Это не та битва, в которой они могут выиграть. Если они попытаются бороться, то все умрут. Если они продолжат пытаться сражаться, вся команда погибнет. Это не его собственное нежелание умирать. Он меньше боялся своей смерти, чем смерти своих товарищей. Он не хотел, чтобы другие умерли здесь. Он отказывался позволять им здесь умереть.

— В сторожевую башню! Отступаем, сейчас же! — снова сказал он.Но смогут ли они успешно отступить?

Длинный вопрос, короткий ответ — да, они смогли.

Харухиро помнил, как скинул свой горящий плащ, бросив его в ближайшего орка, поднял Юме на ноги и заставил ее бежать. После этого, он настолько сосредоточился на побеге, что все события были как в тумане, и он не помнил их четко.

В конечном счете, они проскользнули на одну из лестниц, ведущих к сторожевой башне. Другая группа пряталась там, не намереваясь вступать в бой на первом этаже. Харухиро не помнил, как они поменяли место или выгнали группу, но вот здесь остановилась команда Харухиро, чтобы передохнуть.

Мэри вылечила серьезно раненную Юме и теперь работала над Могзо. Его доспех и шлем не изменились, но он принял на себя огненный залп орка-шамана, и теперь сильно обгорел. Он в порядке? Харухиро так не думал.

— Спасибо, Могзо, — Юме села рядом с Воином. — Если бы ты не пришел, Юме бы убили.

— О, э-э… — Могзо колебался. — Мы друзья, верно? Мы присматриваем друг за другом.

— Да, — ответила Юме.- Ты прав.

Ранта нетипично тихо сидел на лестнице, упираясь коленями к груди. Ни Мэри, ни Шихору не сказали ни слова. Даже Харухиро не хотел говорить. Черт. Тишина была удушающей. Чудо, что все остались в живых. Если бы кто-нибудь совершил одну ошибку — нет. Они уже совершили кучу ошибок. Дело даже не в том, чтобы облажаться или сделать все идеально, в конце концов, все дошло до слепой удачи.

Если бы им не повезло, один из них умер бы. И если бы одного человека прикончили, тогда второй или третий последовали бы за ним, и тогда вся команды исчезла бы в мгновение ока. Это чистая удача; лишь фортуна их спасла.

Было ли отступление правильным решением? Если бы одного из них прикончили, пока они убегали, тогда большинство из них, если не вся команда, последовали бы за ним. Единственная причина, по которой этого не произошло — их удача. Харухиро рад, что это сработало, но он также знал, что это не было блестящим решением, которое он принял в нужный момент. Им просто повезло.

— Что теперь? — прошептал Ранта.

Хороший вопрос, подумал Харухиро. Что им теперь делать? Возвращение назад даже не рассматривалось. Их меньше; это не тот бой, в котором они могут выиграть. Если даже команда Ренджи боролась изо всех сил, тогда для них это невозможно. Наверняка борьба неравная — команда Ренджи выглядела так, что рано или поздно ее победят. Может, они уже мертвы.

Харухиро посмотрел наверх. Когда он увидел взгляды своих товарищей, сосредоточенные на нем, только тогда он понял, что его глаза были приклеены к полу все это время. Почему все смотрят на него? А, да… потому что он лидер. Все ожидают от него инструкций, решения. Что им теперь делать?

Не смотря на то, что они безмолвно задавали ему этот вопрос, он не знал. Он не мог принять решение, и он хотел, чтобы они перестали пытаться спихнуть ответственность на него. У него нет качеств, чтобы быть лидером. Ответственность — слишком тяжелое бремя для него. Я не могу. Я не могу. Слишком много смертей. Все мертвы, и он боялся. Хватит. Прекратите уже. Он боялся, что его друзья тоже умрут.

Она уже мертва. Чоко. И товарищи Харухиро тоже последуют за ней. Даже команда Ренджи умрет. Все умрут, прямо как Чоко. Он хотел сказать остальным, «Все, с меня хватит. Я не могу принять решение, поэтому хватит смотреть на меня». Он больше не хотел быть лидером. Он не мог им быть; он понятия не имел, что делать. Он хотел сказать остальным делать все, что они хотят. Черт возьми, просто делайте, что хотите. Не смотрите на меня в поисках ответа и не ожидайте от меня ничего. Он не мог взять на себя бремя, он не мог вести.

