– Рад с вами познакомиться.

Миллер сидел на скамейке, не вынимая рук из карманов.

– Не испытываю взаимного чувства.

– Не советую говорить подобные вещи, – злобно проронил Карвер, намереваясь броситься на Миллера. Лазар свистнул, оба далматинца помчались на зов и остановились около хозяина, напрягшись всем телом и вытянув морды в сторону Карвера. Из их глоток раздавалось грозное рычание.

Карвер нерешительно остановился, а Миллер рассмеялся.

– Дорогой мой, эта порода собак служила в восемнадцатом веке для защиты от грабителей и охраны в пути почтовых карет.

В глазах Карвера сверкнули злобные огоньки, а Вернон тихо рассмеялся.

– Неплохо, неплохо. Каждый день учит нас чему-то новому, – с издевкой заметил он Карверу и, не добавив больше ни слова, отвернулся и пошел обратно к своему «роллс-ройсу».

Карвер и Страттон поспешили за ним. Лазар нагнулся и почесал собак за ушами.

– Боюсь, от этих парней так просто не отделаться, Чак, – вполголоса заметил Миллер.

– С ними я справлюсь.

Миллер покачал головой:

– Лучше доверьте это мне. Считайте, что я дал вам не просто добрый совет, а приказ.

Он рассмеялся и встал.

– Мне пора бежать.

Лазар тоже встал и достал из нагрудного кармана маленькую карточку в золотой рамке.

– Хоть это и против правил, но все-таки возьмите членскую карточку моего клуба. Зайдите как-нибудь к нам. Я очень долго не слышал вашей игры на рояле.

– Ну что же, пожалуй зайду, – Миллер повернулся и пошел через лужайку.

Когда «ролс-ройс» аккуратно влился в поток машин, Макс Вернон нагнулся вперед и, отодвинув защитное стекло, спросил:

– Вы знаете этого Миллера? Что о нем известно?

– Никогда о нем не слышал, – ответил водитель.

– Тогда пора начать им интересоваться. Я хочу знать о нем все абсолютно все!

– Особые причины? – спросил Карвер.

– Ничего особенного. Единственный знакомый мне служащий уголовной полиции, который мог себе позволить шить костюмы на заказ, сидит за взятки.

Карвер вытаращил глаза. Вернон снова задвинул стекло и откинулся на мягком сиденье. С тонкой улыбкой на губах он достал и закурил сигарету.

Генри Вайд был жирным и толстым. Вдобавок он был почти лыс. У него был двойной подбородок и роговые очки. В целом он производил впечатление процветающего букмекера.

Однако он не был букмекером. Он возглавлял отдел криминальных экспертиз и занимал должность инспектора. Глядя на его широкую улыбку, нельзя было предположить, какой острый ум скрывается за внешним добродушием и приветливостью.

Когда Миллер вошел в кабинет, примыкавший к лаборатории, Вайд заполнял формуляр, сидя за письменным столом. Он повернулся к двери и приветливо улыбнулся.

– Привет, Ник. Я так и думал, что рано или поздно вы здесь у меня появитесь.

– Нашлось что-то интересное?

– К сожалению, маловато. Идите сюда, я вам кое-что покажу.

Миллер прошел следом в лабораторию и приветствовал лаборантов, склонившихся над столами. Одежда утонувшей девушки была заботливо сложена у окна. Вайд начал подробный отчет о каждой вещи.

– Чулки изготовлены известной фирмой и продаются во многих магазинах. Белье куплено в универмаге «Марк и Спенсер».

– А платье?

– Достаточно дорогое, но пошито на крупной фирме, поставляющей изделия во все английские магазины. У фирмы закупают продукцию десятки мелких торговых точек и универмагов. Но нам удалось сделать небезынтересное открытие. Под этикеткой фирмы был ещё ярлык с фамилией владельца, или другим каким-то знаком, но он оторван.

Взяв платье в руки, он показал пинцетом на следы разрыва.

– Да, я тоже это заметил, – кивнул Миллер…

– Я попытался сравнить крошечный клочок оторванного ярлычка с нитками различных видов белья. Оказалось, что это изделие фирмы «Кэш». Вы наверняка встречали подобные этикетки. Такие беленькие, на которых красным шелком вышито имя владельца. Многие покупают такие ярлыки – метки для своих детей, отдавая их в интернат либо отпуская в общежития при институтах.

