София расстроилась.

— Вообще ничего? Но, Джейн, это же ужасно! А вдруг это означает, что тебе суждено остаться старой девой?!

Джейн пожала округлыми плечиками — привычка, за которую мать постоянно ее ругала.

— Для меня, может, это и к лучшему — вообще не выходить замуж, — проговорила она, жуя большой кусок пирога с джемом. — Вряд ли кому понравится иметь такую жену.

София уже открыла, было, рот, чтобы возразить, однако промолчала. Нет, конечно, Джейн — замечательная подруга, но все равно она со странностями.

— Но, может, все-таки найдется джентльмен, которого не отпугнут твои странные идеи, — пробормотала она, наконец, и покраснела. — Ах, Джейн, я просто уверена, что когда-нибудь появится мужчина, который тебе подойдет!

Джейн не стала отвечать. Говорить что-то о себе — только зря смущать Софию. А та в нескольких словах подвела итог:

— Ох, Джейн, тебе обязательно надо выйти замуж! Обязательно! Иначе что ты будешь делать?

Возразить было нечего.

Четыре года спустя

Жених мисс Джейн Верей явно не торопился. Обед был готов уже несколько часов назад, и лишь когда явилась кухарка и пожаловалась, что беарнский соус совсем загустел, а жаркое из фазана пересохло и пристало к противню, леди Верей, со вздохом посмотрев на часы, приказала подавать. Вдвоем с дочерью они сели за стол, накрытый по-парадному ради гостя.

Закончив обед, они еще с час провели в молчании, пока леди Верей не проговорила плачущим голосом:

— Ну почему же он не приехал? Я прекрасно помню, он назвал пятнадцатое! Может, с ним что-то случилось в дороге?..

Джейн, склонившись над вышиванием, промолчала. Говорить было нечего. Минуло два месяца неопределенных обещаний и невыполненных договоренностей, и вот, пожалуйста — лорд Филип Делагэ снова не сдержал своего слова. По-видимому, он совсем не горел желанием увидеться с невестой, и это никак не сочеталось ни с тем, что было передано Джейн от его имени — он якобы преисполнен самых серьезных намерений, — ни с уверениями покойного отца, который благословил ее на этот брак.

Когда Джейн уже не могла скрывать зевоту, а часы пробили полночь, леди Верей погладила дочь по щеке.

— Иди спать, Джейн, а я еще посижу. Вдруг лорд Филип все-таки приедет. Я понимаю, ты расстроена, но, может быть, утром все прояснится.

Джейн поцеловала мать и пошла наверх. Маме совсем не нужно знать, что она ничуть не расстроена. Она согласилась выйти замуж за лорда Филипа просто потому, что так сложились обстоятельства — их материальное положение серьезно пошатнулось, а отец перед кончиной хотел обеспечить ее будущее. Саймон, молодой лорд Верей, сражался в армии Веллингтона, и вот уже целый год от него не было вестей. Амбергейт ветшал на глазах, слуги оставались в доме исключительно из преданности. Печальная картина…

«Нет, конечно, я не против того, чтобы выйти за него замуж, — размышляла Джейн, поднимаясь по ступенькам со свечой в руке. — У меня нет выбора. Только я представляла себе все по-другому…» Тут она вспомнила подругу Софию Марчмент и невольно улыбнулась. За последние полгода эта глупышка четыре раза объявляла, что чуть не влюбилась, да только ни один мужчина не был похож на молодого человека, который приснился ей когда-то в ночь святой Агнессы…

Джейн не питала никаких иллюзий насчет своего замужества. Это будет брак по расчету, и больше ничего. И все-таки в глубине души она надеялась если не на романтическую страсть, то хотя бы на взаимное уважение.

«Достаточно того, чтобы он мне просто нравился, остальное неважно, — думала Джейн. — Остается надеяться, что он симпатичный человек. Ведь мама все равно выдаст меня за него. Я же знаю: она очень рассчитывает на этот брак…»

Джейн задержалась на мгновение перед зеркалом в спальне, гадая, понравится ли она сама лорду Филипу. На нее смотрела обычная Джейн, ничего особенного. Ее лицо давно утратило детскую пухлость и от широко расставленных светло-карих глаз плавно сужалось к аккуратному подбородку. По словам матери, у нее был родовой нос Вереев, тонкий и маленький, но в отличие от предков Джейн мужского пола, которых этот нос совсем не красил, на ее лице он смотрелся прелестно. Иссиня-черные густые волосы довершали облик.

