида всегда полна впечатлений после выходных, которые она проводит в конных или пеших походах или лазая по горам. Ей тридцать пять, она незамужем и сидит на вегетарианской диете. Никогда не пользуется косметикой, волосы у нее добела выгорели на солнце, а загар изумительно лег на лицо. Она умеет со вкусом одеваться, но лучше всего ее можно представить в шортах, кроссовках или альпинистских ботинках. Ида сразу предупредила меня:

– Лонни собирается в суд через десять минут. Если хочешь его застать – поторопись.

– Спасибо. Иду к нему немедленно.

Лонни был весь в делах. Он закатал рукава рубашки, галстук сбился на сторону, растрепанные волосы стояли дыбом. За его спиной в окне виднелись ярко-синее небо и приморский пейзаж. Боссу предстоял великий день.

– Дела идут? – спросил он.

– Да. Я просмотрела почти все досье. Как ты и предупреждал, там все свалено в одну кучу.

– Да, Морли никогда не отличался педантичностью.

– Конечно, у женщин это получается гораздо лучше, – сухо заметила я.

Лонни усмехнулся, не отрывая взгляда от своих бумаг.

– Нам надо обсудить твой гонорар. Сколько, ты обычно берешь в час?

– А сколько получал Морли?

– Обычно – пятьдесят, – неохотно признался Лонни.

Он наклонился, чтобы достать из ящика какие-то документы, и не видел выражения моего лица. Морли получал пятьдесят? Никогда не поверю. Одно из двух – или мужчины Бог знает что о себе возомнили, или женщины совсем поглупели. Мой стандартный гонорар всегда был тридцать долларов в час плюс расходы на бензин. Значит, все время я недополучала половину положенных мне денег!

– Ладно, прибавь к пятидесяти еще пять и забудь про бензин.

– Договорились, – просто ответил он.

– Какие будут указания?

– Решай все сама. Даю тебе карт-бланш.

– Ты серьезно?

– Конечно. Делай, что сочтешь нужным. Только не вляпайся в какую-нибудь историю. – Он говорил это уже одеваясь, чтобы уходить: – Адвокату Барни только это и нужно. Он спит и видит, как поймает нас на нарушении закона. Так что будь осторожна.

– Это будет нелегко.

– Зато нас не попросят из суда, что самое главное.

Он посмотрел на часы, схватил с вешалки пальто, поправил галстук и захлопнул свой кейс. Он был почти у двери, когда я спросила его:

– Лонни, подожди. Так с чего ты посоветуешь мне начать?

– Найди мне свидетеля, который видел этого парня на месте преступления, – улыбнулся он, закрывая за собой дверь.

– Ничего себе! – присвистнула я в опустевшей комнате.

Придя к себе, я перелопатила еще пять фунтов неудобоваримой информации. Может, уговорить Иду Руфь, чтобы она помогла разобраться с этими проклятыми досье? Вторая коробка была еще хуже, чем первая. Надо заехать в дом Морли Шайна и проверить, не осталось ли там документов. Но перед этим нужно сделать несколько звонков. Я уже знала, с нем надо встретиться, и решила заранее назначить свидания с этими людьми. Первая в списке Симона, сестра Изабеллы; договорились, что я подъеду к ней в полдень. Короткий разговор с некоей Иоландой Вейдман, женой бывшего патрона Изабеллы – оказывается, он будет занят до трех часов, я предупредила, что приеду после этого времени. Третий звонок предназначался Ре Парсонс, самой близкой подруге Изабеллы. Ее не было дома, я оставила сообщение на автоответчике, указав свой номер телефона и пообещав перезвонить.

Поскольку полицейский участок находился всего в одном квартале от моего офиса, я решила нанести визит лейтенанту Долану из отдела по расследованию убийств. Мне не повезло: он слег с гриппом и его замещала сержант Кордеро. Я приметила в углу еще одного знакомого – лейтенанта Бейкера. Вероятно, он беседовал с подозреваемым – мрачного вида молодым человеком лет двадцати, не проявляющим склонности к общению. Хотя я знала Бейкера лучше, чем Кордеро, но решила судьбу не испытывать. Чего доброго, он начнет разговор обо мне и Джонатане Робе из отдела по поиску пропавших. С Джонатаном я не виделась шесть или восемь месяцев и не собиралась возвращаться к этой теме.