– Я был его первым оруженосцем, а когда стал рыцарем, он предложил мне кастелянство в Лингфилде, потому что старый кастелян к тому времени умер.

– Старый сэр Эймер? Печально. Я не знала об этом, – вздохнула Джоанна. – Мой брат редко мне пишет. О! Я вовсе не хотела сказать, что мне печально оттого, что вы стали владельцем Лингфилда! Я...

Сэр Годфри заметил ее смущение и пришел ей на выручку:

– Я так и подумал, мадемуазель. Может, мы поищем место, где бы нам присесть? – спросил он, когда вдруг обнаружил, что они стоят посреди потока разряженных дам и кавалеров, вливающегося в большую залу.

Он предложил ей руку, и Джоанна воспользовалась возможностью повнимательнее рассмотреть его. Она осталась довольна его темно-синей туникой из хорошей шерсти, недешевой и не дорогой, а именно такой, какая должна быть на рыцаре в его положении и к тому же не собирающемся на битву.

Стоя возле стола со всеми остальными приглашенными на обед, они смотрели, как королевская чета шествует к своим местам и усаживается за стол на возвышении.

– Вы служите фрейлиной принцессы Элеоноры? – спросил ее сэр Годфри после того, как были сказаны все комплименты. Когда она кивнула, он спросил, нравится ли ей быть фрейлиной.

– Чаще всего да. Она славная девочка, хотя не забывает о том, что ее братья больны и, возможно, ей придется унаследовать трон; после того как ее царственные родители возвратились из похода, она немножко избаловалась, но ведь это вполне естественно, правда?

– А она не возражает против вашего замужества?

– Наверно, она будет скучать по мне, ответила Джоанна, радуясь, что он интересуется ее жизнью. – Я тоже буду по ней скучать. Однако она знает, что король мой опекун и рано или поздно все равно подыщет мне мужа, если этого не сделает мой брат.

– Вероятно, вы бы не возражали когда-нибудь вернуться ко двору? – продолжал расспрашивать ее сэр Годфри. – Не всегда же мне быть кастеляном в Лингфилде.

Прежде чем Джоанна успела что-то сказать, он указал ей на краснолицую даму, сидевшую почти рядом с ними.

– О, это леди Аделаида. Страшная, правда? А вы бы видели ее мужа! Он тощий, как лезвие меча.

Он вопросительно поднял брови, и Джоанна хихикнула.

– Наследница огромного состояния в Дорсете, – заговорщицки шепнула она.

От ее слов он поперхнулся, потому что как раз в это время пил из их общей чаши, и кашлянул пару раз, красиво прикрывал рот белоснежной салфеткой. После чего он тоже засмеялся.

– Мне нравится, когда у дамы есть чувство юмора.

Когда он смеялся, глаза у него превращались в узенькие щелочки.

Вскоре она нашла общество сэра Годфри приятным, потому что ей не надо было постоянно защищаться от него, как от Ричарда Кингслира. Ему нравилось, что его окружают знатные люди, но они не внушали ему благоговейного страха. Задавая вполне разумные вопросы об окружении короля Эдуарда, он не забывал подложить Джоанне кусочки повкуснее и наполнить опустевшую чашу.

Они болтали, забыв об остальных гостях, и обед не показался Джоанне скучным. Она расспрашивала Годфри о своем брате и внимательно слушала, какие изменения Вильям собирался внести в большую залу Хокингемского замка и какие планы строил насчет женитьбы на дочери барона Букингемширского.

Она была единственной наследницей отца, и ее приданое должно было ощутимо увеличить состояние брата.

Джоанна радовалась за него. Хотя Хокингем процветает, деньги никогда не лишние, да и титул барона только украсит Вильяма. Она уже мечтала о том, что будет часто с ним видеться, став женой его вассала, и о том, что наконец-то опять побывает в Хокингеме, и о том, что обязательно подружится с его женой, и они будут вести один большой дом и вместе растить детей.

Джоанна поняла, что внутренне готова дать согласие сэру Годфри. Он был мил с нею, и, глядя на его ангельское лицо, она уверяла себя, что скоро они полюбят друг друга. Хорошо бы их дети были все белокурые и синеглазые.

