Дружелюбный взгляд Гриффина сразу отвердел.

– Продолжительность этого курса объясняется отнюдь не попыткой дать себе фору, как вы изящно выразились, – отрывисто бросил он. – Просто, поскольку занятия будут индивидуальными, больше времени уйдет на то, чтобы…

– Промыть мне мозги? – ядовито уточнила Бренда. – Не проще ли запереть меня в комнате и морить голодом, добиваясь полного смирения?

Вот теперь он действительно зол, подумала она, с удовольствием увидев, как потемнели серые глаза Гриффина и поджались губы.

– Не вводите меня в искушение, – негромко проговорил он, но тут же лицо его прояснилось и уголки губ дрогнули. – Вы и смирение? Сомневаюсь, что такое сочетание возможно!

Он смотрел на Бренду так, что она в смятении опустила глаза.

Черт бы его побрал! – мысленно выругалась девушка. Почему ему удается извратить каждое мое слово так, что оно вдруг обретает иной, почти интимный смысл?

– Тогда что же вы намерены со мной сделать? – торопливо спросила она и тут же прикусила язык, ожидая нового двусмысленного ответа, но, к ее облегчению и удивлению, Гриффин просто заглянул в папку и ответил:

– Стандартный курс включает сочетание физических и духовных упражнений, призванных развить доверие к окружающим и умение разделять с ними ответственность. Это достигается методом групповых бесед и мероприятий, таких как прогулки парами в горах и в каноэ…

– Что?! – воскликнула Бренда. – Об этом и думать забудьте! Никаких каноэ!

Девушка содрогнулась от ужаса, представив себе хрупкую вертлявую лодчонку. Плавать она умела хорошо – правда, в бассейне с подогретой водой, – но добровольно рисковать жизнью не собиралась!

– Бояться нечего, – сказал Гриффин, снова прочитав ее мысли. – Это не настоящие каноэ. Весла у них, как у обычных лодок, с уключинами, но корпуса выполнены по типу индейских каноэ – для большей надежности. В худшем случае они могут перевернуться, но на вас будет непромокаемый костюм, и…

– Нет! – отрезала Бренда. – Ни за что!

– Обещаю, вы будете в полной безопасности, – повторил Гриффин. – Я опытный инструктор.

– Чихать я хотела на ваш опыт! – горячо бросила она. – Никаких каноэ – и точка!

– Но ведь это существенная часть курса, – недовольно заметил он. – Впрочем, если вы передумали и хотите расторгнуть наше соглашение…

Глаза Бренды засверкали от бессильной ярости, но она усилием воли заставила себя смолчать, потому что опасалась в запале выложить все, что накипело у нее на душе. Хоторн пытается поймать меня в ловушку и заставить сдаться, сказала она себе, но у него ничего не выйдет.

– А как насчет страховки? – сквозь зубы процедила девушка.

– Все в порядке, – заверил ее Гриффин. – Впрочем, до сих пор мы еще никого не утопили.

– Достаточно будет всего лишь одного синяка! – пригрозила Бренда, стараясь не замечать смеха, который плескался в его глазах.

– Но если заплыв на каноэ для вас такая проблема… – проговорил Гриффин уже серьезно, с той самой неподдельной заботой, от которой у нее захватывало дух.

– Единственная моя проблема – это вы, – резко перебила его она. – Вы и ваши сверхприбыльные фокусы.

– Фокусы?! – Вот теперь Гриффин действительно вышел из себя. Бренда от испуга едва не сжалась комочком на стуле, когда он вскочил и с гневным видом шагнул к ней. – Это не фокусы. Это моя работа, и я отношусь к ней в высшей степени серьезно.

– Что тут может быть серьезного? – пренебрежительно бросила она, перебарывая страх. – Сидеть кружком, проникаясь общей целью, подниматься в горы и плавать на каноэ? Кстати, когда вы назначили мне это испытание водой?

– Большинство клиентов получает от водных прогулок немалое удовольствие, – сообщил он, – но если вы боитесь…

– Я не боюсь! – процедила сквозь зубы Бренда. – Просто не вижу в этом смысла.

– Боитесь, – негромко сказал Гриффин. – Но чего именно? Плавать на каноэ? Или потерпеть поражение?

Он разозлился, поняла она, и это очевидно, несмотря на его тихий голос и бесстрастное выражение лица.

