— Э-э-э… Наверное, — на всякий случай согласился тот. лысого Котя видел впервые в жизни.

— Ну конечно же! — обрадовался незнакомец. Было видно: человек хватил лишку и ощущает теперь к окружающему миру полное благорасположение. — Теперь вам не придется, понимаете ли, снова ехать к нам… Константин Петрович, к сожалению, обрадовать вас я ничем не могу, не мо-гу! Нет у нас никаких, понимаете ли, сведений о Вилене Ивановиче Чижикове. Я проверил. Никаких записей о том, что он посещал КНР после восстановления отношений. Вот и все, что я могу вам сообщить по существу вопроса.

— Спасибо, — обалдело кивнул Котя. — А вы… — начал он было, но рядом грянула музыка, и лысый не услышал его обращения.

— Ну все, все, Константин Петрович! Мне, понимаете ли, пора, меня люди ждут. Но если что, вы смело обращайтесь, да! И лысый поспешил к своей компании.

— Еще бы кто мне объяснил, что это было… — в полном недоумении пробормотал Чижиков.

— Ты что — Константин Петрович, да? — поинтересовался Дюша. — Я не знал. Все Костя да Костя… А этого типа я в посольстве видел.

— В посольстве? — напряженно спросил Борн.

— Ну да, — подтвердил Громов. — Слышь, брат, а Вилен Иванович Чижиков — что, родственник твой? Ты же вроде как сирота.

— Так моего деда звали, — объяснил Котя. — Покойного.

* * *

Такси они поймали быстро. Чижиков готовился к долгому ожиданию, напрасному размахиванию руками, торгу и тому подобным штукам, привычным для обитателей России, однако китайская действительность его приятно удивила: такси на улице оказалось полно, машина попалась новая — японская и с кондиционером, водитель ни словом не обмолвился о стоимости поездки, но сразу дисциплинированно включил счетчик. «Это еще что, брат, — веселясь Котиному недоумению, заметил Громов. — Сейчас пекинские таксисты подыспортились и могут запросто проехать мимо, а пару лет назад стоило только руку поднять — и машины разворачивались с другой стороны улицы, наплевав на правила движения». — «А тут есть правила движения? — ехидно поинтересовался Борн. — лично я ничего подобного не заметил». — «Ну как же: вон, светофор висит!» — ткнул пальцем Дюша. однако, предприняв поездку на такси от Хоухая до загадочного «ресторана на канале», Котя был склонен согласиться с Борном: возможно, правила движения в Китае и были, но в глаза не бросались. То есть машины ездили, как и положено, в отведенных для этого местах, по дорогам, а вот велосипеды и разные мотороллеры со скутерами шныряли, где им нравилось, постоянно друг друга подрезая и создавая неизбежные, казалось бы, аварийные ситуации. Пешеходы тоже шлялись где попало и то и дело норовили броситься под колеса. Тем не менее в последний момент все успевали затормозить, вильнуть в сторону, остановиться — и при этом сохраняли олимпийское спокойствие: никто не ругался и не возмущался. Машины ехали медленно, велосипедисты крутили педали меланхолично, пешеходы вышагивали не спеша — создавалось безусловно обманчивое впечатление, что никто ни на кого не обращает внимания. А ведь поди ж ты: там, где в Питере было бы уже десятка три аварий, здесь все расходились миром и безо всякого ущерба для людей и средств передвижения!

Из последних Чижикову особенно глянулись железные коробки с моторной тягой и на трех колесах: тамошние водилы среди местных явно слыли безбашенными лихачами, и вполне заслуженно, поскольку про правила дорожного движения и слыхом не слыхивали, да и сдались им эти правила! Железнокоробочники могли неожиданно для всех свернуть и устремиться поперек дороги или даже вообще помчаться навстречу транспортному потоку. Громов подтвердил Котину догадку: «Эти совершенно отмороженные! После автобусов их нужно опасаться первыми». — «А что не так с автобусами?» — спросил Чижиков. «Да большие они, — ответил Дюша. — И тормозить не любят. лучше их пропускать». Котя хотел было поинтересоваться, кого ж тогда можно не пропускать, но, поглядев в окошко, вмиг просек, что это все остальные, кроме упомянутых автобусов и редких для Пекина троллейбусов.