Однако прежде чем дать согласие, она должна оговорить свое паломничество. Только узнав правду об Алисии, ту правду, которую скрывает от нее дьявол Ричард Кингслир, она может жить в мире с собой.

– Сколько же сердец вы разобьете, когда объявите о нашей помолвке? – неожиданно спросил сэр Годфри, игриво подмигнув ей, и она поняла, что ему известен ее ответ. «Когда», а не «если». Однако Джоанна не обиделась. Многие мужья и жены умеют разговаривать друг с другом без слов. Что ж, это добрый знак, если он так быстро научился понимать ее.

– Ни одного, милорд, – ласково улыбнулась ему Джоанна.

– Тогда кто же этот загорелый рыцарь, который не сводит с нас глаз?

Еще не посмотрев в ту сторону, куда показывал ей сэр Годфри, она уже знала, что это Ричард Кингслир. И она не ошиблась. Надо же, заболтавшись с неожиданным претендентом на ее руку, она и думать о нем забыла!

Джоанна вскинула подбородок и, злорадствуя в душе, вновь обернулась к своему будущему красавцу жениху. «Прекрасно! Пусть «Дьявол Акры» недумает, чтозавладел мной!»

– Это Ричард Кингслир, – сказала она, беспечно пожав плечами. – Барон только что возвратился из Святой земли. Его милость приняла его как героя. В Акре или где-то там он спас жизнь нашему королю.

Однако сэра Годфри не удовлетворил ее ответ.

– Почему он смотрит на вас, как на конфету, которую вдруг вырвали у него из рук? – настаивал он, и глаза стали у него ледяными.

Джоанна тяжело вздохнула.

– Он был возлюбленным моей сестры Алисии, – сказала она, потупившись. Вильям, наверное, не поставил его в известность об этой позорной истории, потому что сам в тот год был в Нормандии. – Он ее соблазнил, и она забеременела. А потом умерла в преждевременных родах. Ребенок тоже умер.

– А теперь он решил взяться за вас? – нахмурился сэр Годфри. – Не слишком ли?

Для Джоанны было важно, чтобы сэр Годфри не принял ее за одну из придворных красоток, щедро раздающих свои милости.

– Вы видите царапину у него на щеке, милорд? Это след от моего хлыста. Я объяснила ему, что не стоит играть со мной.

Внутренне она содрогнулась от столь очевидной неправды, ведь она ударила его хлыстом за то, что он остановил ее коня, а не за то, что обнял ее.

– Хорошо, – сказал Годфри. – Должен поставить вас в известность, мадемуазель, что дорожу тем, что принадлежит мне. Если он в будущем захочет посмотреть на вас без должного почтения, придется мне проткнуть его мечом.

– Не беспокойтесь, милорд. Уверяю вас, он все понял.

Господи, этого еще не хватало! А вдруг Ричард расскажет ему, как они целовались! Пусть только Годфри поверит мне один разочек, а уж я не допущу, чтоб этот странный человек во второй раз околдовал меня!

Очевидно, ее молитвы были услышаны, потому что Годфри, еще раз хмуро взглянув на Ричарда, вновь занялся едой и куда более приятной беседой.

Ричард в самом деле весь кипел от ревнивой ярости, глядя на белокурого рыцаря, сидевшего рядом с Джоанной и улыбавшегося ей. Он обратил внимание, что, после того как она подняла на него глаза в ответ на какое-то замечание незнакомца, они некоторое время не улыбались и говорили о чем-то, вероятно, важном для них. Потом Джоанна опять развеселилась, но в его сторону не посмотрела ни разу.

Он повернулся к леди Габриэле, которая сама подошла к нему и предложила себя в пару, на что он учтиво согласился, раздумывая про себя, не собирается ли она задать ему взбучку за вчерашнее. Однако она вела себя с ним как ни в чем не бывало.

– Кто этот белокурый кавалер рядом с леди Джоанной? – спросил он, стараясь не выдать себя голосом. Тем не менее леди Габриэла услышала, что хотела, и незаметно улыбнулась. «Очень хорошо, юноша. Ревность иногда ох как полезна, особенно поначалу».

– Ах, леди Джоанна сама не своя... Это сэр Годфри Лингфилд. Он приехал просить ее руки, и, похоже, она ему не откажет, а вы как думаете? – простодушно спросила она, словно не видела вчера, как Ричард целовал Джоанну.