— Сам дурак! — выкрикнул я ему, показал язык и попытался вприпрыжку поскакать по тропинке, тут же запнулся о выступивший край плитки, чудом не навернулся, сплюнул и вновь перешел на обычный шаг. Весь оставшийся до входа в трактир путь в десяток метров я слышал хохот стоящих в карауле с «вратарем» долговцев.

Полумрак трактира освещали все те же «вечные лампочки», они же «светлячки». Это обыкновенные электрические лампочки, способные светить без видимого внешнего источника энергии. Накал спирали в них не такой яркий, как в нормальных, подключенных в сеть, где то приблизительно ватт на 30-40, что вполне достаточно для освещения помещений типа бара, трактира или обжитого подвала. Находить такие занятные артефакты стали при обследовании брошенных домов, подвалов, бункеров и бомбоубежищ. Причем, причину образования столь занятного феномена объяснить так и не смогли. Иногда сталкерам попадались целые длинные коридоры, освещенные «светлячками». Правда, этот феномен за пределами Зоны переставал работать, и, как было замечено, при удалении от центра Зоны накал спирали падал. При этом «вечные лампочки» были достаточно хрупки, резкий толчок заставлял спираль осыпаться тонким серебристым порошком, а колба изнутри моментально чернела. Некоторые лампочки могли светить сами по себе, а некоторые обязательно требовали патрона и куска провода, в противном случае спираль сразу осыпалась. Поэтому, предпочитая не рисковать не часто встречающимися и пользующимися постоянным спросом артефактами, при их нахождении лампочки срезали вместе со всеми причиндалами и проводами. Бывалых сталкеров нисколько не удивляли прикрученные к гвоздям в стене или натянутой под потолком проволоке, светящиеся лампочки.

Сержант, повернувшись спиной к входу, стоя на деревянном ящике и вытянувшись во весь свой немалый рост, аккуратно прикручивал «вечную лампочку» на куске обрезиненного провода к проволоке, протянутой над стойкой. Провод и проволока скручиваться не хотели, с потолка, подобно снежинкам, на голову и потрепанный долговский комбез сыпалась побелка, трактирщик отворачивал лицо и вполголоса матерился. Наконец, упрямство человека пересилило, Сержант удовлетворенно крякнул и начал обхлопывать плечи, стряхивая кусочки побелки.

— А когда раскаленное олово стало капать мне за шиворот… — начал было я, трактирщик резко и плавно соскочил с ящика и оказался прямо передо мной.

— Ну кто бы это еще мог быть! Здорово, бродяга! — Сержант, улыбаясь, протянул мне ладонь, я по ней хлопнул, и тут же увернулся от шутливого тычка левой в бок.

— Ты, смотрю, иллюминацию тут налаживаешь. Елку разобрал, или, наоборот, к Новому Году готовиться начинаешь? Как бизнес?

— Да какой тут бизнес. — Сержант разочарованно взмахнул рукой. — С утра пара человек, вон, так и сидят. И те — долговцы, просто поесть зашли. Народ вымер что ли?

— А чего ты хотел с таким «калиточным»? — и я тут же, гнусавя и шепелявя, передразнил стоявшего на посту долговца, — «Тебе дальше нельзя. Чего стоишь, сталкер? Проходи давай.»

— Ах они химерины дети! Снорки недоделанные! — Сержант сорвался с места в карьер и рванул на выход. В течение последующих пяти минут я наслаждался немыслимыми тирадами и оборотами русского языка. Узнал много нового о генеалогическом древе «воротника» и всех стоящих на посту вместе с ним лоботрясов, кажется, пару раз услышал звук пендаля, и, как завершение, фразу о недопустимости ограничения, во избежание, частного, особенно его трактирного, бизнеса в литературной обработке Сержанта.

Вернувшись, распалившийся Сержант ещё добрый десяток минут сыпал угрозами в адрес долговцев в общем, и Воронина с Петренко в частности, в основном в том ключе, что только бестолковые командиры могут выставлять таких бестолковых часовых. Сидевшие в зале долговцы сочли за лучшее потихоньку выскользнуть из трактира. Только пара зашедших новичков вновь вернули ему спокойствие и выражение задумчивости на лицо.

— Разговор у меня к тебе есть. Тет-а-тетный, на пачку дензнаков, толщиной в шмат сала, который ты утром себе на бутерброд кладешь…

— Не болтай, таких толстых пачек не бывает, — довольно заулыбался трактирщик, — Говори, какую фигню опять там придумал.