– Да, конечно, – согласился Миллер. – Я их видел у своей свояченицы. Они пришиты к каждой вещи обоих её сынишек. Это все, что вы нашли?

– Нет, есть ещё кое-что. Мы исследовали её ногти, то есть, точнее, то, что осталось под ногтями. И нашли следы масляной краски. На платье тоже обнаружены следы той же краски.

– Так она была художницей? – предположил Миллер.

– Наверняка сказать трудно. В наше время многие рисуют для развлечения. – Сказав это, Генри Вайд рассмеялся и угостил Миллера дружеским тумаком. – Вам не следовало служить в полиции, дружище. Вы слишком серьезно относитесь к жизни.

Грант все ещё не вставал из-за стола, когда Миллер снова заглянул к нему.

– Найдется у вас для меня минутка?

– Входите, – Грант откинулся в кресле и закурил. – Как идут дела?

– Очень медленно. Но я пришел поговорить о другом. Знаете ли вы человека по фамилии Вернон?

– Макс Вернон, приезжий из Лондона, скупивший у Фолкнера все казино и тотализатор? – Грант пожал плечами. – Я почти ничего о нем не знаю. Мне его представили на благотворительном обеде. По-видимому, он получил отличное воспитание.

– Точно, вплоть до итонского галстука, – при этих словах Миллеру захотелось громко расхохотаться. – Он пытается давить на Лазара.

– Неужели? – поразился Грант.

– К сожалению, это истинная правда, – продолжал Миллер.

– Мы с Лазаром сидели на скамеечке в сквере напротив его клуба, и тут появился Вернон в сопровождении двух телохранителей по имени Карвер и Страттон. Можете мне поверить, они не настроены были шутить. Вернону хочется войти в долю в клубе «Беркли». Естественно, он готов хорошо заплатить, и не потерпит никаких нарушений закона, но если Лазар не согласится, ему не перепадет ничего.

Грант совершенно преобразился и энергично нажал кнопку телефона.

– Немедленно свяжитесь с управлением уголовной полиции Лондона. Мне необходима исчерпывающая информация о некоем Максе Верноне и двух работающих на него мужчинах – Карвере и Страттоне. Как можно быстрее.

Закончив, он снова обратился к Миллеру.

– Что произошло потом?

– Да, собственно, ничего особенного. Вернон не сказал ничего компрометирующего. На первый взгляд, он просто хочет заключить с Лазаром вполне легальное деловое соглашение.

– А он знал, кто вы такой?

– Нет. Лазар меня ему представил.

Грант встал и подошел к окну.

– Эта история мне совсем не нравится.

– Но передо мной открылись новые перспективы, – заявил Миллер. – Я задаю себе вопрос, не присвоил ли себе Вернон заодно и созданную Фолкнером сеть девушек по вызову – «Кэл-гел-ринг».

– Да, завидная перспектива, – вздохнул Грант. – Беда никогда не приходит одна. Зайдите ко мне сегодня около трех, если удастся. До трех должен прийти ответ из Лондона.

Вернувшись в свой кабинет, Миллер застал там молодого сотрудника.

– Сержант, пока вы были у шефа, я принял для вас сообщение.

– От кого?

– От Джека Брэди. Он сказал, что звонит из католической церкви Уолтхемгейт. И спрашивает, сможете ли вы добраться туда как можно скорее.

– Ясно, – сказал Миллер. – Что еще?

– Да, он просил сообщить, что напал на след девушки.

В маленькой церкви царил полумрак. Свечи горели только у алтаря. Казалось, статуя Богоматери в боковом приделе слегка колышется. Ник Миллер в непривычной обстановке чувствовал себя скованно.

Он стоял и ждал, пока Джек Брэди молился, преклонив колена.

Перед алтарем, погруженный в молитву, стоял на коленях человек, с которым они собирались поговорить. Через несколько минут он встал и подошел к ним. Миллер заметил, что он очень стар. Седые волосы на свету отливали серебром. Брэди представил их друг другу.

– Пастор Райян, сержант Ник Миллер.

Старик с улыбкой пожал руку Миллеру. Рукопожатие оказалось, против ожидания, очень крепким.