– Нет, – с нажимом ответила девушка, – я не боюсь поражения, потому что уверена в своей правоте. Вам никогда не изменить моего мнения о ваших методах. – И о себе самом, едва не прибавила она, но эти слова словно застряли у нее в горле, и сладкий привкус победы отчего-то обернулся горечью. – Все эти занятия: беседы, прогулки, каноэ, – пустая трата времени, и только!

– Ничего подобного, – возразил Гриффин. – Это замечательный способ воспитать в людях доверие друг к другу.

– Воспитать доверие невозможно! – фыркнула Бренда, презрительно изогнув брови. – Оно либо есть, либо его нет.

– Согласен, но порой по разным причинам человек теряет способность доверять другим, и тогда ее приходится возрождать…

– Или навязывать силой? – предположила Бренда. – Впрочем, – продолжила она, пожав плечами, – поскольку я здесь одна, этот спор не имеет смысла. Кому мне учиться доверять?

– Мне.

– Вам?! – Девушка резким движением отодвинула тарелку с супом. – Да никогда в жизни! Разве что произойдет чудо…

– Иногда чудеса действительно, случаются, – мягко заметил Гриффин, помолчав.

– Только не на этот раз, – ядовито заверила его Бренда. – И скоро вы в этом убедитесь!

– Научить доверять людям и быть достойным их доверия – основная задача нашего курса, – спокойно сказал он. – Это повышает самооценку, причем куда значительнее, чем просто успех в бизнесе. Приятно знать, что твою работу ценят и щедро вознаграждают, но куда лучше самому высоко ценить себя.

Бренда слушала эту речь с настороженностью. Ничего не скажешь, оратор Гриффин Хоторн хороший, признала она. Чего стоит хотя бы его серьезное лицо, доверительный тон, энтузиазм… Легко вообразить, как убедительно звучали бы такие доводы для поборников профессиональной карьеры!

– Прошу прощения, кажется, я увлекся, – с невеселой улыбкой произнес Гриффин. – Нет ничего хуже, чем быть фанатиком.

– Вы нарисовали почти идиллическую картину, – холодно заметила Бренда, – однако человек не может жить только высокой самооценкой.

– Возможно, но без нее он тоже не может обойтись, – парировал Гриффин. – Это доказано множеством исследований. Малейший признак комплекса неполноценности, и жизнь превращается в существование.

– Значит, вы считаете, что высокая самооценка – чуть ли не панацея от всех бед, – заметила Бренда.

Она вложила в эти слова всю силу своего сарказма, но Гриффин, к ее удивлению, даже не огрызнулся.

– Так оно и есть, – негромко проговорил он. – Когда мне было пятнадцать лет, моего отца уволили со службы, а через три месяца он покончил с собой. Ему было всего сорок три года, и он не смог жить без работы. Того, что мы с матерью любили и ценили его, оказалось недостаточно.

Бренда судорожно вздохнула, не в силах произнести ни слова. Спокойный, лишенный пафоса тон Гриффина потряс ее до глубины души. Она сама тоже рано потеряла родителей, и, быть может, поэтому его исповедь глубоко тронула ее.

Слезы навернулись девушке на глаза. Ей захотелось протянуть руку, коснуться плеча Гриффина, заверить его, что она все понимает…

– Вероятно, именно из-за безвременной смерти отца я никогда не стремился сделать карьеру, – задумчиво продолжил он. – Дело в том, что вскоре после его похорон мы с мамой нашли акции, купленные им за несколько лет до увольнения – он любил играть на бирже… И вдруг оказалось, что эти акции поднялись в цене, причем настолько, что отцу, будь он жив, никогда не пришлось бы нуждаться. Я продал акции и на вырученные деньги купил этот дом. Мне показалось, что это будет им наилучшее применение.

Бренда потрясенно молчала. Гриффин сейчас казался таким искренним, таким похожим на ее тайный идеал мужчины… Но в то же время он занимался делом, которое, как она знала по опыту, словно магнитом, притягивало лжецов, мошенников, шарлатанов. Эмоции толкали девушку в объятия Гриффина, а здравый смысл твердил об осторожности. Чему же верить?

Постарайся быть объективной, дерзко нашептывало ей сердце. Отчего бы не предоставить ему возможность доказать свою правоту? В конце концов, именно за этим ты сюда и приехала. Отбрось на время все сомнения и дай Гриффину шанс…