— Почему сразу — фигню? — сделал попытку обидеться я.

— Да потому что ты вечно фигню какую-нибудь придумаешь. Или вляпаешься в фигню какую-нибудь. И как до сих пор бошку на плечах таскаешь? Непонятно.

— Так и твоими стараниями тоже я в эти фигни вляпываюсь, — не замедлил я подвздеть Сержанта, намекая на парочку ранее сосватанных с его легкой руки заданий. — Тут такая штука… Короче, я хочу цены на «золотые рыбки» для перекупов задрать, тем более вроде на них повышение спроса ожидается. Дядюшка Офф согласился мне в этой теме помочь. Теперь я «рыбок» скупаю. Ты как? Ну, чтоб у нас с тобой накладок не возникло.

— А задирайте, — неожиданно легко согласился трактирщик. — Так и знал, что с очередной бредовой идеей. Я сам с вами свариваться не буду, ты же знаешь, я эту радиоактивную дрянь не люблю. У меня сейчас их три штуки на руках. Продавать не буду. Хочешь — за химеру отдам.

— И кто-то мне еще потом говорит, что я умудряюсь во всякую фигню вляпаться, и что идеи у меня бредовые. А это не фигня бредовая — химеру отлавливать? — слегка ошарашено ответил я.

— Сори, уточнюсь. За голову химеры. Коллекционер один с Большой Земли заказал. Хочет над камином, типа, повесить. Можно за деньги, — и Сержант назвал сумму оплаты.

— Погоди, я восемнадцать раз подумаю, а потом скажу. Если мне «рыбок» не продаешь — другим, надеюсь, тоже не продашь?

— Нет. Слово даю. — Слову экс-долговца можно было верить без малейших колебаний. Собственно, предложение было как раз в духе торговца с долговской закваской. Сержант предпочитал не продавать за пределы Зоны артефактов, делая исключение только для ученых, зато охотно поставлял всем желающим туши и части монстров, и платил за них, соответственно, дороже всех прочих торговцев. — И могу тебя заверить — ни один артефакт, который долговцы найдут, из Зоны, без моего ведома, не уйдет. И сейчас не уходят.

В общем-то, примерно на это я и рассчитывал, когда шел к Сержанту в трактир. Вот только отстрел химеры в мои планы не входил. Впрочем, даже без этих трех артов, главное дело я сделал — договорился с Сержантом и наглухо перекрыл для перекупов выход по «рыбкам» на долговский канал.

На входном контроле стояла уже другая смена, которая сделала вид, что не замечает мимо проходящего меня, но, едва отойдя на пару шагов, я услышал за спиной хохотки часовых. Уже, видать, рассказали…

Выщербленные бетонные ступеньки круто уходили вниз и заканчивались маленьким пятачком перед массивной железной дверью с глухими скрытыми петлями и прорезями-бойницами в поржавевшем металлическом полотне. На условный стук дверь, скрипнув, приотворилась, и я проскользнул в образовавшуюся щель. Война группировок хорошо учит осторожности. Десяток «вечных лампочек» освещало пространство бывшего бомбоубежища, давным-давно отвоеванного группой свободных сталкеров у Зоны и других претендентов. В дальнем углу, отгороженный дощатой дверью, закрытой на блестящий никелированный замок размером со спичечный коробок, находилось то, что я мог называть своим домом. Во времена первой войны группировок, находясь в составе группы свободных сталкеров, занявших этот подвал, мы компанией в несколько человек выгородили себе маленький закуток, в уголке, возле одного из воздуховодов. И оборудовали еще один запасной выход — разветвляющийся на два рукава лаз, позволяющий вылезти по разные стороны рядом стоящего здания. Состав жителей комнатушки уменьшался и сменялся, сейчас ключи от замка имели я и Винт.

Повесив замок с вставленным в личинку ключом на вкрученный специально для этого в косяк крючок, я задвинул задвижку внутренней щеколды, способной единственно — зафиксировать дверь от самопроизвольного раскрывания. Оба «светлячка» в комнатушке горели исправно. Судя по засохшей хлебной корке, лежащей на столе — Витя Винт опять подался на поиски приключенческих разнообразий для своей пятой точки, и «домой» дня три-четыре как не заглядывал. Жаль, я на него рассчитывал. Хотя, может еще и успеет подойти.