«Главное — двигаться равномерно, с постоянной скоростью, в очевидном для окружающих направлении, — поделился Громов выстраданной мудростью. — Тогда тебя никто не задавит. Кроме автобуса, конечно. ему не до мелочей, он как слон. А если начнешь метаться, кренделя выписывать, резко менять направление — пиши пропало, первый же велосипедист в тебя впилится».

Еще Чижиков приметил нескольких рикш-велосипедистов явной туристической направленности — столь богато были отделаны бархатом их коляски. Шпунтик забрался к хозяину на колени и тоже с любопытством смотрел в окно.

Борн, вместе с Чижиковым сидевший сзади, придвинулся к Коте ближе.

— Ты понимаешь, друг мой ситный, что вся эта ерунда может значить? — спросил он чуть слышно.

— Вот ты про что сейчас? — столь же тихо уточнил Чижиков. — Про пограничников или же про этого лысого хмыря из посольства?

— Какой же ты наивный… — вздохнул Борн.

— И в чем же моя наивность? — делано изумился Котя.

— Да в том, что ты разделяешь пограничников и хмыря, воспринимая эти два случая отдельно друг от друг, — объяснил Борн. — Ты неопытен, и я тебя понимаю. Ведь на первый взгляд между ними нет никакой связи. Но я тебе прямо сейчас, пока мы еще не выпили местного пахучего самогона, могу уверенно сказать: связь тут есть!

— Ну какая?! — Чижиков на самом деле был удивлен. — Какая может быть связь между компьютерной ошибкой и неким лысым фруктом, которого я увидел в первый раз в жизни?..

— Сколько раз тебе повторить, чтобы ты наконец уразумел: случайностей не бывает? А бывают неправильно истолкованные обстоятельства и невнимательные люди, что в упор не видят самых очевидных связей… Скажи мне для начала, как много ты своему приятелю успел поведать? Дракона уже показывал?

— Да ты что… — Котя оторопел. — Сам же наставлял: никому не верь!.. Но откуда ты узнал про Дракона? — Чижиков вдруг сообразил, что в тот памятный вечер так и не сказал Борну, каким предметом обладает, и жуткое неприятное предчувствие погладило его по позвоночнику ледяной рукой. — откуда, а?..

— Не так сложно было вычислить, — подмигнул Борн. — Потом расскажу.

— Вот и приехали! — объявил тем временем Дюша.

Чижиков, озабоченный вновь появившимися в адрес Борна подозрениями, не очень-то и запомнил, как выглядел ресторан снаружи, — в памяти отложились только яркие гирлянды фонариков на деревьях и стеклянные стены павильона, сквозь которые хорошо просматривались столики внутри. На входе, лучезарно улыбаясь, стояла китайская девушка в облегающем красном шелковом платье до пола, но с разрезом сбоку почти до пояса; девушка повела было их внутрь, но тут углядела кота — изящно присела и попыталась со Шпунтиком тезисно посюсюкать. Кот шарахнулся от нее в ноги Чижикову, и тут девушка сообщила, что с котами в ресторан нельзя. «Да ладно, — отмахнулся Котя. — Сестричка, это ж фактически брат мой! Ну да, у него хвост, но мы всюду ходим вместе, а манеры у него такие, что иной человек позавидует!» Девушка опешила — видимо, и китайский язык Чижикова, и его объяснения насчет «хвостатого брата» произвели на нее сильное впечатление; так они и вошли. В ресторане оказалось многолюдно; компании отвели небольшой, на четверых, столик у стены.