— Мне не понравится, — заверил он.

— Тебе делали такие минеты, что тебе не понравилось?

— Мне никогда не делали минетов. — Поправка на вес золота. Так-так, насильник-неопытный-новичок-в-сексе.

— Тогда откуда тебе знать, что тебе это не понравится? — воззрилась я на него с чувством превосходства.

— Мне это не нравится даже в воображении. Это… как-то…

— Ну, как? — надавила я. Не только морально, но и пальцами. Хим попытался высвободиться, но не вышло.

— Как-то нездорово.

— Оральным сексом занимается больше людей, чем ты думаешь! Что тебя так смущает?

— Ну… рот… — О нет, серьёзно? Он краснеет? Мне не кажется? Я впервые вижу румянец на щеках этого парня! Сенсация! Эксклюзив! — Им же едят, Шилла. Зачем туда пихать другое?

— Ты как монашка! Что значит «зачем»? Это приятно, Хим, чертовски приятно! И боженька, уверяю, не поразит громом в тот момент, когда твой член скользнет по моим губам.

— Да всё равно развратно и отвратительно.

— Ты считаешь свою сестру развратной и отвратительной? — повела бровью я.

— Херин? Окстись, это почти святое создание, — растерялся Химчан, как и всегда, когда оказывался окружен трогающими его душу темами, а его приёмная сестра была до меня чуть ли не единственной таковой.

— Вот, но даже они с Дэном!..

— Хватит, уволь, не хочу слушать детали, — замахал руками Хим, не зная, чем ещё от меня защититься. Я такая, я могу загнать в угол. Впрочем, только моего любимого психопата. Да и никто, кроме меня, это сделать бы не смог.

— Давай просто попробуем немножко, и ты решишь, продолжать или нет? — подмигнула я ему.

— Шилла… — простонал он. Моя рука всё ещё ласкала его.

— Да? Да? Да? — как весенний скворец засуетилась я. Да, когда-то, работая проституткой, я ненавидела сосать, презирала это, становилась к подобному равнодушной, уставала от этого, доходила до механики, но никогда я ещё искренне, от всей души, не хотела встать на колени и засунуть себе в рот чей-то член. Химовский был первым, он мне нравился не меньше, чем его владелец, я любила его, как и всё, что относилось к Химчану.

— Я всё равно против, — отчеканил он и зажмурил глаза, как маленький мальчик в процедурном кабинете. Ура! Сдержавшись, чтобы не захлопать в ладоши, когда он отпустил мои запястья, я опустилась на колени, медленно, чтобы не спугнуть уговоренного возлюбленного. Нет, вы где-нибудь видели, чтобы девушки упрашивали парня сделать ему минет? Нонсенс.

Сев, я плавно погладила возбужденный член и, взяв его у основания, поднесла к нему свои губы. В самом деле, я не могла гарантировать, что Химчану понравится, если у него моральный барьер. Я не психиатр, чтобы бороться с подобным. Но физическое наслаждение попытаться доставить я могу. Открыв рот, я обхватила губами розовую влажную головку. Хим дернулся, вцепившись пальцами в умывальник. Лицо его напряглось, и нос поморщился, но глаз он не открыл. Я провела языком несколько кругов, после чего насадилась на член глубже. Хим простонал, не размыкая губ и зубов. Я заработала интенсивнее, двигая головой туда-сюда. Помогая себе руками, я поглядывала иногда, не разлипли ли веки Химчана, но он стойко не смотрел на творящееся безобразие. Не будь у меня занят рот, я бы посмеялась, что, кажется, я его насилую. Однако он издавал звуки далекие от недовольства и рвотных позывов. Я начинала ликовать внутри. Отдавшись своему занятию, я сама закрыла глаза, облизывая самый вкусный леденец, что мне приходилось пробовать в своей жизни. Мой язык жадно ловил каждый миллиметр чувствительной кожи и, щекоча её, наслаждался так, будто это я вот-вот должна была получить оргазм. Интересно, сможет ли кончить Хим таким образом, если, я чувствовала, всё ещё скован в душе и не желает раскрепоститься?

Выпустив его из себя, я поводила рукой и вновь вобрала в рот, решив, что достаточно уже вспомнила свои навыки и можно развернуться на всю катушку. Чуть приподнявшись на корточках, я ввела его во всю длину, до конца глотки, не уставая при этом водить по нему языком. Химчан, наконец-то, простонал вслух, растворив уста. Я подняла взгляд и увидела, что он, помутнено и немного отстраненно, смотрит на меня. Замедляясь, я почему-то съежилась под этим непонятным взором и плавно остановилась, вынув его член изо рта. Ему не понравилось? Противно?

— Что? — несмело проблеяла я, готовая признать свою ошибку.

— Вряд ли я теперь смогу спокойно с тобой кушать, — как будто запыхался от долгого бега, выговорил он. Пристыжено, я вжала голову в плечи, опустив руки и сев, как японка за обедом.

— Я настолько испортила аппетит этим зрелищем? — тише зашептала я. Неожиданно, Химчан улыбнулся.