Давайте просто все умрем. Ситуация безнадежная, и тут ничего не остается, кроме как умереть. Таково его решение, и если у кого-то проблемы с этим, тогда пусть станет лидером вместо него. Они могут придумать что-то другое. Они могут сказать ему, что делать дальше.

Но он держал все это в себе. Он ни за что не мог сказать что-то подобное вслух, потому что если бы он так сделал, их группа бы развалилась. Он мог представить, что это происходит у него на глазах. Он должен сдержать себя ради них. Нет, это не так. Он бы соврал, если бы сказал, что он делает это для других.

В конце концов, это ради себя. Даже в такой отчаянной ситуации Харухиро хотел не терять лицо, хотел вести себя круто. Он не хотел разочаровывать товарищей. Может он и не великий лидер, и может быть он никогда не станет таким, но он не хотел, чтобы другие видели его полнейшим ничтожеством. Не важно, как все закончится, Харухиро хотел быть частью этой команды до самого конца.

Когда это действительно имело значение, таким человеком он становился? Он не Манато, но это? Нет, это слишком жалко. Есть предел его ничтожности. Если бы он действительно сказал то, что у него на уме, это не что иное, как стать совсем некрутым.

— Я собираюсь разведать ситуацию, — вместо этого объявил он. — Оставайтесь здесь.

На данный момент все расположились наверху лестницы. Даже отсюда они могли слышать звуки битвы, но никто не знал, что там действительно происходит. Никто и не хотел знать. Вот почему они прятались здесь. Вот почему никто не хотел покидать это место, пришел к выводу Харухиро. Но лучше делать что-то, чем терпеть жадные взгляды остальных, требующих ответа. Может быть это слишком сурово, называть их «жадными», но, по крайней мере, так чувствовалось. Их взгляды пугали. Он спустился по лестнице, достиг первого этажа и высунул голову.

— Ренджи… — прошептал он сквозь зубы.

Команда Ренджи все еще упорно сражалась. Рон и Чиби были покрыты кровью, пытаясь защитить Сассу и Адачи от натиска орка. Ренджи все еще героически сражался с Зораном один на один. Зоран, кажется, цел и невредим, в то время как Ренджи покрыт кучей ран, что Харухиро не знал, как описать их. Тем не менее, Ренджи все еще стоял на ногах, уклоняясь от атак Зорана и двигаясь без остановок. Ренджи эпичен. По-другому никак это не описать.

Тут было пять или шесть других запасников, все еще сражающихся в бою, но орки вряд ли от этого страдали. Как ситуация стала такой плохой?

Все должны были спуститься с крыши на первый этаж через лестницу, и затем рассредоточились для поисков в сторожевых башнях. Зорана тогда не было. Хранитель и его подручные прятались где-то? На первом этаже есть другие комнаты, кроме проходов в сторожевые башни, но их осмотрели и зачистили. Тогда Зорана не было на первом этаже. Может, тут скрыт подуровень? Зоран спрятался там, ждал и подгадал время, пока запасники не разбегутся по башням, затем вылез. В любом случае, Харухиро предполагал что-то такое.

Личная стража Зорана состояла из двадцати орков, включая трех шаманов. Они — элита, примерно в два-три раза сильнее обычного орка. Команда Ренджи состояла из пяти членов, тут были еще шесть — уже пять, других запасников, и шестеро из группы Харухиро. Орков не только больше, но также их боевые способности наверняка превосходят их. Вот что называется безнадежной ситуацией?

Сначала погибнет группа тех запасников. Потом орки уничтожат одного или двух членов команды Ренджи, и бой будет безнадежно проигран. Хотя, что можно сказать о текущей ситуации?

По численности, шестнадцать человек — это не вся их сила. Кадзико и ее Вайлд Энжелс все еще ищут в одной из башен. Их восемнадцать; по крайней мере, пятнадцать, если вдруг они потеряли кого-нибудь. Сама Кадзико — сильный боец. Если они вступят в бой, ситуация мгновенно изменится. Что насчет Бри? Он сказал, что собирается проверить ситуацию у главных врат. Стратегия призывала запасников отвлекать внимание, пока основные войска прорываются через главные врата и берут крепость. Может быть, это заняло у них чуть больше времени, но основные войска рано или поздно придут. Скорее всего. Когда войска придут, перевес в бою наверняка будет на их стороне.