Джейн вздохнула и начала раздеваться. Ничего достойного похвалы в своей внешности она не нашла, да и не могла найти то, что не преминул бы подметить мужской глаз — сочетание детской невинности и расцветающей женственности. Она торопливо натянула ночную рубашку. Весенние вечера были холодные, а в Амбергейте повсюду гуляли сквозняки.

Она не успела пролежать в постели и пяти минут, когда ночную тишину прорезал резкий, настойчивый звонок в дверь. Он прозвенел один раз, потом раздраженно повторялся снова и снова.

Мужской голос громко прокричал:

— Черт побери! В этом доме что, все спят? Эй, вы там! Просыпайтесь!

Джейн поднялась и подбежала на цыпочках к широкой площадке наверху лестницы. Оттуда было хорошо видно, как дворецкий Брэмсон спешит к двери, натягивая на ходу сюртук. У него был ошарашенный вид, и Джейн захотелось, чтобы лорд Филип перестал, наконец, терзать звонок.

В тот момент, когда Брэмсон распахнул дверь, из гостиной выбежала леди Верей. Джейн сразу поняла, что мать заснула в кресле у камина. Ее прическа сбилась набок, а на одной щеке, которой она, очевидно, прижималась к спинке, виднелись красные вмятины. Она выскочила в спешке, не успев привести себя в порядок, и теперь нервно одергивала платье. У Джейн кольнуло сердце — такое испуганно-озабоченное выражение было на лице леди Верей. Ведь она с большой надеждой ждала этого приезда.

— Какого черта вы заставляете меня торчать на холоде! — прорычал все тот же мужской голос, и в прихожей появился лорд Филип. — Ты! — Он ткнул пальцем в Брэмсона. — Пойди и поставь в стойло моих лошадей! Они чуть не издохли на этих чертовых дорогах! А ты, — он повернулся к леди Верей, — будь добра, отведи меня к своей госпоже!

Джейн обмерла. Он принял ее мать за экономку! К счастью, леди Верей, не в пример лорду Филипу, сохранила и самообладание, и хорошие манеры.

Она сделала изящный реверанс.

— Здравствуйте, сэр. Я — Кларисса Верей. Мне очень огорчительно слышать о ваших затруднениях в пути. Может быть, желаете выпить чего-нибудь освежающего, прежде чем пойдете отдыхать?

Джейн ожидала, что лорд Филип извинится за свой поздний приезд или за неприличное поведение, а может, и за то, и за другое. Однако вместо этого он свысока посмотрел на леди Верей, словно не веря, что это чучело — хозяйка дома. Затем кивнул головой.

— Здравствуйте, мэм. Заодно я бы поел.

— Все слуги уже спят, — сказала леди Верей, краснея под пристальным взглядом гостя. — Надеюсь, холодный ужин, который вам подадут в комнату, устроит ваше сиятельство?

Лорд Филип шумно вздохнул.

— Думаю, этого будет достаточно. Но как же рано вы, деревенские, укладываетесь спать, мэм! В Лондоне мы бы еще сидели за обеденным столом! Просто невероятно!

Леди Верей и гость направились к лестнице. Джейн вжалась в темный угол, откуда, впрочем, прекрасно было видно, каким пренебрежительным взглядом лорд Филип окинул старомодную мебель и вытертый ковер. Она почувствовала, как в душе ее закипает гнев. На лице матери, поднимавшейся по ступеням, были написаны обида и огорчение, и все же она отважно старалась поддерживать светский разговор.

Что же до лорда Филипа, то он был озабочен лишь своим багажом. Обернувшись, он крикнул слуге:

— Смотри, чтобы мои чемоданы несли осторожно, слышишь? Когда я последний раз был в деревне, какой-то безрукий лакей умудрился измять мне половину галстуков!

Джейн со злорадством представила себе, как бы она швырнула эти чемоданы, чтобы они кубарем покатились вниз по лестнице. Леди Верей и лорд Делагэ прошли мимо, а Джейн юркнула в свою спальню. Там она свернулась клубочком под одеялом и задумалась. Чтобы этот хам стал ее мужем?! Этот грубиян, который за считанные минуты ухитрился несколько раз выказать свое презрение к деревенским обычаям и деревенской жизни? Как он мог унизить хозяйку дома, в который приехал как гость? Нет, просто так это ему не сойдет!