— Видишь ли, у меня очень острая память… и проблема моего мозга в том, что он порождает несмываемые ассоциативные ряды. — Взяв меня за подбородок, он подтянул моё лицо ближе, к тому, от чего я оторвалась. — Как ты думаешь, что я теперь буду хотеть сделать каждый раз, когда ты что-либо станешь класть в рот?

Поняв сказанное им, я расплылась в улыбке, осчастливленная тем, что угодила ему. То-то же! Я профессионал в минетах, и плохо не делаю. Высунув язык, я игриво лизнула его перед глазами Химчана. Он остекленело наблюдал, уводя руку с подбородка к уху, проведя пальцами за ним и, в конце концов, положив её на затылок, но не надавливая.

— Ты можешь сам направлять ритм, — подсказала я ему, демонстрируя собственное отсутствие комплексов и помогая ему меня не смущаться. Хотя дело было не только в стыде с его стороны, но и в осторожничанье. Хим не мог по щелчку стать другим, обновленным, да и надо ли было это?

Тряхнув головой и скинув на глаза челку, он скорее убрал её, после чего нагнулся, взял меня за плечи и поставил на ноги, немного ошеломленную сменой вектора.

— Нет, всё-таки я не могу так просто взять и… — увидев мою растерянность, он улыбнулся, тронув кончик моего носа. — Всё в порядке, это, действительно, приятно, но пока я не готов. Да и тебе это не принесет удовольствия.

— Зря ты так считаешь! — опровергла я, скинув через голову футболку и включив воду в душе. Химчан был как будто бы сосредоточен на тексте, но глаза его жутко косили на мои сиськи и ниже. — Мне здорово, когда тебе здорово. Это же логично. Ты счастлив — я счастлива!

— Как я жил без тебя до этого? — сказал он и подошел ко мне, словно мы и не были вовсе голыми. Его тон был возвышенным и в меру сдержанным.

— Дрочил? — напомнила я, захихикав. Он заулыбался шире.

— Нет, я не об этом. — Погладив по щеке, Хим поцеловал меня, легко и чувственно. — До того, как узнал тебя, как встретил. Как я жил, не подозревая о твоём существовании? А если бы мы не столкнулись случайно? Брр… — Мы оба вздрогнули, как от мороза. Я скорее обвила его руками и прижалась к груди. — Меня, и в правду, не существовало до тех пор. Мир казался безнадежным, гадким, неисправимым, где единственной целью были смерть и убийство. Я всегда думал, что совершенно всё кончается смертью, к ней всё приходит, тем или иным образом. И ничего, кроме неё, в поздней или начальной стадии, нет. И вдруг появилась ты.

— И победила смерть! — выставила я руку, имитируя держание в ней воображаемого флага. — Да?

— Не совсем, — огорчил меня он, но сам не огорчился. — Конечно, всё по-прежнему тленно и бренно, но я знаю, ради чего вокруг столько дерьма. Чтобы на этом навозе вырастали прекрасные цветы.

— Но и цветы увядают…

— Как я и сказал: всё тленно и бренно, — повторил Хим. — Но подаренная ими красота вечна.

— Я не красавица, — честно признала я, зная за собой этот недостаток. Я милая и обаятельная, но с первого взгляда на меня не западешь. — Я благоухающий репейник. Цвету неброско, но если не заметить — прилипаю.

— Я помню. — О да, наше первое столкновение было эпичным. Я поистине приклеилась к Химу и не собиралась отваливаться. Да и до сих пор не отвалилась, и не собираюсь. Моё заявление о некрасивости он тоже хотел опровергнуть, но поскольку не был мастером комплиментов, то пошел сложным путем. — Что касается твоей красоты… если бы я сравнивал с кем-то, я бы что-то мог сказать. Но я не могу сравнить. Ты единственная. В своем роде и для меня тоже единственная. А единственная не может быть «самой», «лучше», «хуже» или «красивее», потому что она одна, и всё тут.

— Да-да, и учти, что после свадьбы я вообще буду законной единственной, ужасной женой, ревнивой, придирчивой, требовательной и навязчивой, — ущипнула я его за бок и он прошипел. — Не передумал?

— Я? — Химчан подтолкнул меня в душ. — Быстро мыться и собираться, нет времени на разглагольствования.

Я перешагнула бортик и, взявшись за занавеску, развернулась к Химу, сделав просящие глазки:

— А спинку мне потрешь? — Бросив на меня исподлобья взгляд неудовлетворенного маньяка, он поставил руки в бока. Я посмотрела на его стояк, подняла глаза к его лицу и похлопала ресницами. — Серьёзно, платье мне не нужно. Залезай, у нас полно времени!

— Шилла! — выдохнул он, покачав головой. Выставив вперед пальчик, я поманила им, кокетливо подмигивая.

— Иди сюда, брачующийся гринписовец, возьми свою самку! — засмеявшись, Химчан опустил лицо, спрятавшись за челкой и, отхохотав, выпрямился.

— Самочка, вроде речь только что шла лишь о спине и том, чтобы её потереть?

— Угу, — согласилась я, — Потрешь. О кафель. Пока мои ноги будут на твоих плечах.

Блеснув глазами, он сдался и, ударившись коленом о ванную, но не издав ни звука, забрался ко мне под горячие струи воды. Вот это другое дело! Такое утро я одобряю.